— Уверен? — усмехнулся ректор. И твердо ответил: — Уверен. По-другому быть не может. Коли нехеец взялся за дело, он его доведет до конца.

— Или до тюрьмы, — рассмеялся Гронд и исчез. Его нетронутый бокал остался на столе.

Через час после того, как покинул кабинет ректора, я был в трактире. В уголке, облюбованном Гангой, сидела сама новая хозяйка трактира. Одежда неброская, но подобранная с большим вкусом, подчеркивала ее диковатую красоту и энергию, рвущуюся наружу и сдерживаемую усилием воли. Вот такое впечатление произвела на меня моя невеста. Я подошел и, взяв ее руку, поцеловал. Сам не знаю, что меня на это толкнуло. Чтение приключенческих романов в детстве, где кавалеры поступали именно так, или желание показать очаровательной смеске мое отношение к ней? Она удивленно захлопала большими черными ресницами и попыталась выдернуть свою руку. Я же, не отпуская ее, но при этом удерживая осторожно, проговорил, почти мурлыкая:

— Душа моя, ты очаровательна!

— Ах, хозяин, как вы галантны! — тут же подлизалась Рабэ.

А орчанка перешла в наступление:

— Я тебе в самом деле нравлюсь?

— Нравишься, — ответил я. А чего скрывать?

— Тогда женись!

Этими двумя словами она сбила мне весь романтический настрой. Отпустив ее руку, я сел напротив Ганги.

— Женитьба — шаг очень серьезный, это, знаешь ли, на всю жизнь. А у нас она может быть очень короткой, несмотря на твое первородство. — Мой взгляд теперь выражал не восхищение, а суровость.

Если бы я женился на всех, кто мне нравится, я бы обогнал царя Соломона. Но ничего подобного я не сказал, потому что догадывался, как отреагирует Ганга.

Орчанка прищурилась и попыталась задать вопрос всех жен и невест во всех вселенных: "Где ты"… Но я поднял ладонь и остановил ее.

— Потом! Рабэ, мухой полетела и быстро нашла Марка по прозвищу Уж, — перевел я взгляд на демоницу.

— А чего его искать, он сидит и ждет вашу милость с каким-то важным известием. — И Рабэ на весь зал заорала: — Марк! Бездельник! Спускайся! Его милость пришел!

Я оглянулся и увидел, что зал почти пуст и только Изя стоял за стойкой и жалобно на меня смотрел. Я улыбнулся ему и отвернулся, подумав: "Отрабатывай, старина, свои промахи". Посмотрел на демоницу и спросил:

— Тебе язык вырвать? Чего ты орешь?

— Так он сам просил позвать его, как только вы появитесь! — изумленно ответила демоница и уставилась на меня, не понимая, что она сделала не так. Просили позвать, вот она и позвала, читалось на ее маленьком наивном личике.

"Умеет же притворяться стерва", — подумал я, но вступать в долгие объяснения не стал. Объяснять ей, как надо правильно исполнять мои распоряжения, было так же бесполезно, как учить осла читать. Тут либо осел сдохнет, либо я. Поэтому я действовал проверенным способом.

— Если не умеешь пользоваться головой на благо хозяина, я ее отрежу. — Мой тон не давал ей усомниться, что именно так я и поступлю. Без головы она не сможет возродиться в чистилище преисподней.

— Все поняла, сахгиб, — задрожала девушка.

Подошел Уж, поклонился и застыл у стола.

— Присаживайся, Марк, — показал я глазами на свободный стул, — и расскажи, что узнал по поводу Эрны.

Марк сел и замялся. Я понимал его трудности и помог ему.

— Не тяни, здесь только те, кто может это знать. От них у меня тайн нет.

Рабэ была связана заклятием крови. А Ганга вскинула на меня благодарный взгляд. Я дал понять девушке, что считаю ее самым близким к себе человеком. Она была далеко не дура и сразу смогла разобраться, что, посвящая в тайны, я ввожу ее в свою жизнь. А тайн у меня, как она считала, было бесчисленное множество.

— Значит, так, босс. Студентка несколько раз выходила в город и каждый раз садилась в один и тот же экипаж. Конкретно она никуда не ездила. Коляска крутилась по городу, по малолюдным улицам, и через час возвращалась. Босс, оттуда были слышны такие звуки… — Он помолчал, не зная, как их описать. — В общем, она громко охала и стонала. Ее подвозили к академии, и она выходила. После нее в коляску подсаживался один и тот же человек. Но в конечной точке маршрута из экипажа выходили два лесных эльфара. В доме, где живут эти двое, есть два охранника, которые поочередно дежурят у ворот, тоже эльфары, и служанка, которая приходит утром и уходит вечером после шести.

— Я так и думал, — покивал я своим мыслям. — Спасибо, Уж, хорошая работа. Дело в том, что Эрна позавчера ранила ножом снежного эльфара и сказала, что это приказал сделать я. Но на ноже было проклятие, с которым я уже сталкивался, когда ранили стрелой небесную невесту и еще раньше Вирону, а позже великого хана. И все это было дело рук лесных эльфаров. — Я увидел, как широко раскрылись глаза орчанки.

— Так это мне не показалось? — тихо спросила она. И неожиданно продолжила: — Какая же ты сволочь! Все это время ты это от меня скрывал!

Я удивился непостижимой женской логике. Но чего нельзя понять, о том лучше не задумываться, и я отмахнулся от ее вопроса и одновременно утверждения: скрывал — значит, сволочь.

— Задача у нас такая: захватить эльфаров и добиться от них признания.

— Я знаю, как это сделать! — хищно улыбнулась Ганга.

— А вот ты как раз в операции не участвуешь, — охладил я ее пыл.

— Это почему? — Ее возмущение готово было вырваться наружу и поглотить всех нас в огне ее гнева.

— Потому что я так сказал! — произнес я негромко, но по помещению разлился холод, способный заморозить не только ее, но и полюса планеты.

— Хорошо, дорогой, я поняла, — присмирела орчанка и, как примерная ученица, сложила руки на столе.

Уж и Рабэ окаменели.

Вечером По-рид из дома Изумрудной лозы вернулся в особняк, который они с братом арендовали. Он быстро взбежал по лестнице на второй этаж. В отличие от других эльфарских домов Вечного леса этот дом сохранил самое древнее название эльфарских имен. Без добавления слова "истинный". Главы этого дома причисляли себя к изначальным эльфарам и держались особняком от остальных обитателей леса. Их гордости и высокомерию мог позавидовать княжеский род, хотя дом Изумрудной лозы не значился даже среди пяти десятков первых домов. Но это не мешало им кичиться своей древней родословной. По большому счету других заслуг у этого дома не было. Дом был захудалый и даже отправлял своих представителей учиться в человеческие академии, чего не делало большинство других эльфарских домов.

Молодой эльфар, лучившийся довольством, буквально упал в объемное мягкое кресло и радостно посмотрел на своего брата.

— У нас получилось! — выдохнул он.

Тот поднял на него глаза и сказал довольно спокойно:

— Рассказывай.

— Эта дура наконец решилась и зарезала снежного выродка. Тот умирает, и все лекари академии не могут ему помочь. Девушка сообщила следствию, что ей дал приказ нехеец, и ее и его… а-рес-то-ва-ли, — по слогам произнес он последнее слово. — Снежные жаждут крови и мщения. Вот так-то, брат! — гордо произнес он. — А вы с отцом не хотели соглашаться на мой план.

Второй эльфар был более сдержан.

— Давай подождем окончательного решения и посмотрим, как будет развиваться ситуация.

— Она будет развиваться так, как мы этого хотели, — не выдержал и засмеялся По-рид. — Наш малыш По-кар отомщен. Я вообще противник того, чтобы десятилетиями ждать возможности отомстить. Зачем давать этим людишкам еще пожить? Возмездие должно быть скорое и неотвратимое. А так они быстро забывают свои проступки. Это существа с короткой памятью и отсутствием чести.

— Все равно я бы подождал окончательного решения вопроса и только потом сообщил отцу результат, — настаивал брат.

— Как скажешь, — недовольно проворчал По-рид и вдруг насторожился. — По-мир! У нас гости!

Оба вскочили со своих мест.

— Кто? Ты их чувствуешь? — спросил По-мир, выхватывая два меча, с которыми никогда не расставался.

— Я чувствую смерть одного из охранников, — прошептал По-рид, вынимая жезл, спрятанный под камзолом. Он сотворил волшбу и растерянно посмотрел на брата. — Странно! Я чувствую одного визитера. Но мне кажется, что тут двое.