— То есть, ты считаешь, что они смогут отбивать ментальные атаки? — уточнила императрица.

— Как минимум, — ответил на это Светозаров. — Они их смогут чувствовать, возможно, смогут даже противодействовать. Но главное, если кто-то попытается сломить или заставить подчинить наших людей, они бы могли этому противостоять. В крайнем случае они могли бы сопротивляться сами и сообщить об этом дальше. То есть, если где-то что-то неладно, они смогут сообщить об опасности. Понимаешь?

Императрица тяжело вздохнула.

— Да, я понимаю, для чего они нужны. По сути, это живая сигнальная цепь, которая сможет передать просьбу о помощи дальше или хотя бы предостережение об опасности.

— Совершенно верно, — кивнул Светозаров. — И это то необходимое, что мы должны сделать для нашей империи, потому что благодаря им, по крайней мере, сможем перебрасывать свои резервы вовремя и давить наступление легионов.

— Скажу тебе честно, мне это совершенно не по нраву, — ответила Екатерина Алексеевна. — И могу сказать точно: лично я с ними никаких дел иметь не буду. Но если от этого зависит благосостояние империи, её безопасность и целостность… Той самой империи, которую я должна передать своему ребенку… Так и быть, я сцеплю зубы. Отправь Рарогова что ли… или Морозова. Кого-то из них. Они вроде бы с Молчащими нормально общались.

Екатерина Алексеевна откинулась на подушки, видимо, её самочувствие из-за нервов ухудшилось, но она продолжила говорить:

— От меня можешь передать им следующее: все оставшиеся будут реабилитированы, если не были задействованы в перевороте. Они будут служить, у них будет достойное жалование и все полагающиеся им гарантии. Работы на износ, как было при моем отце, не будет. Но при этом все они должны дать клятву, что не будут действовать против императорского рода. И чтобы в столице я их не видела вообще, — добавила Екатерина Алексеевна.

— Но так не получится, Ваше Императорское Величество, — проговорил Светозаров. — Представитель Молчащих должен находиться в столице для облегчения общения с родом.

— Хорошо, — решилась императрица. — Но тогда мы выбираем человека, который будет в столице, он должен дать личную клятву на крови, что никогда ничего не помыслит и не сделает в отношении императорского рода. Это единственное условие, при котором я буду терпеть хоть кого-то из этих менталистов в столице.

— Я прекрасно знаю твои страхи, — ответил на это Светозаров. — Но сейчас так надо.

— Я всё сказала, — оборвала его императрица. Она поджала губы, лицо ее стало суровым. — Либо клятва на крови, либо в столице не будет ни единого представителя их клана.

Завтрак в резиденции Рароговых остро напомнил мне времена беззаботной юности. Мы сидели за столом практически в полном составе и болтали на разные отвлеченные темы. Не хватало только старшего брата, но, насколько мы знали, у него всё было отлично. Я даже залюбовался своими родными.

Мама, кажется, начала восстанавливаться после того, как пострадала от менталиста. Её волосы вновь начали приобретать обычный рыжий цвет, да и морщины разгладились. Сама она помолодела, особенно после того, как приехал отец. И мне даже было неважно, что совсем скоро мы поедем в родовые земли. Прямо сейчас это не играло никакого значения.

И вот за завтраком, когда мы смеялись над очередной шуткой отца, вдруг слово взяла Ада:

— Дорогие мои, мама, папа, брат, дедушка, — я даже немножко впал в ступор от такого официального обращения. — Одним словом, родные.

Ада широко улыбнулась.

— Я хочу объявить, что я приняла решение, и я не буду поступать в академию магии. Вместо этого, — она посмотрела на мать, — я буду помогать маме исправлять ситуацию в институте благородных девиц. И даже если мама потом уйдет, а я останусь, всё равно я буду, так сказать, мамиными глазами в институте. Буду присматривать за тем, что там происходит, и в случае чего смогу рассказать, если вдруг что-то там пойдёт не так. То есть, у вас будет свой агент в институте благородных девиц. Кроме того, я же уже побывала там и совершенно неожиданно даже для себя успела подружиться как с Ярославой Медведевой, так и с сестрой Николая Голицына. Так что компания у меня там будет хорошая. К тому же стараниями Анатолия Сергеевича Салтыкова Матрона тоже переводится к нам.

— Ничего себе, — хмыкнул я. — Раньше там была банда преподавателей, а теперь будет банда воспитанниц. Ну, из огня да в полымя, как говорится.

— Ничего-ничего, — хмыкнула Ада. — Воспитанницы должны иметь свои зубы.

На эти её слова дружным смехом отреагировали все, собравшиеся за столом.

— Кстати, — сестра посмотрела на меня, — даже за последние дни, пока проходили все эти пертурбации, девчонки стали чувствовать себя лучше. Более того, Ярослава даже повеселела. Знаешь почему?

— Просвети! — улыбнулся я.

— А повеселела она от того, что брата вызвали со Стены и впервые за два года позволили им увидеться. Это для неё настоящее счастье.

«Ага, — подумал я. — Это значит, что свои обещания Светозаров выполняет».

И посмотрел на Аду:

— А ты случайно не в курсе, где сейчас находится Земовит Медведев? Не в столичном ли управлении Тайного сыска?

— Совершенно верно, — серьёзно кивнула Ада. — Он сейчас находится в там.

— Спасибо, сестра, — проговорил я. — Ты настоящий друг и самый лучший информатор.

— Обращайся, — хохотнула Ада. — Оплату принимаю пирожными.

— Ну какие тебе пирожные-то? — я развел руками. — Тебя же с них разнесет. Потом ухажёры не поднимут даже толпой.

Ада задорно захохотала.

— Да ладно, — проговорила она сквозь смех, — мой внутренний огонь жжёт все калории просто нещадно.

— А кстати, — сказал я, — как у вас там теперь с питанием дела обстоят?

— Всё ещё достаточно строго, — Ада покосилась на мать. — Но уже значительно лучше, чем было.

— Слушайте, а давайте вам устроим праздник живота, — предложил я. — Закупим разные сладости, вкусности и устроим один небольшой, но сладкий стол. Пусть девчонки порадуются. Накупим всякой всячины, привезем. Чтобы хоть разочек им побаловаться. Это будет маленькое счастье.

— Слушай, ну я только за, — сестра покосилась на маму, — но даже не представляю, как вы всё это туда доставите.

— Ну, я препятствовать этому не буду, — ответила мать. — Скажем так, закрою глаза.

— Отлично! — Ада выскочила из-за стола. — В таком случае мы с Матроной идем делать заказ по кондитерским, по каким только можно. Будем собирать на сладкий стол.

Тут она остановилась и посмотрела на меня.

— А что по деньгам? — спросила она.

— Я дам денег, — сказал я. — Пусть девчонки порадуются.

— О, у тебя есть? — спросила меня мать.

— Да, у меня все в порядке с деньгами, — ответил я.

Партию панцирей, собранную специально для выкупа сестры тоже пустили в дело отцу Кости, а потому проблем с деньгами не было.

А вот сам я после завтрака подошел к Тагаю и сказал:

— Есть у тебя сейчас время?

— Ну, найдется, — ответил он. — Сегодня у постели Артёма и Миры дежурит Костя, так что я свободен. А что ты хотел? Последнее время твои идеи всё экстравагантней и опасней.

— Что есть, то есть, — пришлось согласиться с Тагаем. — Но в этот раз всё чинно и безопасно. Нужно всего лишь пробиться в казематы столичного управления Тайного сыска.

— Всего лишь? — Тагай скептически вскинул бровь. — Что-то я не заметил в этом деле слова «безопасно».

— Да шучу я. Поехали, познакомишься с Гризли.

— Да ладно, — удивился Тагай. — А его что, уже перевели?

— Да, — кивнул я. — Уже привезли в столичное отделение. Пойдем попросимся на встречу.

— А нас к нему пустят? — Тагай явно был не уверен в успехе нашего предприятия.

— Ну, насколько я знаю, он всё еще находится в следственном изоляторе, но дело его на пересмотре. Если с сестрой ему разрешили увидеться, попробуем и мы тоже.

Я взял экипаж Рароговых, спросил разрешения у деда, и мы отправились в столичное отделение. Первым делом мы пошли на прием к Салтыкову. Едва увидев нас, тот, кажется, побледнел и вместо приветствия сказал: