Фам Тхай [1518] Третье и четвертое стихотворения в переводе В. Топорова, остальные — Д. Самойлова Сам о себе 1Про меня хотите знать? Тридцать лет, Ли меня звать. Детям надо б потолстеть, Рукописи потончать. Перекрасить мир не мог. [1519]Петь хотел — пришлось молчать. Хлеб насущный свой жую, Сгину — некому скучать. 2Пять-шесть лет кругом разбой, Как предсказано судьбой. Что я видал тридцать лет? Что завел? Лишь том стихов Да кувшин полупустой. Сыт мирскою суетой. Стихи, посланные возлюбленной Чыонг Куинь Ньы С тех пор, как тайно повидал пленительный нефрит, Неизъяснимую печаль душа моя таит. Как будто скорбную струну, тревожит ветр сосну. Луна плывет в моей ночи, и солнце ввысь летит. Любовь до смерти ль нам с тобой дарована судьбой? Не часто встреча двух людей согласие сулит. Вздохни о счастии вдвоем и оглядись кругом.— Неужто же мирская пыль зерцало загрязнит? Гора Слон Творец на выдумки хитер и в них не превзойден. Воздвиг он гору на земле, назвали гору: Слон. Как будто пред владыкой — Слон коленопреклонен. Пред ним прозрачная вода, и хобот свесил он. Деревьев сень, как балдахин,— с подножья до вершин. А золотые облака — седло для ездока. И дождь и град в бока стучат, но этот гнев смешон: Из камня скроенный, стоит — замшел и задублен. Из романа в стихах «Вновь обретенные гребень и зерцало» Два давних и преданных друга Фам Конг и Чыонг Конг дают клятву соединить в будущем узами брака своих детей и обмениваются в подтвержденье обета дарами — зеркалом и гребнем. В стране начались беспорядки и смута. В своих скитаньях Фам Ким (сын Фам Конга) встречает Чыонг Куинь Тхы (дочь Чыонг Конга). Они полюбили друг друга. Им помогают Хонг, служанка Куинь Тхы, и слуга Фам Кима, Иен. Но родители, по приказу наместника, намерены выдать Куинь Тхы за другого. Девушка, разлученная с любимым, решает покончить с собой. Куинь Тхы прощается с жизнью Куинь Тхы в страданье: «Хрупкое созданье — внешность! Клятвы здесь витают, Но о них не знает милый. Мыслила: топиться, Но душа боится смерти, Жажду я свиданья, Чтоб ему признанье молвить. Слышать его речи И уйти до встречи новой». И посланье шепчет, На бумаге жемчуг — слезы. «Лунный старец тянет нить, [1522]Чтобы нас разъединить! Страшно в мире красоте: Лист и птица злы ко мне [1524]И мечтают погубить. Ива тянется к любви, Но не знает, как любить! Затянулся дымкой месяц. Все ко мне жестоки, Розовые щеки блекнут. Вешней благодати жалко. И один лишь ветер Развевает пепел горя. Ты ли образ Духа, Лунная старуха, знала, Что меня страданье Ждет в существованье новом? Пусть моя записка Все, что сердцу близко, скажет». Та, что им любима, Ранила Фам Кима словом. Начал он гаданье, Написал названья духов. [1527]Дурно на таблицах Сказано о лицах близких. [1528]При другом гаданье Выпал знак страданья снова: В Огненных палатах Знак огня и злата выпал. Он в тоске, в тревоге. Вот он и в дороге скоро. Путь окончив дальний, Видит он печальный образ: Девушку в расцвете. Выло время третьей стражи. И тогда неслышно Из-за шторы вышла фея. Ивы скорбный облик — Щеки, словно облак бледный. К ней спешит любезный. Тут бы и железный плакал! Два цветка, чьи корни Сжаты в тесной форме жизни. Тихо молвит ива: «Буду ли счастлива в карме? Как войдем в общенье В новом воплощенье, милый? На руке прекрасной Выведу я краской имя. Милому на счастье Эти два запястья дам я». Ким в ответ на это Два вернул браслета деве. «Лучше не встречаться, Если разлучаться надо. Ведь тверда, как камень, Что стоит веками, клятва». Завершилась рано С боем барабана встреча. И ушла в покои Под звучанье мо и дана. [1529]Только засветлело, С моста зазвенела сбруя. Видит из-за шторы Пышные уборы — гости. Несколько парчовых Надевает новых платьев. Шпильку и камею И еще на шею жемчуг. Держит пред собою Зеркало с резьбою тонкой. Весь убор надела И служанку дева кличет. «Хонг, — она сказала,— Ты судьбу связала с Иеном. И блюди, как должно, мужа. Вместе с ним едино В Фаме господина чтите. Я уйду и друга С поворотом круга встречу». [1531]Слушала служанка, Госпожу ей жалко стало. Ей страшна разлука, Нож, как лист бамбука, блещет. И она без слова Жизнь отдать готова рядом. Госпожа ей молвит: «Твое сердце полнит верность. Но велю иное: Верною женою будешь. Я ж гонима роком К Девяти потокам вечным». Вот отвар смертельный Из пяти растений выпит. И отходит дева Из сего предела в дальний, Где струятся воды, Где беззвучно годы длятся, Где в одном потоке Жизни, смерти сроки слиты. вернуться Фам Тхай(1777–1813) — выходец из семьи видного военачальника и придворного, воевавшего против тэйшонских повстанцев; идя по стопам отца, участвовал вместе со своим другом Чыонг Данг Тху в заговоре с целью реставрации свергнутой тэйшонами династии Ле. Заговор был раскрыт. Чыонг Данг Тху умер. Фам Тхай и сестра Чыонг Данг Тху, по имени Чыонг Куи Ньы, полюбили друг друга; но девушку выдали замуж за другого, и она отравилась. Разочарованный в жизни поэт стал скитальцем, кормясь стихами, написанными на случай, пристрастился к вину. События личной жизни Фам Тхая легли в основу сюжета его романа в стихах «Вновь обретенные гребень и зерцало», где он, как и в лирике, проявил себя великолепным мастером поэтической формы. вернуться Перекрасить мир не мог. — Вероятно, речь идет об участии автора в неудавшемся заговоре с целью реставрации Ле. вернуться Как дерутся меж собой… — В ор. говорится о том, что за прожитые автором тридцать лет сменились «с ужасающей быстротой» пять или шесть государей. вернуться К Будде на небо пора… — В ор. автор молит Будду прервать цепь его земных существований (карму) и взять на небо. вернуться Лунный старец тянет нить…— В ор. говорится о том, что Лунный старец так и не сплел воедино нити жизней влюбленных. Вьеты верили в то, что на луне живут два духа — Старец и Старица, сплетающие нити жизней супругов. вернуться Углю с яшмою не быть… — Матафорический образ несовпадения судеб влюбленных. вернуться Лист и птица злы ко мне… — Здесь объединены в переводе две строки оригинала: «Листья, ревнуя к красивым бровям, топят их (отражения) в синей воде; // Птицы, завидуя алым губам, не приносят (героине) добрых вестей…» Листья (ивы) в старой поэзии всегда сравнивались с женскими бровями; птицы являлись вестниками. В этих строках противопоставляется природа (жизнь) судьбе героини, то есть подчеркивается ее обреченность. вернуться Ива тянется к любви… Худо быть тростинкой… — Ива и тростинка — символы женской слабости и беззащитности. вернуться Небу, как дитяти… — В старой поэзии бытовало сравнение Небесного творца со своенравным младенцем, вершащим все по своему капризу. вернуться Написал названья духов. — В ор. сказано, что Фам Ким начертал имена небесных покровителей Хау Тхо (Духа земли) Данг Тхана (Духа древес, может быть, змей), то есть воззвал к их помощи. вернуться Дурно на таблицах // Сказано о лицах близких. — В ор. речь идет о «шести близких» (отец, мать, брат, сестра, ребенок). вернуться Под звучанье мо и дана… — Мо. — См. сноску 1443; дан — здесь: струнный музыкальный инструмент. вернуться Соблюдай три долга… — В ор. Куинь Тхы призывает Хонг блюсти четыре добродетели (трудолюбие, достоинство, скромность, нравственность) и три долга (перед родителями, мужем и детьми) — основные нормы конфуцианской этики. вернуться Я уйду и друга // С поворотом круга встречу. — Здесь: обращение к образу творца вселенной — Великого гончара (см. сноску 1428); повороты гончарного круга символизируют перемены жизненных судеб. |
