Повсюду кровли зеленых домов —
у рынка, возле моста.
Над кровлями стелется Млечный Путь,
синяя высь чиста.
Софоры темные, светлые ивы
встали за рядом ряд,
На вышитых бисером занавесках
тени ветвей скользят.
Живет красавица в доме Чыонг,
шестнадцать исполнилось ей.
Яшмовый лик, нежная стать,
стан — кипариса стройней,
Пудра, словно пыльца на цветке,
румяна — алая кровь,
Туча волос глянцевито-черна,
чуть зеленеет бровь.
Тонкая дева — слива в снегу,
чистая эта душа,
На галерею вышла она,
вешней прохладой дыша.
О галерею рукой оперлась,
полог чуть подняла,
Ступая легко в ароматных туфлях,
тихо во двор сошла.
И на цветок наступила вдруг,—
увядший, алел у ног, —
С лукавой улыбкой к ветке куста
она прикрепила цветок.
Ветер над цветником взлетел,
свежий, душистый, хмельной,
Пунцовая юбка, белое платье
заколыхались волной,
Светлая туфля мелькнула на миг
бликом во мгле ночной.
Верхом на фениксе нежная дева
светится под лупой.
Юный всадник из рода Ли
странствует по весне.
Где, под какою тропой небесной
скачет он на коне?
Скачет, кронами лип осененный.
Вот показалась стена.
Спешился юноша возле ограды,
ведет в поводу скакуна.
Красавица всходит на галерею,
выглянула из окна.
Зеленые ставни, красные двери.
Где же теперь она?
Безлюдна, пустынна гора Лофу
[1483],
плывет облаков гряда.
Вот ущелье Тяньтай
[1484]темнеет.
Куда же теперь? Куда?
Юный Ли подходит к реке,
мост на его пути.
Кому поведать свою печаль?
Сваху где бы найти?
Женщина, прозванная Хонг Хань,
в доме жила над рекой.
Пудру в лавке купила она,
затемно шла домой.
Она служила в семействе Чыонг,
это проведал Ли,
Открылся женщине, все рассказал,
доверил печали свои.
«Зовусь Куок Хоа из рода Ли,
богата наша семья,
К столичной знати принадлежу.
Решил постранствовать я.
Сегодня двадцать исполнилось мне,
к наукам питаю страсть.
Только вчера в селенье Пинкан
[1485]мне довелось попасть,
Здесь красавицу я повстречал,
ваших хозяев дочь.
Музыка в сердце моем звучит.
Очень прошу помочь».
Вынул посланье из рукава,
в синих цветах листок.
Вестница лист благосклонно взяла
и удалилась прочь.
Девушка, это письмо прочитав,
сердцем была смущена,
Радостных чувств сдержать не могла,
бледнела, краснела она.
На занавеске тени цветов.
Ласково дышит весна.
К пологу сладкие запахи льнут.
Поздняя ночь. Тишина.
Нежные пальцы тонкою кистью
наносят на лист письмена.
Снова Хонг Хань посланье берет,
снова идет с письмом.
Юноша Ли, озаренный луной,
в сад приходит тайком.
Радостно девушка встретила друга,
словно давно знаком.
Шепотом, чтобы никто не подслушал
беседу в саду ночном,
Душу друг другу они раскрыли,
договорились о том,
Что повстречаются в поздний час
они на мосту речном
В третью полночь третьей луны,
когда никого кругом.
Но независимы от людей
их дела и пути:
Юноша Ли в условленный час,
увы, не успел прийти.
Одна красавица на мосту,
глядит на речную гладь.
Что приключиться могло? Почему
милого не видать?
Грустно полная светит луна,
в синих просторах плывет,
Ее отраженье дрожит у моста
в блеске холодных вод.
Память в душе оживает вновь,
сердце гнетет печаль.
Девушка грустно стоит у перил,
слезы безмолвные льет.
Часы водяные капли роняют,
колокол взмыл во тьму.
«Кто помешать свиданью посмел,
горе, проклятье тому!
Туфлю оставлю я на мосту,
знак любви и тоски,
Может, сумеет он обо всем
другу сказать моему».
Когда прозвучала пятая стража,
отправился юноша в путь,
Когда достиг речного моста,
небо светлело чуть-чуть.
Запахом туфли вдруг дохнул
легкий порыв ветерка.
Ли оглянулся: нет никого.
И шевельнулась тоска.
На юг от Янцзы умирает весна,
[1486]крик коростеля тосклив.
В ущелье Уся голосят обезьяны,
Кровь просыхает, смолкают крики,
любви бесконечен срок.
Замертво юноша наземь пал,
к сердцу прижав башмачок.
Душа влюбленного путь нашла
к дому семейства Чыонг,
Тело осталось лежать на мосту,
юноша встать не мог.
Некий воин по имени Чан
случайно прошел мостом,
Понял: причина смерти — тоска,
от сильной любви притом.
Долго ходил, немало дворов
он обошел с башмачком,
Достиг наконец жилища Чыонг
и постучался в дом.
Девушка сразу лишилась чувств,
мигом утратила речь,
Скажет слово — начнет рыдать,
слез не желает беречь.
Плача, упала на тело Ли,
крепко его обняла:
«Не было встречи нам на земле,
в землю бы вместе лечь!
Только теперь испытала любовь —
слияние двух начал.
Горестно пробудиться от сна
рок мне предназначал.
Строф Цюй Юаня волшебный слог
телу души не вернет.
Договорилась о встрече Цинь-гун,
Кто может милого оживить?
Мне уповать на кого?»
Воина благодарила она
за благородство его.
Девушке он улыбнулся в ответ
и, уходя, сказал:
«Сватом был я сегодня у вас,
честно свершил сватовство».
По распорядку шести церемоний
вскоре назначен обряд:
Среди багряных свадебных листьев
зелень — символ утрат,
Слышатся звуки свадебных струн,
феи за пологом ждут,
Месяц над кровлею дома плывет,
звезды ночные горят,
Шеи сплели мандаринские утки,
[1489]стебли сплелись цветов,
Зелень и красное — нежные чувства,
вешний прекрасен наряд.
Память вовек сохранит былое:
радость, весну, любовь.
Двух полюбивших сердец договор
годы не истребят.
Небу от века известен заране
мужа удел и жены.
Глазам и ушам вопреки природе
мы воли давать не должны.
Увы, немало примеров, подобных
истории Ли и Чыонг.
Все деянья на этом свете,
все судьбы предрешены.
