Меня не пугали разборки со степняками, я обещал их порвать, значит, порву. У меня возникала другая проблема: где взять топливо в степи? Не рубить же деревья в редких рощицах и не собирать лошадиные кизяки. Немного подумав, я решил сварганить походный примус. Ну как примус? Подобие его. Достал косточку из запасов, взятых в академии, с помощью заклинания впаял в нее три драгоценных камешка для подачи энергии и стал думать, как малый огненный шар сделать слабо пылающим огнем. По теории выходило так: берем заклинание фаербола, накладываем ослабление, добавляем вектор кружения и уменьшаем подачу энергии из камней. В теории легко, но как их соединить и, главное, как сохранить косточку, чтобы она не сгорела в плазме? Я начал чесать затылок и ерзать в седле. Магистр заметил мои потуги и спросил:

— Что задумал, ученик?

Вот догадливый, он и смотрит, как будто в душу заглядывает.

— Соображаю, как нам без дров обойтись, — ответил я и посмотрел на сразу проснувшегося учителя. Он встрепенулся и стал похож на старого грифа, увидевшего павшее животное, которое можно сожрать.

— Что-нибудь уже придумал? — осторожно и как-то с опаской спросил он.

— Да. Только не знаю, как амулет сохранить от жара, — ответил я.

— Показывай! — строго приказал он. — А то я так мыслю, что от самостоятельных твоих изысканий посольство может до пункта назначения не дойти!

Я показал ему амулет, рассказал свои задумки и задал вопрос, который меня мучил своей неразрешимостью. Магистр смотрел на косточку с открытым ртом.

— Как ты додумался соединить все это вместе? — спросил он.

Дядька явно был поражен, это читалось по его лицу, но я давно понял, что местные очень трудно придумывают что-то новое. А зачем, если старое работает хорошо?

— Оградить амулет от жара нетрудно, — раздумчиво протянул маг. — Сделаем второй амулет с щитом от огня и привяжем его к первому. — Он достал медяшку и стал над ней колдовать. — Все, готово, — возвестил дедок. — И можешь оставить эту разработку как дипломную работу за третий курс. Лучше никто не сделает. Она же откроет тебе дверь в магистратуру. Туда нужны две рекомендации от магистров. Но ты их получишь, одну дам я, вторую Гронд или Кронвальд.

— Спасибо, учитель, но отчего такая щедрость? — спросил я.

— Потому что ты понимаешь, что в этом мире все дается не просто так, за все надо платить.

— И чем мне надо будет расплатиться? — спросил я. Не из недоверия, а из интереса: что может потребоваться состоявшемуся человеку от студента в опале.

— Ты уже расплатился, помогая идришам, юноша. Мне больше от тебя ничего не нужно. А что нужно будет начальнику тайной стражи, даже предположить не могу, — ответил он. Потом посмотрел на меня с усмешкой и добавил: — Может быть, чтобы ты держался от него подальше и разворошил клубок старых змей в магистратуре? — Он с хрипотцой засмеялся. — Давай свой мешок с провизией сюда, посмотрю, что перепало нам от снабженца, — потребовал он. В этот момент артефактор очень походил на Кису Воробьянинова в исполнении Филиппова и повторял его крылатую фразу, рассматривая содержимое мешка: — Однако! Однако!

Вечером на стоянке произошло то, что я и предполагал с самого начала. Часть слуг ушла в ближайшую рощу рубить дрова, часть пыталась, толкая друг друга, пробиться к снабженцу, выкрикивая при этом, что его хозяин более знатен и достоин получить все первым. Но снабженца охраняли солдаты графа и всех выстроили в очередь. Свои продукты бедолаги получали до глубокого вечера, умел снабженец набить себе цену.

Стоянку стеной окружали повозки, как гуляй-город. Мы расположились подальше от лагерной суеты у возка, в котором ехал один магистр. Из веток я соорудил П-образную конструкцию и повесил на нее котелок с мясом и крупой, под котелок положил наше совместное с магистром изделие и включил его. Над амулетом появилось несильное пламя, которое весело закружилось вокруг котелка, освещая нашу небольшую площадку. Я нарезал лук и морковь, куски сала и, достав сковородку, чем очень удивил своего нового учителя, выложил все это на нее и поставил тоже над огнем. Скоро сало зашкварчало, и магистр велел выкладывать поджарку в кулеш.

— Так еще рано, не готово, — удивился я.

— Сейчас будет готово, выкладывай, — не терпящим возражения тоном сказал он.

Я бухнул заправку в кипящую жижу и посмотрел с любопытством на магистра. Тот заметил мой взгляд и усмехнулся, потряс своим крючком на лице, и наш кулеш мгновенно был готов.

— Вот это да! — восхитился я. — Научите, магистр?

— Научу, если ты мне еще свою разработку продемонстрируешь.

Сканер показал, что к нам движется шаманка. Нашла-таки меня, подумал я и стал доставать из сумки необходимые в любом походе вещи. Сначала небольшой складной столик, потом три стульчика, скатерть, которую постелил на мой дастархан. Когда ведьма подошла, я уже приготовил на столе пироги, вино и бокалы.

— Привет, малыш, — показывая клыки, поздоровалась она, даже не взглянув на магистра, вот же гордячка, но тот и ухом не повел, не услышав приветствия в свой адрес. Он с удовольствием потирал руки, рассматривая мои походные принадлежности и деликатесы, а я выложил еще ветчину и сыр.

— Поздорову, не знаю, как тебя величать, — ответил я. — То ли ты мне сестра, то ли тетя, то ли жена. — Я решил разборки не откладывать в долгий ящик и начал гнать с самого начала. — Садись, — показал я на свободный стул. — Разделишь с нами скромный ужин?

Ленея уселась, и опять от нее повеяло приятным запахом тела и трав.

— Ворожба, — подсказала Шиза.

— Если бы кто другой назвал меня женой, я его бы убила, — ответила шаманка, внимательно смотря на наш огонь. — Но вот тебя убивать не хочу. — Она опять показала свои клыки. — Странный ты и непонятный, и очень опасный, — проговорила, беря из моих рук бокал с вином. — Мне духи поведали, что за твоим плечом ходит смерть, но не твоя, а собирает жатву из твоих врагов.

Она пригубила вино, оценила и вернулась к началу разговора:

— Пока зови просто Ленея, как потом — неизвестно даже духам. Они утверждают, что ты одного сильного духа заточил у себя, это правда? — Она смотрела поверх бокала и ждала ответа. По-видимому, это было для нее важно.

— Есть один, — неохотно ответил я и посмотрел на учителя. Тот, не вмешиваясь в наш разговор, уплетал кашу и пирог. Я подал тарелку кулеша шаманке и, показав на стол, сказал: — Бери, не стесняйся, чем богаты, тем и рады.

— В самом деле, — вдруг произнес магистр, — куда делся Рострум? С ним было бы веселее.

— В сумке он сидит, — ответил я.

— Это вы зря, юноша, старик может обидеться и начать вредить, вы уж с ним договоритесь как-нибудь.

"Шиза, начинай переговоры, может, и в самом деле лучше выпустить на время этот ужас со змеями", — мысленно дал распоряжение я.

Шаманка внимательно слушала наш разговор, едва прикоснувшись к каше.

— Мой друг, — услышал я голос бывшего Искореняющего, — я полностью осознал недостойность своего поведения. Можете не беспокоиться, я буду все делать, как вы скажете, только выпустите ненадолго на свободу.

— Вылезайте, — разрешил я.

Из сумки потянуло дымком и заклубилась тьма, это магистр появлялся, чтобы показать себя шаманке. Из клубящейся черноты показалась голова Рострума, вся утыканная костяшками, она смотрела на шаманку, которую охватил испуг.

— Не бойся, Ленея, он страшен только моим врагам, — успокоил ее я и достал четвертый бокал, налил вина и протянул своей воплощающейся иллюзии.

Вальгум взял бокал, понюхал вино и строго сказал:

— Не больше одного бокала… или двух, — быстро поправился он, достал свою змею и стал жарить на нашем огне.

— Что, шаманка, удивляешься? — неожиданно спросил он и посмотрел на орчанку четырьмя вертикальными желтыми зрачками. — Я вон тотемы твоего рода ем, и ничего, они только рады, — непонятно к чему сказал он.

Но шаманка что-то поняла, быстро доела кашу, встала и сказала:

— Я что приходила-то: предупредить тебя, малыш, братья мои к тебе явятся испытывать, — развернулась и ушла.