— Э-э-э… учитель… никто из шатра не выходил.

Старик видел, что ученик не врал, и был сильно обескуражен.

— Ладно, ступай! — махнул он рукой.

Неужели хуман привиделся ему? Он незаметно задремал и видел сон… Старый шаман подошел к сундуку и порылся в нем. Нет, не привиделось. Медальона не было.

Оркское племя шкариназ откочевало на север. Этой весной вся степь пришла в движение. Отряды свидетелей Худжгарха разбили два больших племени, и соседи прибирали к рукам их угодья. Досталось и шкариназ. Их теснили со всех сторон. Скот угоняли, мелкие кочевья вырезали полностью. В таких условиях мураза Сарыж Саган принял решение покинуть свои исконные места и уйти далеко на север. Занять часть пастбищ сивучей и уже там дать отпор любому налетчику. Их соседями стало небольшое племя, принявшее покровительство Худжгарха. Вело оно себя мирно и на земли шкариназ не претендовало. Жизнь начала налаживаться, но тут прибыли посланники Отца. Шаманы племени чахоя стали проповедовать и показывать силу. Сарыж Саган терпел их высокомерие и не мог запретить им ходить по стойбищам. Молодые орки хотели вернуть славу племени и снять с себя позор отвержения. Они ходили за миссионерами разинув рты. А старики и бывалые воины, видевшие Худжгарха в деле, держали нейтралитет. Племя стало разделяться, и это грозило еще большей бедой, чем немилость великого хана. Затем проповедники ушли и, как рассказывали очевидцы, погибли в поединке с одним орком, вождем свидетелей. Тот победил их одним лишь словом, а на месте гибели, как теперь считали, лжепророков появился камень с пылающей надписью. Сам Сарыж Саган этого не видел, но ученики его верховного шамана ходили и видели этот камень. Мураза был неглуп и понимал, что в степи схлестнулись какие-то силы и они ищут своих сторонников. Но вот чью сторону принять, мураза не мог решить.

Раздвинув шкуры, в шатер вошел верховный шаман.

— Как ночевал, Сарыж? — спросил он и, не спрашивая разрешения, уселся на подушки. Поглядел на жен муразы, и те мгновенно покинули шатер.

— Нормально спал. А ты?

— Я плохо. Пришли ночью проповедники Худжгарха. Два седых мерха со стертыми клыками и сладким языком. Сидят у общинного костра и смущают народ.

— Возьми да прогони, — равнодушно ответил вождь. — В чем дело?

— А дело в том, что не смог их прогнать. Только хотел отдать приказ прогнать, как у меня отнялся язык. Представляешь!

— Ну тогда пусть болтают, — ответил мураза. — Может, и эти поговорят и уйдут.

— Не уйдут, вождь. Утром пришли шаманы племени чибар. Между ними будет состязание. Смотреть пойдем?

— А как же! — оживился мураза. — Когда начнут?

— Да прямо сейчас и начнут.

Вождь вскочил:

— Пошли, Фарыж, нам все равно надо будет выбирать, на чью сторону встать. Так встанем на сторону сильного.

— Мы однажды уже выбрали не ту сторону, — проворчал шаман. — И ошиблись.

— Бывает, — спокойно ответил мураза. Он первым покинул шатер и направился к общинному костру. Там столпилось несколько десятков орков и их жен. Детишки носились вокруг, желая пролезть поближе к четырем оркам, сидящим у костра, но их то и дело отгоняли подзатыльниками. Два старых орка не обращали внимания на шаманов, которые стояли по другую сторону костра. Один из стариков, широкий в кости, с лицом, изрезанным шрамами, говорил с собравшимся:

— Дух мщения, братья, страшен только тем, кто нарушает заповеди Отца. К тем, кто живет по закону чести, он милостив. Для тех, кто упорствует, укоренившись во зле, Худжгарх станет врагом, и горе им. К тем, кто раскается, он протянет свою руку милости. Есть ли среди вас больные, которых ваши шаманы не могут исцелить? Те, кто хочет проверить силу и милость посланника Отца?

Орки взволнованно переговаривались, обсуждая слова старика. Его боевые шрамы внушали уважение. Нагрубить ему или посмеяться над словами ветерана орки не смели. Не позволяли традиции. Оттого и странно было, что проповедовал им не ученый шаман, а простой воин.

— Ты лжешь, старик, — сказал ему пришлый шаман, невысокий, молодой, но уже заплывший жиром.

Его напарник, наоборот, худой и сгорбленный, со злым, колючим взглядом не вмешивался в разговор и рассматривал собравшихся.

Старик даже не удостоил шамана взглядом.

— Если есть больные и они хотят, чтобы Худжгарх их исцелил, подходите сюда, — повторил он.

Несколько рисок ничего не происходило. Затем, расталкивая толпу, к старику пробилась женщина. Она держала на руках мальчика, худого и болезненного на вид.

— Это мой сын. Прошлым летом лорх переломал ему ноги. Наши шаманы пытались его лечить, но, видимо, кости срослись неправильно и он не может ходить. Шаман вновь их переломал, но теперь его ноги гниют. — Он откинула тряпку, которой укрывала ноги маленького орка, и показала гниющие раны.

Старик кивнул.

— Может, уважаемые гости племени, говорящие от имени Отца, смогут исцелить мальчика? — спросил он, обращаясь к соперникам.

Двое шаманов посмотрели на ноги мальчика.

— Мы не будем этого делать, — ответил толстяк. — Если его ноги нездоровы, значит, так пожелал Отец. — Он оглядел толпившихся рядом орков и продолжил: — Братья, Отец всегда справедлив, большой грех усомниться в этом. Если ноги этого мальца не излечиваются, значит, Отец хочет, чтобы он не жил. Только сильные орки могут давать потомство. Это вы знаете и без меня.

Многие согласно закивали. Шаман с видом победителя посмотрел на старого орка.

— Легко рассуждать от имени Отца. Трудно что-то от его имени сделать. Женщина, скажи, веришь ли ты, что Худжгарх может помочь твоему сыну?

Орчанка увидела единственную для себя надежду вернуть расположение мужа и здоровье своему первенцу.

— Верю! — истово ответила она.

Старик посмотрел на небо и произнес:

— Отец, я прошу тебя во имя Худжгарха, исцели немощь твоего сына.

И в ту же секунду ноги мальчика стали меняться. Они выровнялись, раны стали затягиваться. Все от удивления открыли рты. Старик подошел к мальчику.

— Вставай, отмеченный Отцом, и иди к матери.

Мальчик изумленно потрогал ноги и осторожно поднялся. На глазах у всех потопал ногами и, радостно завизжав, бросился к орчанке. Та вся в слезах прижала сына к груди, целовала его и, не веря своим глазам, ощупывала ноги. Потом она упала на колени, обняв ноги старика. Женщина поцеловала его пыльные сапоги и разрыдалась. Старик поднял орчанку.

— Не меня благодари, женщина, а Худжгарха.

— Это все ложные чудеса! — перекрывая поднявшийся гвалт, заорал худой шаман. — Не верьте ему!

Старый орк усмехнулся:

— Проверить, от кого кто говорит, можно просто. Если вы, шаманы, не говорите от имени Отца, то пусть ваши уста затворятся.

Шаман хотел что-то сказать. но вместо этого только невнятно замычал.

— Видишь, как просто, — засмеялся орк. — Говори, шаман, что хотел сказать.

— Богохульник, — прорычал шаман. — Ты погибнешь от мщения Отца нашего.

— Он, может быть, и ваш отец, — ответил ему молчавший до этого второй старый орк, — но точно не Отец орков.

— Что ты можешь знать об Отце, отступник! — взревел толстяк, поднял посох к небу и затряс им. — Он покарает тебя за богохульство! Я вызываю тебя на поединок, лжец!

Старый орк нисколько не смутился. Снял куртку и остался в одних штанах. На поясе орка висел кинжал.

— Да победит сильнейший, — произнес он.

Я все это время наблюдал за событиями, находясь под "скрытом". Еще когда набирал своих пророков, отбирал самых старых и харизматичных, долго думал, чем их одарить. Наделить силой низводить огонь с неба, по моему мнению, было глупо. Для этого достаточно иметь свиток "огненного дождя". Эффект будет значительно сильнее. Поэтому, все хорошо обдумав, что для меня было редкостью, я посовещался с Шизой. Мой замысел был прост и строился от обратного. Если Рок дал своим шаманам силу для сражений, я решил идти мирным путем. В этом случае я получал возможность не тратить напрасно манну на борьбу с заведомо сильнейшим противником. Мои посланники должны были исцелять. А для сражений с идеологическими противниками дал "слово силы", чтобы затворять их уста.