Зал, где проводился совет глав кланов, был оцеплен войсками пяти основных родов. Гвардиями Рароговых, Морозовых, Вулкановых, Вихревых и Светозаровых. И через это оцепление никто не мог пройти ни внутрь, ни наружу.

И тут с дворцового телеграфного пункта прибежал взъерошенный работник в форме в сопровождении помощника и уставился на преградившего ему путь капитана гвардейцев из клана Вулкановых.

— Не положено, — проговорил капитан.

— Срочные новости! — ответил телеграфист. — Мне срочно нужно увидеть Иосифа Дмитриевича Светозарова! Это вопрос государственной важности!

— Не положено, — стоял на своём капитан гвардии. — Древний закон: пока не закончится совет, их оттуда не выпустят, и никого туда, естественно, не впустят.

— Да знаем мы ваши законы! — телеграфист понял, что просто так его не пропустят, и вытаращил глаза на капитана гвардейцев из свиты Вулкановых, который его остановил. — Вы что, издеваетесь, что ли? — проговорил телеграфист. — Нельзя так! Это не тот случай! Если я сейчас же не донесу эту информацию до главы императорской безопасности, вся империя окажется под серьёзной угрозой. Это не тот случай. Тут минутное промедление смерти подобно.

Но капитан из гвардии Вулкановых покачал головой и встал перед телеграфистом намертво. Рароговы и Вихревы переглянулись между собой и отвели телеграфиста в сторону.

— Что происходит? — спросили они.

— Да что происходит, — ответил телеграфист, понимая, что-либо он сейчас расскажет содержание телеграммы, либо его вообще не допустят внутрь. — Фронт обваливается. Стена трещит по швам. Уже несколько крепостей пали. У нас демоны внутри империи.

Капитаны гвардии Рароговых и Вихревых обернулись к остальным, а потом вояка из Рароговых снова обернулся к телеграфисту:

— А где хоть фронт осыпается?

— Началось всё с Анадыря, — ответил телеграфист. — И дальше по восточному краю на юг пошли прорывы.

Рароговы и Вихревы обернулись к остальным, стоящим на страже и сообщили им информацию:

— Вулкановы, — сказал один из них капитану гвардии Вулкановых, — сейчас на ваших землях хозяйничают демоны. Вы не хотите пропустить телеграфиста? Ваши земли в огне. Крепость в Анадыре и соседняя… Уже третья крепость пала.

— Но это ещё не всё, — телеграфист подошёл к ним и заглянул в глаза капитану гвардии Вулкановых: — Люди разворачиваются против своих и вливаются в состав демонических легионов. Вы всё ещё хотите дождаться, пока они примут какое-либо решение?

— Они должны выбрать императора, — сцепив зубы, ответил Вулканов.

— Да кому, к чёртовой матери, нужен император? — телеграфист сделал шаг вперёд, всем своим видом показывая, что собирается войти внутрь. — Это всего лишь лицо на троне. Империя — это люди, и ваши люди сейчас составляют часть империи. Пока вы находитесь здесь, они страдают и умирают, а некоторые входят в состав демонических легионов. Что вы творите?

— Это ложь, — заявил капитан гвардии Вулкановых. — Это наглая ложь! Такого не может быть. У нас всё в порядке.

— Если бы всё было в порядке, то с соседних крепостей не шли бы сообщения о том, что телепортационные площадки не отвечают. А везде, где попытались принять беженцев из тех крепостей, прорвались легионы демонов. Какие-то гарнизоны ещё с трудом держат натиск, а какие-то вовсе ничего не могут поделать. Не известно точно, что происходит, но восток заполонили орды демонов.

Тут Вулкановы переглянулись.

— Там же ваши семьи! Что вы творите? — проговорил телеграфист с какой-то безысходностью в голосе.

Затем вытащил целую пачку лент с донесениями.

— Это срочно нужно доставить Светозарову! Срочно! Пустите меня! Бездна с ним, с императором! Людей спасать надо! Пока мы решаем, кто главнее, империя исчезнет. Править будет просто некем.

Вулканов сомневался ещё доли секунды, у него были чёткие инструкции, а ещё предупреждения, что совет могут попытаться сорвать. Но Анадырь… у него там осталась старенькая мать…

— Снимаем цепь, пусть дальше сами решают, — решился, наконец, капитан гвардейцев, подозревая, что этим выбором завершил свою карьеру.

Объёмная тяжёлая цепь, сковывающая дверь в древнем ритуале, снималась только с помощью магии, посредством объединения сил всех капитанов родовых гвардий. В какой-то момент она раскрылась, опадая своими звеньями на пол.

Телеграфиста пропустили вперёд. Но двери всё ещё были закрыты, потому что их надо было отпереть изнутри.

И вдруг это произошло: двери распахнулись. Обалдевшие люди внутри замолкли и глядели на стоящих гвардейцев и возвышающегося перед ними телеграфиста. Тот сорвался с места и понёсся прямо к Иосифу Дмитриевичу, чтобы передать ему последние сообщения.

Тот выслушал телеграфиста и буквально на глазах побледнел, затем поднял глаза на собравшихся, оглядел их и зычным голосом проговорил:

— Анадырь, Охотск и Удское пали. Зея и Благовещенск на грани. Демоны внутри империи.

Я растворялся в пламени. Меня сжигало без остатка, каждую клеточку моего тела выжигало изначальное пламя, божественное пламя. Это было действительно больно. Просто невероятно больно. Как будто каждую самую крохотную часть меня, каждый атом зажимали в божественные тиски, выдавливали, а затем протыкали божественной иглой и затем сжигали. Собирали пепел, компоновали из него новый атом и снова всё сначала.

В какой-то момент от боли я даже начал забывать, кто я, что со мной происходит. Я забыл, что могу видеть, слышать, вдыхать воздух — ничего этого не было. Сплошная стена огня перед глазами или, может быть, перед внутренним взором — уж не знаю. Сплошной гул ревущего пламени в ушах, а может быть, внутри меня, хотя никакого «меня» тоже уже не оставалось. Я не знал, что в этот момент происходит с моим телом и осталось ли оно у меня вообще. Сижу я, стою, лежу? Нет, не было этих ощущений. Просто всё моё естество в этот момент раздирало, скручивало, прожигало.

И в то самое мгновение, когда я понял, что от этих ощущений просто лишусь рассудка, я вдруг услышал голос совсем рядом. Я даже хотел оглянуться на него, но мне было нечем.

— Держись, — сказал этот голос. — Я с тобой.

И вдруг в меня начал вливаться поток энергии — да такой действенный, успокаивающий, охлаждающий, что я оказался поражён самим фактом его существования. Я вцепился в этот поток энергии всем, чем только мог, и начал вкачивать его в себя. Предыдущее внешнее воздействие никуда не делось, но теперь оно переносилось гораздо проще.

Я смутно начал определять положение своего тела в пространстве. Я лежал на спине. Вокруг меня действительно бушевало пламя, и сквозь меня пробирались языки этого пламени.

Это было неважно. Главное, что я находился в руках богини. Она предупреждала, что будет больно, но ей предстояло перестроить весь мой организм буквально с нуля, создав новое вместилище силы, да ещё такое, которое сможет распоряжаться энергиями куда более мощными, чем те, которыми я мог распоряжаться до этого.

Да, моя кожа буквально обугливалась и распадалась, а на её месте появлялась совсем другая — новая, как будто более плотная, не очень похожая на человеческую, зато куда более прочная. Я перерождался. Энергетические каналы внутри меня из тонких трубочек, в которых магия могла пробиваться лишь по каплям, превратились в объёмные эластичные каналы, через которые легко могли проходить целые потоки. Если раньше для того, чтобы запустить огненный шторм, мне нужно было пожертвовать собой, то теперь я мог это сделать, даже не истратив полностью весь свой магический запас. По крайней мере, мне так казалось.

— Рано, — вдруг проговорила богиня.

«Что, рано?» — подумал я, потому что не мог спросить. Мне было нечем. Я как будто не чувствовал язык во рту. Я задал этот вопрос про себя.

— Ты слишком рано пришёл в себя, — сказал мне Агнос.

Я оглянулся на голос и увидел возле себя небольшого дракона с интересом глядящего на меня.