— Любые, — ответил орк и улыбнулся, показав свои клыки.

Но маленький попрошайка не испугался и выставил свои условия:

— Две дилы.

Фома показал монетку в пять дил:

— Если они меня устроят, то она будет твоей.

— Не пойдет. Деньги вперед! — решительно заявил молокосос.

Жизнь в трущобах, постоянная борьба за выживание сделали из таких вот малышей стойких и смышленых, рано повзрослевших детей, повидавших на своем веку и убийства, и смерти, и побои. Не испытывающих страха перед орками и вообще перед любым взрослым. Но Фома тоже был не лыком шит, сам пройдя в детстве через отвержение сверстников и братьев, издевки и побои отца, постоянно сражаясь за свою жизнь и место в племени, он понимал малыша как никто другой. Он показал ему дилу и сказал:

— Пока дам один.

— Договорились. — Мальчишка вытер сопли, забрал монетку и, нахмурив выгоревшие на солнце брови, начал: — Значит, так. У кошки старой Зиги родилось четверо котят. Трое сдохли. Но это только слухи. Я думаю, их крысы сожрали. Или сама Зига, она вечно голодная и мне подзатыльники отпускает. Чтоб она сдохла, обожравшись котят! У Рунгины новый хахаль. А мамка говорит, что ей еще рано мужиков водить. Десять весен только стукнуло. Подождала бы до двенадцати. А теперь эта мелюзга клиентов отбивает.

Он еще минуты две перечислял новости про таких же, как он, попрошаек. Кто кого ударил, кто у кого монеты отобрал. Фома был терпелив и все это выслушал с большим вниманием. Когда паренек выдохся и задумался, ковыряясь в носу, он спросил:

— А говорят, тут у вас пятерых убили?

— Да какие же это слухи? Это всамделишная правда. Баба убила людей Бича и скрылась. Псы который день ищут ее. Только не найдут, — вытерев палец о штаны, выразил он свое мнение.

— Это почему? — Фома чуть не рассмеялся, настолько уверен был малыш в своих словах, настолько он подражал взрослым.

— Здесь никогда и никого не находят, — веско ответил мальчик, повторив, видимо, чьи-то слова. — Она небось села на корабль и уже уехала.

— Уехала? Почему ты так решил? — Фоме было интересно, что скажет этот маленький информатор, он понял, что напал на след.

— Лизга ее видела у Бороды.

— А кто этот Борода? — словно невзначай спросил Фома, позевывая, показывая, что ему становится неинтересно.

Мальчик, испугавшись, что может потерять пять дил, затараторил:

— Торговец. У него своя банда, он скупает краденое и продает людей на рынке невольников.

— Да тебе откуда это известно? — сделав вид, что не поверил, спросил орк.

— От мамки слышал, она говорила это тетке Маржане, которая хотела Бороде продать свою дочь Лизгу. У нее их пятеро. Дочерей, значит, — уточнил он. — А кормить нечем, она все пропивает. Но Лизга узнала об этом и сбежала. Я помогал ей прятаться. Так она сидела в угольном подвале и видела, как из окна смотрела девка. Говорит, красивая.

— Ты уверен, что это она, а не другая женщина? — поинтересовался Фома. Из сбивчивого рассказа мальчика трудно было составить целостную картину, кроме нищеты местных обитателей. Но ему надо было начинать поиски с чего-то, а Борода был хоть какой-то ниточкой. В конце концов, здесь среди местных трудно что-либо скрыть. Кто-то что-то видел, кто-то что-то слышал. Даже вон малыш и тот владел информацией.

— У Бороды никогда в доме не было женщин. А Лизга видела, как ночью туда принесли связанную тетку, а потом она выглядывала из окна. Чистая, красивая. Еще она видела, как та садилась в повозку и на ней приехала обратно. А сейчас ее нет.

— А где сейчас эта твоя Лизга?

— Ее мать нашла, выпорола и дома заперла, — со вздохом ответил мальчуган.

— Может, покажешь, где живет этот Борода? — спросил Фома.

— Пять дил! — заявил маленький вымогатель и нагло уставился на орка.

— Хорошо, но после того, как покажешь мне этот дом.

Парнишка протянул руку:

— Мои пять дил за слухи.

— Держи.

Мальчишка засунул монету за щеку и пошел впереди.

По дороге орк разглядывал портовые трущобы, застроенные без всякого порядка каменными и деревянными домами. Некоторые из них напоминали халупы или сараи, притулившиеся к другим строениям. Здесь было полно нищих, воров и попрошаек. Несколько раз пытались залезть в его сумку, но он успевал схватить ловкую руку и сломать на ней палец. После безуспешных попыток ограбления, закончившихся плачевно для воришек, его оставили в покое.

Малыш свернул в широкий проулок и показал на каменный двухэтажный дом.

— Вон дом Бороды, давай деньги. — Получив вознаграждение, он спросил: — Может, тебе девку найти? Мамка с орками не спит, но Рунгина согласится за десять дил. — Он с надеждой еще заработать смотрел на орка. — Или могу попросить Лизгу, — не совсем уверенно предложил маленький сутенер.

— Нет, спасибо, малыш, не надо, я просто прогуляюсь тут. — Фома подмигнул ему и пошел, не торопясь, по переулку.

— Регул, видишь того маленького орка, который угощает вином местных пьянчуг? — спросил Борода своего подручного.

Регул, не поворачивая головы, кивнул, давая понять, что понял, о ком идет речь.

— Ты о нем что-то знаешь? — спросил он.

После убийства Бича и его приближенных Борода и Регул стали очень осторожными. Неожиданно для них это дело взяла в свои руки охранка и сейчас искала не только убийцу, но и свидетелей. К их счастью, дознаватели, знавшие весь расклад среди преступных группировок в этой части порта, неожиданно скоропостижно скончались. А псы — агенты имперской тайной стражи — занимались не уголовниками, а преступлениями против короны.

— Нет, я о нем ничего не знаю, но видел его возле своего дома, — ответил Борода. — Слонялся без дела. А теперь вот что-то у этих пьяниц вынюхивает. Тебе это не кажется странным?

— Кажется, — согласился Регул. Он отхлебнул пиво из высокой кружки и продолжил: — Повадки у него как у ищейки. И к тому же неместный. Посмотрим, один он или с кем-то. Если один, поговорим с ним, узнаем, что он ищет, и на корм крабам отправим. Думаю, нам бояться нечего. Девка уплыла, а помощники утонули. О том, что было, знаем только мы вдвоем. — Регул говорил спокойно и взвешенно, на орка не смотрел. Тот ничего не мог узнать от пьяниц, которых старательно спаивал. Регул допил пиво и, не прощаясь, вышел.

Фома, побродив по порту, отправился в ближайшую таверну. Посидел там пару часов, познакомился с парочкой пьяных грузчиков и стал их угощать. Через пару часов он знал, кто здесь верховодит и кто чем занимается. Но про бабу, что убила пятерых сильных бойцов, он ничего нового не узнал. Зато заметил интерес одного из посетителей, который изредка бросал на него взгляды.

Поздним вечером орк, изображая подвыпившего, вышел, пошатываясь, из таверны и направился к причалам. Небо уже заполнили звезды, на перекрестках горели редкие масляные фонари, довольно тускло освещавшие участок метр на метр у столба. На середине пути ему преградили дорогу двое. Еще двое крадучись подбирались к нему со спины. Вот с них он и начал.

Неожиданный выход в "скрыт", и он пропал из поля зрения нападающих. Те остановились, растерянно оглядываясь. Одного из них орк видел в трактире. Его он оставил в живых, лишь оглушив на время, второму перерезал сонную артерию. Все случилось настолько быстро, что бандиты, перегородившие Фоме дорогу, не поняли, что произошло, а когда сообразили, что засада уничтожена и два их подельника упали на мостовую не от того, что споткнулись, было уже поздно. Фома действовал быстро и решительно. Молниеносные росчерки острых как бритва кинжалов, и они, схватившись за перерезанное горло, булькая, повалились ему под ноги. Взвалив тушу бандита, которого он оставил в живых, Фома потащил его в темноту какого-то двора.

Регул пришел в себя от легких шлепков по щекам. В темноте он видел только неясный темный силуэт. Он несколько секунд вспоминал, что с ним произошло, и наконец все вспомнил. Охотник сам стал добычей. Он не учел, что те, кто охотится за Бичом, должны быть существами непростыми. Как неосмотрительно с его стороны!