— Когда я говорю Вселенная, то, разумеется, имею в виду всю Вселенную, всю систему миров или «параллельных пространств», как их еще называют. Миров во Вселенной великое множество. Если хочешь, ее можно сравнить с большим шкафом, в котором очень много полок, а на каждой из полок — множество книг — миров. Сравнение хорошее, потому что, как и в шкафу — одни полки находятся ниже, другие выше. Так и во Вселенной одни миры находятся «выше» — они полностью бесплотные. Чуть ниже те миры, где материя свободно создается и рассоздается, миры магические, где магия обычна. И, наконец, наш уровень, наша «полка», на ней находятся миры более-менее плотные, одни плотнее и материальнее, другие — «легче», в одних есть магия — в других почти нет. Но, так или иначе, живые существа здесь воплощены и живут в теле. О теории воплощений, ты, должно быть, знаешь еще с Коралии.

Карина кивнула.

— А по каким мирам ходят Древние? — спросила она. Ни в один нематериальный мир Артур ее не брал, да и вовсе не говорил об их существовании.

— Древние воплощены, существуют в теле, поэтому по большей части ходят по материальным мирам или хотя бы частично материальным. А о нематериальных мирах, думаю, сейчас знаю только я. «Упакованы» все миры в огромном надпространстве, которое Древние называли «пространством Вселенной».

О существовании надпространства Карина еще никогда не слышала, да и модель Вселенной, как шкафа с книгами, была ей совершенно незнакома.

— А в нематериальных ты был? — с жадным любопытством спросила Карина.

— Был, — усмехнулся он. — Но в духовные структуры приятнее ходить как раз в духовной форме.

— А ты был в надпространстве и видел всю систему миров? — спросила она.

— Был и видел, — четко ответил он, а Карине показалось, что он не хочет развивать эту тему.

— А как тебе это удалось? — будучи не в силах остановить поток вопросов, спросила она.

— С большим трудом, — улыбнулся он в ответ, и Карина поняла, что более подробных разъяснений не получит. Она отпила еще маленький глоток коньяка. И вдруг ее осенило. Но не на тему миров, времен и их укладки в пространственно-временном континууме. А на куда более приземленную тему. О друзьях-то тоже надо было позаботиться…

— А на Таи-Ванно можно достать коньяк? Раз уж ты не хочешь говорить, откуда он у тебя, — поинтересовалась она осторожно.

— Нет, — ответил Рональд, — но его можно заказать.

— А где? У кого? У Ваньки… у Ивана Старкова скоро день рождения. Это был бы отличный сюрприз.

— У меня, — с легкой усмешкой ответил он. — Немного конечно, пару бутылок, например.

— Ну а можно, я тогда закажу?

— Да, конечно, — улыбнулся он. — Можешь и остаток этой забрать для друзей.

«Ничего себе улов! — подумала Карина, — вот обрадуются друзья! И выпадут в осадок от удивления. Как и я». Впрочем, пожалуй, она начала уже привыкать к «штучкам» Тарро Рональда, чему распитие коньяка весьма способствовало.

В итоге «романтическая часть» ей очень понравилась. После второго бокала коньяка они заказали десерт и вечерний аналог манио без бодрящего эффекта, но такой же прекрасный по вкусу. Остаток вечера они говорили про Землю. Рональд задал несколько вопросов о земной жизни, и Карина сама не заметила, как ее «понесло». Вообще-то она любила рассказывать о том, что ей интересно, делиться воспоминаниями. Внезапно она обнаружила, что спокойно и без душевной боли рассказывает об озере, где купалась в детстве, о праздниках, которые отмечали в России, о новогодних традициях, о том, куда они с друзьями ездили летом и как здорово было сплавляться по речкам или подниматься в горы. О том, как они с приятелями ныряли и ловили рыбу на даче, какие закаты были видны из окна на двенадцатом этаже в квартире ее лучшей подруги, о Питере, о России, о поездке в Европу. Впервые с момента гибели Земли воспоминания лились из нее потоком, как песня. Потому что у нее было стойкое ощущение, что он понимает, о чем она говорит. Он видел Землю. В отличие от Артура и других коралийцев, для которых это было сродни рассказу об одной из многих незнакомых планет Союза. Он понимал. Внимательно слушал, пристально смотрел на нее. Карина совершенно забыла про «технику безопасности», и уже свободно смотрела ему в лицо. Находиться в «космосе» с ним наедине было не страшно, потому что этот космос стал родным. И даже паузы на знакомство с очередным высокопоставленным тайванцем не прерывали этого уединения.

Потом она узнала, какие сладости любил Людовик шестнадцатый, как появилось выражение «последнее китайское предупреждение», как была изобретена тушь для ресниц и зачем Юлий Цезарь носил на голове венок… Узнала, что Чарли Чаплин однажды занял третье место на конкурсе своих двойников, что Томас Эддисон, оказывается, коллекционировал птиц, а первый американский судья Джон Джей покупал рабов с единственной целью освободить их… Карина увлеклась и, затаив дыхание, слушала рассказы из истории собственной планеты, которым Рональд был свидетелем. Он был знаком со многими известными личностями, а некоторые из них считали его своим таинственным другом.

— И что, Наполеон, и верно был таким маленьким? — рассмеялась Карина слушая историю о встрече местного Тарро со скандальным императором. Рональд, усмехнувшись, рассказал, что предупреждал Наполеона не совершать некоторых ошибок, но император был глух, а регулировать события в Европе не входило тогда в задачи Рональда.

— Нет, это слухи, — улыбнулся Рональд, — Наполеон по тем временам был среднего роста, около ста семидесяти сантиметров, по-вашему. А вот то, что мой приятель Людвиг — я имею в виду Бетховена — всегда заваривал кофе ровно из шестидесяти четырех зерен — чистая правда. Надо сказать, получалось очень вкусно.

Этот вечер — это была жизнь. Жизнь, в которой она больше не запрещала себе думать про Землю, вспоминать и ощущать вкус родной планеты. Ее родина снова была где-то рядом. Рядом с Тарро Рональдом.

Дорога обратно была стремительной гонкой в темноте, в которой Карина видела лишь огромные звезды, голубую с розовым и серебром спираль соседней галактики и серые тени утесов. Освещение Рональд включать не стал, и они, как призрак, проносились между гор. Карине хотелось продлить вечер, она наслаждалась гонкой в ночи и любовалась твердым красивым профилем человека рядом. Человека, который больше не вызывал страха или подозрений, скорее доверие.

(«Последнее китайское предупреждение» означает предупреждение без последствий. В 1950—1960-х годах американские самолёты нарушали воздушное пространство Китая с целью разведки. Китайские власти фиксировали каждое нарушение и всякий раз высылали по дипломатическим каналам «предупреждение» США, хотя никаких реальных действий за ними не следовало, а счёт таким предупреждениям вёлся на сотни. Такая политика и стала причиной появления выражения «последнее китайское предупреждение».

Тушь для ресниц изобрел 19-летний студент Терри Уиллиамс в 1913. Он смешал сажу с вазелином и получил первую в мире тушь. Первым, кто использовал его находку, была его сестра по имени Мэйбел, в честь которой и названа первая и самая популярная тушь за всю историю косметики (Мейбеллин).

Римский император Юлий Цезарь всегда носил лавровый венок на голове, чтобы скрыть прогрессирующую плешивость.)

Сжимая в руке початую бутылку коньяка, Карина стояла у стеклянной стены гостиной и смотрела в тайванскую ночь. Ночь переливалась яркими звездами, волшебным светом соседней галактики и отблесками фонарей в саду. Карине не хотелось заходить. Сквозь стеклянную стену она видела, что друзья сидят в гостиной и, по-видимому, ждут ее отчета. Анька, конечно же, рассказала, куда она отправилась, иначе ее инфоблок уже взорвался бы от звонков Духа. Но инфоблок молчал. Друзья просто ждут ее новостей с важной встречи. На инфоблоке было двадцать шесть часов по тайванскому времени. Дальше мучить их было нельзя.

Но Карина хотела оттянуть момент еще на пару-тройку секунд. Глядя в ночное тайванское небо, она мысленно видела удаляющийся силуэт высокого смуглого человека, как он садится в беало, только что высадив ее у двери гостиной. Звезды восхитительно кружились перед глазами, галактика звенела, а фонарики казались радостными, как огоньки новогодней елки в детстве. В груди пело, а на уровне солнечного сплетения невесомо парило теплое перламутровое сияющее облачко. Ей казалось, что настала весна, прорезавшая капелью холодное начало марта. В ее жизни снова настала весна, безвозвратно утраченная после гибели Земли. И ей хотелось остаться наедине с этой весной, слушать ее, ощущать ее всеми фибрами души. И петь.