— Громче кричи, бледнолицый. Как тебя зовут?

— Радзи-ил.

Избиение продолжалось. Иногда старый орк отдыхал, сидя на юноше. Тому не хватало воздуха, и он мучился сильнее, чем от боли. Вокруг костра собрались свободные от дел орки и обсуждали действия хромого Башыка.

В конце концов измученный непрекращающейся болью и почти потерявший сознание мальчик ответил:

— Не знаю, как зовут, ты скажи.

— Правильный ответ, глиста. Ты должен забыть, как звали тебя дома, и принять то имя, которое тебе дадут здесь. Но ты имя еще не заслужил, поэтому будешь просто раб. Повтори, как тебя зовут.

— Я раб, — ответил юноша.

— Вы двое, — старый орк подозвал молодых орков, — возьмите это мясо и отнесите к горбатому Ширнаку. Пусть наложит повиновение.

Радзи-ила бесцеремонно схватили за ноги и поволокли куда-то. Его спину царапали сучки и камни, но ему было уже все равно. Он был без сознания.

Когда он пришел в себя, то хотел только одного: умереть. Но умереть ему не дали, положили на толстое бревно и связали руки и ноги внизу под бревном. Он не видел, кто подошел к нему, но почувствовал, как ему стали резать спину, рисуя острым ножом сложный орнамент. Потом рану посыпали едким порошком, и от той боли, что пронзила его тело, пленник дико закричал. Подошедший ударил в бубен и стал что-то невнятно напевать. Боль стала проходить, а в сознании эльфара воцарилось безразличие. Он уже не думал о смерти. Он просто лежал с закрытыми глазами. Затем его истерзанную спину чем-то смазали, и он ощутил, как по ней растекся приятный холодок. Ему развязали руки и ноги, приказали подняться, и он повиновался. Шатаясь, с трудом держась на ногах, он тупо смотрел на горбатого орка и молчал.

— Готово, — проскрипел горбун. — Забирайте раба. — И, безразлично отвернувшись, вошел в свой шатер.

Радзи-ила взял за руку молодой орк и, с силой дернув, потащил за собой. Его довели до хромого орка и оставили. Радзи-ил не помнил, как он шел, где взял силы преодолевать боль в ногах, он стоял шатаясь, безразличный ко всему. Взгляд юноши не мог сосредоточиться на чем-то конкретно. Все расплывалось, смазывалось, а слова до него доходили откуда-то издалека, глухо и невнятно.

— Иди за мной, — приказал орк и пошел прочь.

Пленник услышал, и что-то подтолкнуло его идти следом. Он с трудом передвигал ноги, ничего не соображая и не замечая ничего вокруг, кроме широкой голой спины, маячившей впереди. У какого-то шатра спина остановилась.

— Ларисса! — крикнул орк.

Из шатра выскочила женщина. Живо поклонилась и стала ждать указаний.

— Забирай раба и за три круга, покуда он приходит в себя, научи его всему, что нужно. Если не сможешь, отдам тебя шаману на барабан. — Башык развернулся и пошел, хромая, прочь.

Женщина разогнулась, ухватила Радзи-ила за ухо и втащила в шатер. Уложила на вонючие шкуры и сказала:

— Спи, завтра поговорим.

Уснуть Радзи-ил не мог. Все тело болело, сломанный нос ныл тупой болью и мешал дышать. Поворачиваться с боку на бок он тоже не мог, так и пролежал до утра на спине.

Утром в шатер кто-то вошел и склонился над ним. Его глаза безразлично смотрели на лицо девочки.

— Это кто? — спросила девочка и исчезла из поля зрения Радзи-ила. Но ее голос раздался снова: — Мама, проснись. Уже утро.

— Я сейчас, доченька, спина болит. Сейчас я встану.

— Мама, а это кто там лежит?

— Новый раб гаржика. Нужно за три круга научить его вести себя, иначе Башык отдаст меня горбуну на пытки.

— Мама, это снежный эльфар, они быстро учатся. Но ему нужно помочь. Где травы, что собирала тетка Агарья? Я их заварю и сделаю ему примочки. Он сейчас и есть не сможет. А ты иди доить лорхов.

Радзи-ил слушал, как переговариваются женщина и девочка. Ему было все равно, что будет с ним, но он не хотел причинять боль другим. Пленник сделал попытку подняться и застонал.

— Мама, посмотри, у него нос сломан. Ты умеешь вправлять кости и хрящики, я знаю. Я его подержу, а ты правь.

Женщина подошла и уложила юношу обратно на шкуры.

— Держи его, Керти. Держи ноги крепче.

Женщина села на него верхом, ощупала нос, а затем резкими, точными движениями сильных пальцев начала выправлять нос. При этом она бормотала:

— Беда пришла, с болью ушла… Рана закрылась, болезнь отступилась…

Юноша, испытав сильнейшую боль от того, что нос безжалостно мяли, только тихо стонал. Он до крови прикусил губы и терпел.

— Ну вот, будет лучше старого, — произнесла женщина и слезла с эльфара.

Над ним опять склонилась девочка:

— Потерпи, сейчас я заварю травы, и раны твои быстро заживут. Мы уже многих так выходили.

Она отошла и, напевая, стала хлопотать в шатре. Радзи-ил, получив возможность дышать носом и полностью обессилев от выпавших на его долю испытаний, забылся тревожным сном. Он не проснулся, даже когда его обложили примочками. Тяжелое забытье рисовало ему ужасные картины. В шатер входил хромой орк и, скаля стертые желтые клыки, хватал за волосы женщину и начинал заживо сдирать с нее кожу. Он пытался встать, что-то сказать, но только мычал. Потом ему виделся горбун. Он склонился над ним и, пуская вонючие слюни, вожделенно трогал его и говорил:

— Хорошая шкура, белая, подошла бы для моего нового бубна. И мальчишка красивый, я таких люблю. Будет подыхать, позовите.

Так прошел день. Вечером он проснулся от негромкого разговора. Внутри шатра трещал костер, было тепло, даже жарко. Он был полностью раздет и укрыт мокрыми тряпками. Раны перестали сильно саднить, боль в носу почти не чувствовалась. Только спина горела огнем.

— Ты как себя чувствуешь?

Над ним склонилась девочка. Он видел ее разгоряченное лицо. Обычное человеческое лицо, не красавица и не уродка.

— Спасибо… уже лучше. — Он действительно чувствовал себя лучше, чем утром. То, что сейчас вечер, он знал по своим внутренним часам. Значит, он проспал целый день. — Мне надо учиться, — проговорил он и попытался приподняться.

Девочка ему помогла и подложила под спину свернутые шкуры.

— Вот и хорошо, — сказала она. — Сейчас я тебя покормлю. Сначала выпьешь гайрат. Он очень полезен, хотя и не всем нравится. Зато дает силу и очень питательный. — Она отошла и быстро вернулась с глиняной чашкой. — Пей, — почти приказным тоном сказала она и приставила чашу к его губам. — Шаман приходил, сказал, что ты не выживешь, больно слабый. Пей! Иначе к нему попадешь, на барабан.

И мальчик, давясь, пил. Пил маленькими глотками, вкус напитка был Радзи-илу противен, но хорошо утолял жажду и голод. Когда чаша опустела, он вытер рот и попросил:

— Учите меня, пожалуйста.

Девочка уселась рядом с ним и скрестила ноги. Он почувствовал исходящий от нее запах навоза и лорха. Но не на это обратил внимание, а на то, что смог различить запахи.

— Ну слушай. Мы все рабы и, значит, существа низшие. Должны это знать и всегда помнить. Наш хозяин гаржик Ардыгей, богатый орк. Быть рабом у богатого и знатного орка лучше, чем у бедного. Поверь, я знаю, о чем говорю. Мы всегда сыты и в тепле. У других рабов дела обстоят куда как хуже. — Девочка рассуждала совсем по-взрослому. Было ей на вид лет двенадцать-тринадцать. — И голодают рабы, и бьют их нещадно. Нас только заставляют работать. Бьют редко.

"Но сильно", — подумал пленник, но промолчал.

— Хозяину должно оказывать самый большой почет. Делать быстро все, что он пожелает. Оркам в глаза смотреть нельзя, это для них вызов. Нужно уступать им всегда дорогу. Нельзя иметь оружие, ножи. Нельзя нападать на орка или оказывать ему сопротивление. Нельзя жаловаться. Нельзя сидеть в его присутствии, если он не разрешит. Нельзя первым с ним заговорить. Нельзя…

Перечисление, чего нельзя, длилось долго. Под размерный убаюкивающий голос "учительницы" он заснул.

Утром девочка исчезла. Женщина накормила его густым и жирным бульоном и дала запить гайратом.

— Как себя чувствуешь? — спросила она, осматривая его раны.