— Напыщенная дура, — крикнула ей в спину девушка.

Аристократка с мстительной улыбкой повернулась, окинула Эрну с ног до головы и, с наслаждением выговаривая каждое слово, произнесла:

— Только поединок смоет оскорбление. Прямо сейчас.

— Дамы! У вас есть возможность примириться! — обратился распорядитель магической арены к обеим девушкам. — Я жду ваших слов, — произнес он ритуальную фразу.

— Нет, — ответила аристократка.

— Нет, — ответила Эрна.

— Займите позиции, дамы, — произнес распорядитель и, дождавшись, когда девушки займут свои места, зачитал правила: "В поединке разрешаются магические атаки и рукопашная схватка. Бой продолжается до крови или потери сознания. Если противник упал, его не добивают и ему засчитывают поражение". Я все сказал, дамы.

Такие бои, особенно между девушками, всегда привлекали зрителей, и сейчас несколько десятков их расположилось вокруг арены. Студенты криками подбадривали участниц. Тут даже существовал подпольный тотализатор.

Прозвучал удар гонга, возвещающий начало боя, и Эрна почувствовала, как перешла на иной уровень восприятия. Она была спокойна и уверенна. Огненный шар она отразила подвижным щитом и сместилась в сторону, атаковав простыми снежками, чем вызвала смех и улюлюканье на арене. Эрна ни мгновения не оставалась на месте, постоянно меняя позицию, и большинство атак "алой мантии" уходили в пустоту, сгорая в стене защиты. Уверенная в своем превосходстве, девушка оставалась на месте. Эрна продолжала осыпать ту снежками, разряжая ее щит, и, когда первый шарик плотного снега прошел защиту и врезался в лицо застывшей с широко открытыми глазами аристократки, она применила заклинание оцепенения. За ареной раздался взрыв смеха. Резко ускорившись Эрна пошла на сближение, применяя иглы боли. Девушка в алой мантии стала дергаться, ее лицо исказилось от резких приступов боли. Она больше себя не контролировала и завизжала.

— Замолкни, — проговорила Эрна и, подтянув повыше юбку, прыгнула, ударив орущую аристократку ногой. Увидев стройные ножки студентки, зрители издали громкий одобрительный гул. "У-у-у", — пробежало по арене, и под этот звук леди в красной мантии, расставив руки, пролетела пару лаг и упала на песок, лишившись чувств.

Я стоял и смотрел, как Эрна проводит поединок. Она не стала суетиться, приняла удар фаербола на скользящий щит и просто непрестанно меняла позицию, не давая девушке в алой мантии прицелиться. Перед этим я услышал разговор двух старшекурсников.

— На кого ставишь?

— На алую, конечно, она со второго курса, а эта синька — с первого. Тут и думать нечего. Шариз принимает ставки один к пяти.

— А где можно сделать ставку? Извините, что вмешиваюсь, — встрял я в их разговор.

— Да вон, смотри, толпа стоит, там и делают, — указал один из них на небольшую группу скучившихся студентов.

Я протиснулся через ротозеев и подошел к невысокому пареньку, который негромко говорил:

— Ставки принимаются до начала боя. Кто хочет поставить — подходи.

— Десять золотых на синюю, — выпалил я и подал монеты.

— Рискуешь, молодец, — улыбнулся букмекер и подал мне синюю бумажку с цифрой "десять", написанной от руки.

Зрители бурно выражали свой восторг, а когда Эрна подтянула подол платья выше колен, по арене прокатился стон парней. Все их симпатии были на стороне Эрны, а та, разогнавшись, совершила красивый прыжок и коленом врезала в грудь старшекурсницы. "Конец схватки", — констатировал я.

Теперь я улыбался и забрал у довольного Шариза свои пятьдесят золотых.

При всех своих недостатках одна из группы "Бездарей" спокойно справилась с довольно серьезным соперником. Не паниковала, все свои действия продумывала и контролировала ситуацию. Но радоваться было рано, одно дело поединок на арене, другое — схватка без правил и чести, а в этом плане они так и остались бездарями. Дядька готовил Ирридара с раннего детства, вдалбливал ему науку выживать. Но эти навыки для моих ребят были неприменимы. Не тот уровень физики и мышления. Поэтому пока они лежали на полу, отдыхая. Я собирал для них свою программу обучения, для каждого индивидуально, буквально по кусочкам, из той базы знаний, которую имел я, и опыта нехейца. Самым способным диверсантом оказалась тихоня Мия. Для нее не существовало правил, и у нее была богатая фантазия. С раннего детства дядька приучал Ирридара творчески осмысливать чужой опыт. "Убить и выжить, — поучал он, — это не наука. Это искусство!" Так вот крошка Мия это понимала на уровне чувств, остальные "бездари" старались использовать изученные схемы.

Мои размышления были прерваны сигналом амулета. Опять на связь вышел Борт. Что-то он зачастил, то целый месяц его не видно, то за последнюю неделю появляется с новостями чуть ли не каждый день.

— Босс, Изя купил трактир, смотреть поедете? — Вот так сразу, ни здравствуй, ни как дела.

— Не знаю, Борт, я-то там зачем? — Мне было непонятно, для чего ехать и смотреть то, что уже видел.

— Ваша милость, так он его перестраивает, там идришей набежало больше десятка.

— Хм, а откуда у него деньги, Борт?

— Так с покупки остались, он трактир за полторы тысячи купил. А теперь остаток тратит на перестройку, — ответил он.

— Скоро буду, подожди, — ответил я.

То, что Идриш сбил цену, это хорошо, нормальным я считал и проявление инициативы. Только я не очень хорошо знал нашего хитроумного управляющего трактиром, а некоторые черты его характера мне вообще не нравились, и, чтобы его не сильно заносило на поворотах, я решил съездить и посмотреть, на что он тратит мои деньги. Я тоже планировал провести реконструкцию трактира с учетом своих задумок, поэтому не хотел переделывать за ними и нести дополнительные расходы.

У трактира наблюдалась рабочая суета, мы с Кувалдой стояли в стороне и наблюдали, как рабочие заносили стройматериалы, ставили лестницы и снимали старую вывеску. Новая лежала рядом, и на ней было выведено черным по красному "Трактир "У южных ворот". Старая вывеска гласила: "Трактир "Южные ворота". Глядя на это творчество, мне оставалось только хмыкнуть.

Я вовремя приехал. Как раз в эту минуту к трактиру подошли четыре человека, они грубо растолкали рабочих, и один сбил лестницу, на которой стоял работяга и снимал старую вывеску. "А вот и местные бандиты пожаловали обкладывать данью нового предпринимателя", — подумал я, глядя на то, как по-хозяйски они себя вели.

— Пошли, Кувалда, местным мозги вправим. Только убивать не надо. Переломаешь руки и отпустишь их. — Я с улыбкой посмотрел на своего главного помощника.

Выражение его лица могло напугать кого угодно. Вы когда-нибудь видели бритую морду алчущего медведя с молотом в лапищах? Он еще при этом плотоядно облизнулся.

В трактире на полу лежали Изя и Циня, а мордовороты били их ногами. Это была акция устрашения. Начало торгов, стало быть, за сумму крышевания.

Если бы они били только Изю, я бы посмотрел на это снисходительно, они сделали то, что хотелось мне. Но эти уроды избивали мою звезду эстрады.

— Борт, ломай им и ноги, — приказал я.

Четверо вымогателей лежали передо мной. Борт помахивал кувалдой, Изъякиль подтирал кровавые сопли, какой-то толстопуз успокаивал Циню.

Бандиты ругаться уже не хотели и не могли, самый говорливый лежал с пробитым черепом и успокаивающе действовал на остальных.

— Чьи будете? — спросил я, усевшись на скамью.

— Мы от Бражника, — прохрипел самый стойкий. — А вы кто?

— Почему не спросили, чей это трактир? — Я не торопился отвечать на его вопрос.

— А чей он? — запоздало спросил тот же. Я немного снял с него болевые ощущения, чтобы можно было поговорить.

— Студента, — ответил я.

— Студент на севере мазу держит, а здесь юг. Здесь наша территория. — Бандиту трудно было говорить, но он пытался отстаивать свои права рэкетира.

— Студент не лезет на вашу территорию, он просто купил трактир. В чем проблема? Трактир продавался, Бражник его не купил, но купил наш босс. Живите дальше, в ваши порядки мы не лезем, свое защищаем.