— Ой! Я не хотела. Просто испугалась.

— Испугалась? — Я сделал пять глубоких вдохов и восстановился. — Шиза, где этот рыболов с хвостом? Я что, зря его кормлю? — мысленно обратился я к симбионту. — Что за дела? Меня бьют, а он не защищает.

— Лиан сказал, что твоя невеста не представляет угрозы и ты должен семейные дела решать сам. Но если расскажешь, как найти червей на рыбалку, он поможет.

Я мысленно сложил пальцы в фигу.

— Вот это ему покажи, а не червей. Вымогатель! Со своей невестой я справлюсь без него.

В тот же миг на меня обрушился шквал негодования:

— Что ты себе позволяешь! Врываешься в спальню к девушке, а она не одета!

Я поглядел на Гангу. Она действительно стояла голая и не собиралась прикрываться. Я поморгал, взирая на еще одну соблазнительницу, и задал самый глупый вопрос, какой мог:

— А ты почему голая?

— Здрасте! — Ганга без всякого смущения уставилась на меня, уперев руки в боки, а я на всякий случай зажмурился. — Я уже спать ложилась. Вот, ночнушку приготовила, — видимо показывая ее мне, сказала она, но я глаза не открывал.

Симбионты затеяли свою игру. Я вдруг догадался, что эти два интригана хотят меня обязательно женить. Шиза, как существо, не имеющее своей воли, подговорила Лиана помочь ей. Еще бы! Чем быстрее я женюсь на орчанке, тем быстрее возьму в жены дзирду. А значит, Шиза начнет ощущать простые человеческие радости. Но здесь они наткнулись на мое сопротивление и пытаются его смять. Интриганы.

— Ганга, оденься, пожалуйста.

Я почувствовал, что меня крепко обняли и стали нежно водить губами по моим губам.

— Я одета, можешь открыть глаза, — прошептали ее губы, обдав меня горячим дыханием. Ганга завелась точно так же, как и я. А Шиза спряталась.

Чтобы не упасть в пропасть, я начал считать баранов. Это помогает не только от бессонницы, но и от соблазнов. На двадцать пятом барашке Ганга отстранилась.

— Ты бесчувственный лорх, — раздраженно, с обидой сказала она. — Говори, зачем пришел, и уходи.

Я не стал отвечать на ее ласки, не стал отвечать и на грубость. Открыв глаза, увидел свою насупленную невесту, одетую в халат. Ничего, перемелется, мука будет. Я не стал обращать внимания на ее настроение и распорядился:

— Давай живо зови Тору и Рабэ.

— Ты ее тоже на небо потащишь? — у самых дверей спросила Ганга.

— Нет, давай иди уже.

Тора пришла сонная и недовольная. Мышкой проскочила Рабэ.

— Тора-ила, я решил вас на время спрятать. А вас будет изображать Рабэ.

После того как я изложил свой план, установилась тишина. Тора опустила глаза и решала, как ей быть. Выросшая в княжеской семье и знавшая высокую политику не понаслышке, она хорошо понимала расклады в княжестве и понимала, что ее в покое не оставят.

— Ирридар, я понимаю ваше стремление обезопасить меня. И то, что эту трудную миссию король возложил на вас. Если бы это было не так, то я бы отказалась. Но я не хочу создавать вам дополнительные проблемы и отвечаю согласием. Но я хотела бы знать, как долго мне придется скрываться в нейтральном мире.

Ну что тут скажешь. Всякий родится, да не всякий в правители годится. Тора годилась. Она сразу ухватила суть. То, что ее поддержат в Вангоре. То, что во дворце не хотят брать на себя ответственность за ее жизнь. А значит, она в опасности. И то, что человек, на которого возложили бремя защиты ее персоны, предлагает дельный вариант. Но она хотела знать, сколько времени ей придется скрываться.

— Это, ваше высочество, зависит от многих обстоятельств. Поэтому давайте разберемся в политическом раскладе сил в княжестве.

Она согласно кивнула:

— Что вы, Ирридар, хотите знать? И называйте меня, пожалуйста, просто Тора, без высочеств.

— Хорошо. Расскажите, что это за новые дома и почему они хотят сломать старые устои в княжестве?

— Если кратко, — начала свой рассказ эльфарка, — то дело обстоит так. Старые дома — это первые дома, которые подняли восстание и скинули власть лесных эльфаров. Затем наш народ размножился, и от домов стали отделяться роды, уходя дальше в горы и заселяя долины, они тоже размножились и стали родоначальниками новых домов. Вся политическая власть была в руках старой аристократии. Князем всегда становился выходец из нашего дома, что возглавил снежных эльфаров в борьбе с лесными выродками, и кроме того, мы понесли самые большие потери в той войне. И почти всегда это был эльфар из нашего рода. Все высшие политические и командные должности занимали эльфары старых домов. А все средние и малые должности — выходцы из новых домов. И долгое время это всех устраивало. Но потом что-то произошло. Князь погиб. Наследник изгнан. И новые дома потребовали изменить веками сложившиеся правила. Они требуют, чтобы князя выбирали не только из нашего дома, но и из других домов. Как я слышала, они еще требуют уровнять в правах все дома и прекратить деление на старые и новые. Но не все дома пошли за реформаторами. Многие остались в стороне и ждут, кто победит. Старые дома, к сожалению, тоже разделились. За то, что им сохранят их влияние и должности, часть старых домов готова поддержать реформаторов. А я, — вздохнула она, — стала одной из причин их раздора. Для консерваторов я стала знаменем, для других — помехой. Вот, собственно, и все, что я знаю.

— Немного. — Я почесал затылок. — А у кого можно узнать, кто лидеры новых домов?

Тора задумалась.

— Из тех эльфаров, кто не в княжестве, наверное, у лера Корса-ила. Он полномочный посланник князя в Вангоре.

Планета Сивилла. Степь

Туман в глазах рассеивался. Медленно, но верно возвращалось сознание. А вместе с этим волнами накатывала сильнейшая боль, словно кто-то периодически рвал его мышцы, скручивал кости и пытался выдернуть позвоночник. Молодой эльфар выгнулся, пытаясь уйти от очередной волны боли, но крепкие путы удержали его на бревне. Не выдержав мук, раб громко закричал.

Вокруг привязанного к толстому стволу эльфара ходил и колдовал шаман. Он проводил ритуал, который использовали только для пыток. Как причинить боль, и так, чтобы жертва не умерла, он знал очень хорошо. Чем больше мук и чем дольше страдает жертва колдовского истязания, тем больше пищи духам, томящимся в жезле шамана, и тем сильнее они становятся. Рядом висела распятая на раме бесчувственная обнаженная девочка. Ее голова безвольно опустилась, а изо рта текла слюна. К его сожалению, человеческая девочка оказалась слабой, не выдержала пыток и потеряла разум. Смысла пытать ее уже не было, такую пищу духи не примут. Теперь ее судьба была предрешена. Шаман проведет новый ритуал и сдерет с нее кожу на барабан. Но он ждал, когда очнется пленник, чтобы усилить его страдания от вида ужасной казни. Ученики подвесят ее за ноги, вниз головой, а шаман, подрезав ей кожу на ногах, осторожно снимет ее. Он делал это много раз и всегда подходил к этому делу очень тщательно.

— Очнулся, мясо! — равнодушно произнес шаман. — Это хорошо, а то я устал ждать. Поднимите его! — приказал он двум своим ученикам.

Когда они отвязали эльфара, шаман влил ему в рот бодрящее зелье. Затем его привязали к вкопанному столбу и так оставили стоять.

Радзи-ил пытался разглядеть, что находилось перед ним. В глазах мелькали мошки, и он плохо видел. Он потряс головой, разгоняя муть, и взгляд его прояснился. Он увидел распятую Керти и вспомнил все, что произошло.

После драки с сыновьями сотника хромой орк выпорол его плеткой до полусмерти, а потом отдал его истерзанное тело тетке Агарье. Та неделю его выхаживала, поила отварами и делала примочки.

— Зря ты так поступаешь, миленький, — укладывая его поудобнее, корила она. — Девочка того не стоит. Через год братья ее возьмут силой, а потом отдадут какому-нибудь козопасу тебе в отместку. А за этот год что они только с ней не сделают… — Она покачала головой. — Здесь, миленький, каждый сам за себя. Ты думаешь, что Керти вступится за тебя, или ее мать, когда волчата снова к тебе наведаются? Не мечтай. Ты должен был сделать вид, что тебе все равно, что будет с замарашкой, тогда орки от нее бы отстали. Теперь они знают, где твое слабое место. Мне тоже жаль девчонку, поверь. Но ничего поделать нельзя. Ты обрек ее на страдания. И все твоя гордость эльфарская. А чем ты можешь гордиться? Тем, что родился белым? Так это не твоя заслуга. Так было угодно Творцу. Что ты успел сделать в своей жизни? Ел, пил, чему-то учился, и то плохо, раз попал в плен. Может ли гордиться тот, кто достоин лишь убирать дерьмо за орками? Думаю, сам понимаешь, что не может. Так что смирись, миленький, и живи тихо. Вот, выпей зелья. — Агарья протянула юноше кружку с отваром.