Я замерла. Сказанное не укладывалось в голове. Такое и верно бывает только в исторических книгах о давних временах. В наше время, когда магов уничтожили, подобное не может твориться!

А может, девушка все же сумасшедшая? Может быть, этот «Мендер» просто насилует ее, а она сошла с ума от этого и рассказывает страшные сказки…? Я незаметно посмотрела на ее запястья. Если он вскрывает ей вены, тем более, почти каждый день, то должны быть шрамы. В том числе, свежие. Но ее руки были гладкие, без единого шрама или рубца. Нина грустно улыбнулась, развернула ко мне запястья и показала их ближе.

— Ты думаешь, я сумасшедшая, — сказала она. — Рехнулась, сидя под землей. Нет… Просто он действительно маг… Останавливает кровь магией, и шрамов не остается…

Я еще раз огляделась по сторонам. Подземелье было реальным. Нина тоже. И… я поверила ей. Она говорит правду, хоть это все кажется ужасным сном или бредом больного сознания. Она говорит правду — я ощутила это всем сердцем.

Захотелось плакать. Рыдать от страха и безнадежности.

— Как давно ты здесь? — спросила я у девушки, сдерживая слезы.

— Около шести месяцев… Мне кажется. Я не всегда считала дни. А Мендер не любит говорить, какое сейчас число…

— И ты все это время здесь одна? — изумилась я.

Шесть месяцев под землей, в плену у черного мага, наедине с собой и своим ужасом? Неудивительно, если Нина сошла с ума…

— Уже два месяца одна, — ответила Нина и отвернулась. — После того как умерла другая девушка… Таиса… Она была здесь до меня, думаю, он купил тебя на ее место… Она… Мендер взял у нее слишком много крови… И она умерла.

Нина заплакала. Несчастная, уже полгода погребенная под землей и потерявшая единственного живого человека рядом. Я встала, преодолевая головокружение, обняла ее голову и прижала к груди. Инстинктивно начала гладить по голове, как маленького ребенка. Хоть мне самой больше всего на свете хотелось сжаться в комочек, свернуться и плакать, и чтобы кто-нибудь большой и сильный спас меня и утешил.

— Прости меня, прости! — прошептала Нина, когда слезы немного стихли. — Прости… Потому что я была одна, я… я рада, что ты здесь… со мной! Прости!

У меня тоже ком встал в горле. Не смогу осуждать ее, что она рада мне. Понимаю, что Нина радуется не тому, что меня похитили. Она радуется, что больше не одна. Что в аду у нее появилась подруга.

— Нина, послушай… — я взяла второй стул и села напротив. — Спасибо тебе, что заботилась обо мне, когда я была без сознания… Спасибо, что рассказала все, что предупредила… Спасибо! Теперь ты не одна, нас двое… И мы найдем способ выбраться отсюда! Слышишь, мы придумаем, как, и выберемся!

— Я пыталась, это невозможно… — тихо сказала Нина. — Один раз даже вышла из… этой комнаты — Мендер забыл закрыть дверь, чему-то очень радовался… Я бродила по подземелью и так и не смогла найти выход! Выхода нет! И… потом он бил меня так, что я думала, умру…

— Теперь нас двое, — повторила я. — Нина, давай… обещай мне, что мы вместе постараемся выбраться отсюда! Ладно? Обо мне волнуется бабушка, я не могу остаться здесь… — я посмотрела в заплаканные глаза девушки и тоже погладила ее по руке, как она меня раньше.

— Ладно, — улыбнулась она в ответ, и в красивых голубых глазах мелькнула надежда. — Я рада, что ты теперь со мной. Вдвоем… не так страшно.

А потом не выдержала я и разрыдалась. А Нина прижимала к груди мою голову и тоже гладила по волосам.

Хорошая, добрая Нина…

Конечно, мы много раз пытались выбраться оттуда. Гнули стержни от ручек, заколку, которая была у Нины, и пытались открыть замок на двери. Старались заговорить Мендера — иногда он был не прочь побеседовать с нами — и украсть у него ключи. Несколько раз пытались оглушить его. Тяжелых предметов у нас не было. Но была ваза для карандашей, и я наивно полагала, что резкого удара ею будет достаточно. Но то ли он защищался магией, то ли имел очень крепкую голову.

После второй такой попытки Мендер не приходил к нам почти две недели. А у нас закончилась вода и еда, и мы, ослабшие, с растрескавшимися от жажды губами, ждали смерти. Но в итоге он пришел. Не один — с полоумным бугаем, отчаянно вращавшим глазами. Иногда его взгляд останавливался на ком-то из нас с Ниной, и в нем читалась похоть. А Мендер ухмылялся и говорил, что, если повторим свой «подвиг», отдаст нас ему, и мало не покажется.

Пробовали и драться с ним. Одна кидалась на Мендера сзади, а другая пыталась всадить ему в горло ручку или маникюрные ножницы… Обычно это была я. В одном из фильмов, что я когда-то видела по информационной установке у бабушки, героине удалось убежать от маньяка, ранив его именно таким образом. Тогда я еще не так боялась противостоять Мендеру. Тогда мне казалось — можно найти выход.

Пусть будет сложно, пусть будет опасно, но мы его найдем… Ведь «на воле» меня ждет бабушка, и хотя бы ради ее любви я должна рисковать, должна стараться изо всех сил…

К тому же мы не собирались его убивать, только ранить.

Но в жизни все было не как в кино. Мендер обладал феноменальным чутьем на опасность. Он успевал среагировать раньше, чем я заносила удар. Он был очень сильным — казалось бы, откуда столько силы в таком небольшом мужчине!

А что происходило после неудачных попыток, как он нас наказывал, было страшно вспомнить. Кроме сеансов «голодовки» он просто избивал одну из нас за решеткой двери, но на глазах у другой. Иногда привязывал и хлестал хлыстом так, что кровь заливала каменный пол подземелья. И не всегда сразу убирал раны магией, чтобы помучилась.

А уж драк с ним, за которые мы получали наказание, было не счесть… Сложно сказать, когда я потеряла надежду выбраться. Когда стала как Нина. Видимо, постепенно с каждым новым наказанием вера в благополучный исход таяла. И в какой-то момент, лежа на жестком матрасе на боку — вся спина была в кровавых ранах от розг, которыми отходил меня Мендер, я поняла: я в аду. И выбраться из него невозможно.

Нина же, воспрявшая духом после моего появления, окрыленная моей верой в освобождение, уже куда спокойнее принимала неудачу. Поверив ненадолго, ей было легче вернуться к смиренному принятию, чем мне, впервые осознавшей бездну, в которой мы находились.

В моем сне Нина ходила и приносила мне воду, промывала раны на моих руках и спине. Потом я делала то же самое для нее и легонько касалась нежной кожи, гладила ее. Хотелось выразить благодарность, хотелось дать хоть немного тепла девушке, разделившей со мной ад. Девушке, которая стала моей подругой в самых сложных, невероятных обстоятельствах.

Иногда я думала, стали бы мы подругами, если бы встретились при других условиях? Не знаю. Нина нравилась мне, наверное, мы сошлись бы и в обычной жизни.

Во сне передо мной стояли ее голубые, широко распахнутые глаза, чуть вздернутый нос, длинные светлые волосы, которые я заплетала ей в косу, если у нее не было сил сделать это самой после «сеансов» Мендера.

Ее добрая, какая-то неуверенная улыбка и заботливые руки…

Всплыло, как я лежала обессиленная, ошарашенная после первого раза, когда Мендер взял меня в лабораторию. Это было спустя два дня после моего появления в подземелье. Я еще была полна сил и сопротивлялась до последнего…

А в конце увидела, как под его рукой рана на моем запястье затянулась прямо на глазах. И я… потеряла сознание.

А когда пришла в себя, рядом сидела Нина. Дала мне воды, погладила по голове. И вдруг протянула мне книгу. Какой-то роман из старинных дней. Я и в прежней жизни любила такие…

— На, почитай мне вслух… — вдруг сказала она.

— Я не могу, у меня нет сил… — прошептала я, но взяла книгу.

— Тогда просто почитай, — решительно сказала Нина. — Потом расскажешь мне, обсудим. Я уже читала ее как-то… Анна, пойми! Нужно все время что-то читать или делать… Иначе… иначе начинаешь сходить с ума! Впрочем, давай пока я тебе почитаю…