— Тихо, тихо, — я успокаивающе ей улыбнулся, забыв, что под личиной она не видит моего лица. — Это я — Арт, никакой я не дикий. А почему получил ступень, на то есть у меня догадка. Помнишь вот это? — я стянул маску и пальцем провёл по шрамам на лице.

— Д-да, — кивнула она.

— Когда те мальчишки меня пытали, то я почувствовал себя чуть другим. Тогда я не знал, что это такое. Но после посещения храма понял — это пробудилась душа.

— Душа⁈ — ахнула она.

— Да, душа. Ничего другого мне в голову не приходит. Они почти убили меня. Скорее всего, включился какой-то защитный механизм.

— Ты должен был мне всё рассказать, — девочка шагнула ко мне и обвиняюще ткнула мне в грудь пальцем.

— Я боялся.

— Чего? Ты же теперь с душой, ты стал человеком. Теперь ты можешь быть не бездушным, а слугой. С тобой перестанут обращаться, как с вещью. А ещё ты теперь сможешь открыть таланты Телосложения и Здоровья, чтобы залечить шрамы. После этого Эрияна тебя опять полюбит, — затараторила она. От былого её страха не осталось ни следа.

Я только горько усмехнулся.

— Боюсь, что всё будет не так.

— Почему? — удивилась она. — А хочешь, я папу попрошу за тебя?

— Ни в коем случае! — испугался я.

— Почему? — опять спросила девочка. Даже не ожидал, что она такая наивная в своём возрасте. Видит мир лишь в чёрно-белых тонах.

— Понимаешь, если кто-то узнает, что бездушный обрёл душу и открыл ступени Возвышения, то меня могут забрать на опыты. Станут резать по кусочкам в попытках узнать, как это произошло и нельзя ли также сделать с другими бездушными, чтобы получить армию сильных воинов и завоевать весь мир.

— Папа не даст тебя в обиду.

— Я верю, Данка. Но меня могут украсть или как-то обмануть твоего папу, чтобы забрать меня. А ещё злые люди могут похитить тебя или Эрияну, чтобы потребовать в обмен меня. Сама подумай, кто для твоего папы ценнее родная дочь или странный бездушный с низкой ступенью Возвышения?

Та только тяжело вздохнула. Потом спросила:

— И что теперь делать?

— Ждать подходящего случая и набираться сил. Если я стану хотя бы как один из ваших воинов, то злые люди не смогут меня просто так захватить. И ты мне можешь в этом помочь, Данка.

— Я с радостью! Но как?

— Будешь учить меня тому, чему тебя учат твои наставники. Все уроки мне не требуются, только касающиеся Возвышения. И ещё немного пищи с амбраватами для моего развития.

— Это я могу, — оживилась она. — И особенно еду. Мне её столько дают, что приходится кормить Ора и Жуу, — при этих словах она слегка покраснела. Ор и Жуу — это сторожевые собаки, которых часто запускают в дом. Разумеется, собаки не из простых, а амбраваты со ступенями Возвышения. Я уже говорил и сейчас повторю, что в этом мире почти все живые — и условно живые тоже — существа имеют ступени развития. И только биоандроиды-бездушные полностью пустые в этом вопросе.

— Значит, договорились? — я подмигнул ей здоровым глазом.

— Да, Арт. Я буду тебе помогать и сделаю тебя настоящим рыцарем, — важно заявила девочка.

Эх, мне нужно было бежать прямо в тот же миг, когда мы вышли с ней из библиотеки, но я решил дождаться сумерек и заодно собрать вещи. Дурак, какой же я дурак! Точно знал, что этот ребёнок проговорится, расскажет кому-то «по большому секрету, только ты ни-ни» мою тайну. Но посчитал, что девочка хотя бы пару дней будет всё держать в себе.

О том, что всё пропало, я узнал в тот миг, когда рядом появился один из гвардейцев семьи. Это случилось примерно через три часа после разговора в библиотеке. Эти воины были не чета обычным воякам из охраны и дружины. Каждый имел ступень Возвышения не ниже двадцатой, буквально объедался амбраватами и проливал семь пот о в на тренировочной площадке. Утяжелители, с которыми работали эти мужчины и женщины, я даже поднять не мог, только пошевелить.

— Ты нужен главе, — сообщил гвардеец и слегка толкнул меня ладонью в плечо. — Немедленно.

— Да, господин, — произнёс я. Да и что ещё сказать или сделать мог? Бездушные только так и ведут себя с людьми. Даже чернорабочий из слуг, таскающий навоз и чистящий выгребные ямы для меня был господином и мог потребовать выполнения любого поручения, если оно не противоречило указаниям более высокостоящих лиц семейства. И убежать я не мог, уж точно не от этой ходячей машины для убийств.

Гвардеец привёл меня в кабинет главы семьи. Сам он остался снаружи, закрыв за мной тяжёлую дверь сразу после того, как я переступил порог.

— Господин, я пришёл по вашему приказу, — склонился я в низком поклоне и так и застыл, не желая сталкиваться с взглядом хозяина кабинета.

— Посмотри на меня, — потребовал он.

«Чёрт», — чертыхнулся я. Но делать было нечего, пришлось распрямиться и посмотреть в глаза собеседнику.

Тот несколько секунд молчал, потом задал вопрос:

— Дочь сказала, что ты Возвышенный? Как это случилось?

— Господин, простите, но я бездушный, — тихо сказал, старательно глядя ему в переносицу. Так проще всего выдерживать чужой прямой взгляд. Отвести глаза я не мог, такого приказа не было. — С Данкой мы просто играли. В этой игре я был не бездушным, а рыцарем с Возвышением.

— Понятно, — неожиданно в его руке возник небольшой кинжал с прямым и узким клинком. Он кинул его мне, а когда оружие оказалось в моих руках, то приказал. — Вспори себе живот.

Я сглотнул и произнёс:

— Зачем, господин?

Через мгновение всё тело пронзила острая боль, а дальше парализовало, и я уроненным бревном грохнулся на пол. Боли от падения не почувствовал. Она исчезла сразу после того, как я перестал собой владеть. Но меня это не радовало.

Мужчина подошёл ко мне и, нависнув, сказал:

— Бездушные не задают вопросы, а исполняют всё, что им приказывает их господин. Даже приказ убить себя. Я узнаю, кто ты такой и зачем проник в мою семью.

ГЛАВА 4

— Господин собирается провести тот ритуал? Нас же всех казнят как свидетелей, если про это узнают другие.

— Заткнись, Эткинс, просто заткнись.

Но воин не собирался вот так просто замолкать.

— Да нас с тобой мигом заткнут, когда король или жрецы узнают про ритуал. Навсегда заткнут. Они и господина не пожалеют, а уж нас…

— Да закрой ты рот, пока кто-то ещё не услышал твоё нытьё, дурак, — вызверился на напарника второй мой сторож. — Да, он будет проводить тот самый ритуал. Теперь всё, умолки.

— Нас точно казнят.

— Никто нас не казнит. Наказание за использование запретного ритуала положено только за убийство человека. А это, — воин мотнул головой в мою сторону, — просто странный бездушный. Он не подпадает под закон.

— И всё равно страшно, — вздохнул боязливый.

— Тьфу, — смачно сплюнул под ноги его товарищ.

Этот разговор я слушал лёжа на каменном полу, связанный верёвками по рукам и ногам. Пошёл уже четвёртый день моего пленения. Тогда, после разговора в кабинете главы семьи, меня переправили в подвал в камеру, где приковали к стене. Позже ко мне наведался сначала палач, который обработал меня своими особыми техниками, а потом навестил жрец. Первый особого успеха не достиг. После порции лютой боли, я инстинктивно выскользнул из тела, как тогда в храме. В таком состоянии пытки доходили до меня слабо. Будто неприятная щекотка и не очень сильные щипки и уколы. Было немного неприятно смотреть, как корчится тело. Но возвращаться в него я не желал, пока рядом стоял палач. Он хотел узнать от меня кто я такой на самом деле и зачем занял место Арта.

Лишь появление жреца убедило его и главу в том, что я настоящий Арт. Версию о том, что во мне пробудилась душа во время издевательств двоюродных братьев Данки, я сообщил ещё до знакомства с палачом, а потом продолжал её придерживаться. Вряд ли мне поверили бы о вселении чужой души человека из иного мира. Скорее посчитали бы меня тем самым мифическим демоном и прикончили на месте.