С лязганьем, от которого у меня колени подогнулись от страха – а ну как выстрелит – упал короткоствольный ПКМ с хитро, под углом, поставленным патронным коробом. Следом за своим оружием рухнул на пол и его владелец. Женщина была вооружена АК-9 без глушителя со специальным «дульником» и крепился автомат на трёхточечном ремне, поэтому оружие упало на пол вместе с хозяйкой.

Как только путь был расчищен, я сорвался с места и бросился к дверям. Сдвинул стопор в сторону, ухватился за штурвал и стал быстро крутить его. Действовать нужно было быстро, так как караульные вот-вот очнутся. Слишком опасно вырубать их надолго, мало ли как ситуация повернётся? Вот механоиды обрадуются, если сумеют добраться до спуска в бункер и увидят спящих охранников.

- Вы, это, – торопливо произнёс я в сторону зашевелившихся «косолапых», – зла не держите, я ваших товарищей спасать иду. Не могу без дела сидеть и смотреть, как люди гибнут.

Сказал не столько им, сколько себе… наверное.

Едва оказался на поверхности, то в первые секунды чуть было не оглох от окружающего грохота. Взрывы вражеских снарядов и выстрелы союзных орудий немилосердно рвали барабанные перепонки. Дым и пыль застилали видимость, яркое солнце из-за этого казалось красным фонарём, закрытым тканью.

От штабного здания уцелела лишь часть, которая жарко горела и выбрасывала в небо клубы густого серого дыма. На автостоянке дыма и огня было намного больше, причём дым был маслянистый, чёрный и стелился по земле, забивая нос и заставляя удушливо кашлять.

Одной миномётной позиции не существовало, на том месте зияла воронка, по краям которой лежали обломки бетонных блоков, перекрученные железки, щепки от зарядных ящиков и… тела. Всего два, к счастью.

«К счастью, блин… какое тут счастье?», – мысленно скрипнул я зубами.

Добравшись до взорванной позиции, я констатировал факт, что помочь убитым не смогу. Их тела были превращены в мешки из костей и рваных внутренностей с размозженной плотью.

Уже собрался перебежать до расчётов самоходок, которые продолжали обстреливать врагов, когда вдруг порыв ветра на несколько секунд поднял дымную пелену к небу, очистив видимость. И этих мгновений мне хватило, что рассмотреть в нескольких сотнях метрах, в стороне от всех позиций трубу с насаженным на неё белым флагом с красным крестом. Высота импровизированного флагштока была невелика, буквально метра три с половиной, может, четыре.

Если раненые имеются, то они все там.

Так и оказалось.

- Ты?! Что ты тут делаешь? – сначала удивилась, а потом разозлилась Агбейла, когда я оказался на импровизированном медпункте.

- Пришёл помогать. Что с тобой?

У негритянки была перемотана левая нога от паха до пятки. И бинты уже сильно пропитались кровью, ярко выделяющейся на фоне белоснежных бинтов.

- Осколки превратили ногу в дуршлаг. Если хочешь помогать, то начни с них, – и она кивнула в сторону брезентового полога, в паре метрах от себя.

- Господин Рекдог… – обратилась ко мне русская наёмница с белой повязкой на левом плече и нашлёпкой с красным крестом в белом круге на шлеме.

- Санлис, так быстрее, – перебил я. – Есть тяжёлые, которые вот-вот отойдут?

- Да, там, – и она кивком указала на тот же брезент, что и негритянка.

Брезентом на шестах было огорожено небольшое пространство, где на носилках, на земле, лежали больше десяти окровавленных и перевязанных неподвижных тел. Все выглядели мёртвыми. Не имей я особых способностей, то принял бы всех тяжелораненых за мертвецов.

Ан, нет, у одной уже погасла энергетика прямо на моих глазах.

- Да вот хрен тебе по всей роже, – прошипел я, обращаясь в адрес безносой, которая уже взяла за руку свою очередную жертву и сделала с ней первый шаг в сторону потустороннего мира.

У японки был безобразно раздут живот, кровавые потёки тянулись из глаз, ушей, из носа. Ноги были все в крови и в содержимом кишечника, которое превращенные в лохмотья штаны не скрывали. Скорее всего, последствия близкого взрыва. Каким-то чудом осколков наёмница избежала, но удар взрывной волной был настолько силён, что превратил снаряжение в грязные кровавые лоскуты и перемешал все внутренности, отсюда и такое кошмарное вздутие живота.

Я успел в самый последний момент, когда уже чёрная, как сгоревшая трава, энергетическая сеть была готова вот-вот исчезнуть совсем.

Энергии я плеснул столько, чтобы оживить энергетику женщины, что на несколько секунд дюжина нитей вокруг позвоночника раненой засветилась зеленью, той самой, которой обладают только эхоры. Попутно я и сам ощутил сильнейшее головокружение и тошноту, которые чуть не заставили потерять сознание. Да уж, хорош же я был бы, если сейчас рухнул тут в беспамятстве.

На реанимированную я потратил две минуты, только восстановил часть энергетики, заодно заставив работать те ошмётки, в которые превратились внутренние органы.

Вторая раненая была напичкана осколками от коленей до пупка. Держалась в этом мире только за счёт капельницы и обезболивающего. Не уверен, что ее смогли бы спасти даже в хорошем полевом госпитале, не то, что в нашем лазарете.

У третьей осколок снёс часть черепа, ровненько так, кусок кости со скальпом, попутно несколько мелких осколков стесали лицо, как пескоструйка ржавчину и старые слои краски с металлических деталей. От болевого шока наёмница не умерла только благодаря вовремя сделанному уколу сильного обезболивающего.

Четвёртая лишилась ног практически полностью. Причём, судя по виду энергетической сети, их ей раздавило или измочалило, никакого «красивого» среза не было и в помине при ампутации. Возможно, взрывная ампутация? Эта девушка, как и предыдущая, жива только благодаря анестезии. И капельницам.

Щедро запасённую ранее энергию я сейчас тратил, не жалея, вливая её в умирающие, искалеченные тела наёмниц. Бой отошёл куда-то на дальний план. Уже через полчаса я перестал обращать внимание на близкие разрывы и визг осколков, пролетающих рядом. Чуть позже, когда появилась передышка, я занялся Агбейлой. И после моего вмешательства над медпунктом появился невидимый защитный зонтик.

До этого момента темнокожая наёмница выложилась полностью, защищая позиции ракетных батарей от авиабомб и гаубичных снарядов.

Два с лишним часа шло сражение, пока большая часть атакующих нашу базу разумных машин оказались не уничтоженной, а их остатки не отступили. И всё это время я был занят спасением раненых.

Из-за внезапности и суматохи, а так же массированного обстрела первых раненых просто не успели спустить в бункер, а потом совершенно не было времени, чтобы перемещать медпункт и пациентов. Решение командиров и моих супружниц держать меня подальше от обстрела чуть не привели к гибели десятков людей. Нет, ничего плохого я не хочу сказать в их адрес. Уверен, что вскоре та же Чайка, которая держала позицию под ударами врага, или Медведев в бункере вскоре приняли бы решение направить меня в медпункт или постарались любыми силами перенести его в бункер. Вот только до того момента как минимум на одного покойника – наёмницу с раздутым животом – стало бы больше.

В результате нападения механоидов на базу у нас случились первые потери с момента, как мы обжились в долине. Семь японок и пять русских – такова вышла цена за уничтожение крупного отряда разумных машин. Ещё четырнадцать получили тяжёлые ранения и увечья, которые удержат их на больничных койках не меньше, чем на месяц.

Основные потери японок пришлись на патрули, которые успели сообщить о приближающихся механоидах, после чего приняли свой последний бой. Две из семи погибли уже на базе. Там же приняли свою смерть и пять русских наёмников. Что больнее всего ударило по ним – у «косолапых» погиб один из мужчин, второй был сильно изуродован взрывом фугасного снаряда, превратившего крепкого молодого мужчину в парализованный обрубок. По просьбе Чайки им я занимался больше прочих. К слову, подобное внимание остальные раненые принимали с пониманием и без возмущений.