Сейчас о не столь уж и давней аварии напоминали лишь поломанные деревья да, если приглядеться, можно было бы увидеть среди травы куски разбитого стекла и каких-то пластмасс… Все металлическое-то давно вывезли и отправили на переплавку – не так нынче много металла в стране. Хотя в первую зиму на севере и в удаленных местностях побросали немало сломанной техники, которую просто не было возможности вытащить в тех условиях… И далеко не всю ее забрали даже с наступлением лета.

На ближайшей станции пришлось остановиться, пропуская пассажирский состав с «модернизированным», получившим вагонную компоновку и вторую кабину управления, тепловозом ТГМ3. После чего поезд двинулся в дальнейший путь… И вскоре на соседнем пути показался небольшой путейский состав с машиной ВПО-3000 – выравнивали путь, подбивали балласт…

- Ремонтируют, - глядя на ведущиеся работы, усмехнулся помощник машиниста.

- Ремонтируют, - усмехнулся в ответ Дмитрий. – Как будто этот ремонт когда-то заканчивается… Вернутся ли времена, когда можно будет спокойно работать?

- Когда-нибудь вернутся, наверное, - усмехнулся в ответ помощник. – Вон говорят по телевизору, что в следующем году снег должен наконец-то сойти…

- Должен, - усмехнулся машинист. – Только сойдет ли? А впрочем… Я уж и привык как-то ко всему этому… Порой кажется уж, что и не было никогда другой жизни.

- Мне тоже, - усмехнулся помощник. – Я ж тогда всего год как в училище поступил… А как все началось, нас сразу на ускоренный курс да на снегочист посадили…

Ну да, нынче-то у железнодорожников это считалось самой простой работой – управление самоходным снегоочистителем. Хотя в том и не было ничего удивительного – скорости движения маленький, управление простейшее. Можно сказать, не сложнее какого-нибудь трактора… Ну а как студенты-машинисты доучатся, наберутся какого-никакого опыта – тут уж можно и на нормальные поезда переводить… А впрочем… Разве мало железнодорожников нынче могли бы рассказать подобную историю? Так что помощник даже не стал говорить дальше – они и так ведь все знали и прекрасно понимали.

Долгая зима раз и навсегда поменяла судьбы миллионов советских людей… Особенно тех, кто жил на подлежащих эвакуации территориях, где оставалась лишь часть населения. Порой эти изменения были к лучшему, гораздо чаще – к худшему. Однако в любом случае было ясно одно – такой, какой была раньше, их жизнь не будет уже никогда…

***

И вот снова Михаил едет в Москву… На этот раз – на какое-то совещание по вопросам развития электроники и вычислительной техники, где по каким-то причинам советское руководство захотело увидеть и его.

Откровенно говоря, он не больно-то любил все эти поездки в столицу… С куда большим удовольствием он бы провел свободное время дома, в кругу семьи. Или занимаясь какими-нибудь важными делами по хозяйству… А то порой ему даже стыдно было за то, что своими отъездами он фактически сваливает работу на плечи жены с родителями. Но что поделаешь – дела государственные… Зарекомендовав себя как «гения», как перспективного кадра, Михаил в какой-то мере лишился самостоятельности. Теперь на него строили какие-то планы, его включили в какие-то свои расчеты руководители государства. И ничего с этим уже не поделаешь!

«Есть традиция добрая в комсомольской семье:

Раньше думай о Родине, а потом о себе».

Так когда-то пелось в известной Михаилу комсомольской песне… И в новых условиях ее текст можно было бы считать как нельзя более актуальной. С одной небольшой поправкой – что, думая о Родине, ты думаешь и о себе. Ведь если не станет страны – не станет и тебя самого… Или, в лучшем случае, будешь влачить жалкое существование на руинах былой цивилизации. И, прекрасно понимая это, люди шли и работали…

Интересно, а написана ли та песня уже в нынешнее время? А, впрочем, не все ли равно? Уж изобретать заново песни Михаил точно не собирался… Нехорошо это – присваивать себе чужое творчество, и так один раз еле отбрехался. Да и не хватало ему еще и славы поэта… Нафиг-нафиг! И так уж засветился по самое не могу… Настолько, что его включили в какие-то свои планы советские руководители.

Откровенно говоря, он бы предпочел прожить свою жизнь достаточно тихо и незаметно, как и в прошлый раз. Никуда не высовываться, не лезть со всякими идеями… Но уж так сложилась жизнь! Отсидеться в стороне, прикинуться шлангом – это в нынешней ситуации было бы просто преступлением.

Попутчиками по купе в этот раз оказались командированные с НИЭТИНа, двое инженеров, парень с девушкой, и какой-то мужик с «Серпа и Молота»… И, что самое интересное, первых двоих Михаил знал – хотя в прошлой жизни познакомился с ними гораздо позже, причем по отдельности. Так что, познакомившись с этой парочкой и, якобы случайно узнав, что все они связаны с электроникой, Михаил мигом завел разговор, который вроде как случайно вышел на тему СВЧ-электроники и СВЧ-приборов, чем он занимался и раньше. И вскоре этот разговор настолько увлек всех троих, что Михаил даже, сделав вид, что ему это буквально только что пришло в голову, подкинул собеседникам несколько идей из будущего по СВЧ-электронике. Даже взял кое-что из своих собственных разработок более позднего времени… За авторскими правами Михаил не гнался совершенно – тем более, что дома в столе у него и так уж лежит целая пачка авторских свидетельств, которые он по большему-то счету и не заслужил. И, что самое главное, его собеседникам эти идеи очень даже пришлись по вкусу! Впрочем, чего еще ждать, если общаешься с будущими доктором и кандидатом наук?

А тем временем за окнами поезда проносился хмурый осенний пейзаж… Хоть на дворе и было всего начало сентября, то на улице уже было холодно, сыро и дождливою, что еще раз напоминало о том, что на дворе до сих пор стоит Долгая зима. То и дело начинал моросить мелкий дождик, на платформах попадавшихся по пути станций стояли лужи, а люди старались прятаться под зонтиками… Да, осень наступала рано – хотя к этому ведь уже давно привыкли? Чай не 67-й год, когда уже в октябре снег лег… И стоило только подумать о том, как и в разговоре всплыла тема:

- Раньше я любила осень! – глядя в окно, поморщилась Юлия, та самая инженерша с НИЭТИНа. – А теперь ненавижу… Как вспомню первые годы…

- Хреновое было время, - согласился с ним ее коллега Федор. – У меня двоюродный брат тогда помер от воспаления легких… На стройке застудился.

- У нас в комсомольском отряде почти все переболели, - тоже вспомнил Михаил.

Ну да – чудо уже то, что сам тогда не свалился. Насморк в тех условиях можно было и вовсе не считать за болезнь. А вот та же Вика тогда бронхитом переболела, как и многие его товарищи. А кто-то и вовсе тем же воспалением легких… Да, тяжело тогда было – и в 66-м тогда еще не знали, что главные трудности только начинаются. Что впереди – Долгая зима…

Увы, но, как сказал еще товарищ Сталин, история не имеет сослагательного наклонения. И даже то, что сам Михаил оказался тут, в альтернативном прошлом, мало что меняло. Предотвратить извержение Лонг-Вэлли он все равно не мог.

- Будь прокляты эти твари! – с ненавистью произнесла Юлия. – Жили себе, радовались жизни… А тут им понадобилось этот вулкан взорвать!

Из дальнейших разговоров Михаил узнал и некоторые подробности о работе предприятий СВЧ-электроники в прошедшие годы. После землетрясения производство было возобновлено лишь спустя две недели – ждали, пока все утихнет, пока наладится работа служб снабжения и городского хозяйства. Однако в итоге из-за остановки цикла часть приборов осталось только списать в брак – они вышли из строя при аварийном отключении электропитания… На замену им начали делать новые, но в декабре, после ввода в стране Особого положения, пришел приказ о приостановке производства и консервации большей части оборудования. Осталась, можно сказать, только механичка и сборка, где делали совсем другие детали под совсем другие изделия… Конструктора же с технологами и вовсе занимались совершенно сторонней работой, не имеющей никакого отношения к СВЧ-технике. Впрочем, оно было и понятно… Военные заказы исчезли напрочь. Приборы для космоса на какое-то время тоже стали не нужны – тем более, что на несколько запусков они имелись уже готовые.