Одним из первых погиб командир стрелков. Ему камнем размножило голову, но он умер со спокойной совестью.

— Спасибо Судьба, прошептали его губы и он упал спиной назад. Он уже не видел, как гибли его подчинённые. Его тело топтали сапоги убегающих воинов и камни. Огонь не задел его. Улыбка на мертвом, залитом кровью лице, была некоторое время видна тем, кто находился на стене. Затем камни, пущенные с катапульт, разбили его… Защитники понимали смысл этой улыбки…

— Идиоты, — глядя на избиение стрелков, презрительно произнес лер Кар Вар нур, — и сними приходиться мириться, и сражаться бок о бок. — В это время со стен раздались радостные крики. Лесной эльфар усмехнулся: — Радуйтесь, пока есть еще время, — и ушел в поставленную для него походную палатку.

Радовались все защитники столицы кроме Чарта-ила. Он-то знал, что они лишь отстрочили неизбежное поражение, но вида не подавал. Сосредоточено смотрел, как отряды мятежников развернулись и направились к поселку. Он, понимал, что они хотят сделать.

— Сегодня атак не будет, — сообщил он командиру обороны города. — Отпусти бойцов отдохнуть, оставь лишь часовых, — и сам немного ссутулившись под тяжестью горькой ноши, пошел прочь со стены.

Двое суток шла осада, а на третьи, рано утром в стане мятежников раздались громкие звуки боевых труб. Мятежники на глазах защитников строили осадные башни и дух защитников постепенно падал. Эльфар гвардеец тоже это видел и предложил Чарта-илу совершить ночную вылазку к осадным башням, чтобы их разрушить.

Чарта-ил хоть и не был военным, но прожив долгую жизнь, хорошо понимал расклад сил и возможности обороняющихся.

— Нет, дружище, мы этого делать не будем, — сказал он. — Уверен, что лесные эльфары, что командуют осадой, этого только и ждут. Башни охраняют рейдеры. Им наша вылазка лишь размяться. Уничтожат и захватят в плен отряд диверсантов, а потом казнят на виду ополченцев. Ты лучше приободри людей. Скажи им, что мы отобьем атаки. Что у нас есть козырь в рукаве.

— А он есть? — спросил гвардеец с затаенной надеждой в голосе.

— Есть — соврал Лер Чарта-ил и уверенно посмотрел в глаза седому воину.

Тот радостно рассмеялся.

— Ха! Леер Чарта-ил, я всегда знал, что вы найдете выход из любого положения, — и ударив себя в грудь кулаком, ушел. Чарта-ил смотрел ему вслед и горестно думал:

«Мне бы твою уверенность, старый, преданный друг».

Чарта-ил у себя в поместье много думал и перебирал различные варианты спасения. Но сколько бы он не размышлял, ничего стоящего в голову не приходило. Лишь одно средство, он знал, может испепелить башни. Это земляное масло. Но применить его против башни было очень сложно. Нужно было доставить горящее масло внутрь башни, тогда они сгорят. Только доставить их нужно так, чтобы разлить по всей башни, а это практически сделать невозможно. Противник не позволит это сделать. Но и это не выход. Пройдет еще несколько дней и мятежники построят новые башни и уже не допустят их поджога. Но все же каждый лишний прожитый день давал надежду на то, что произойдет чудо. И в чудо хотелось верить.

Накануне вечером он собрал стариков из своего дома. Слуг, отставных воинов и глав родов, что остались с ним в городе по причине старости. С ними он был честен.

— Леры, вы видите, что положение города крайне тяжелое. Не мне вам говорить, что мы проиграем эту битву. У нас восемь тысяч беженцев, мужчин, женщин и детей. Три сотни солдат-гвардейцев. Мы сможем отбить одну атаку, — произнес он, — но и это потребует наших жизней. Кто готов положить ее на алтарь победы и дать молодым шанс выстоять?

Старики долго не думали. Это были не первые эльфары Дома. Поэтому не были испорчены интригами, корыстью и готовностью ради выгоды предавать родных.

Встали первыми главы родов, восемь старцев.

— О чем речь, Чарт. Мы все готовы пожертвовать собой. Говори, что нужно делать.

За главами встали рядовые члены родов и тоже дали свое согласие умереть ради жизни других снежных эльфаров.

Ночь прошла в обсуждении деталей того, что нужно предпринять. Только Чарта-илу не разрешили участвовать в предстоящей операции. Он должен был стать скрепляющим волю защитников знаменем и погибнуть уже в самом крайнем случае. С этим старый глава Высшего совета скрепя сердцем согласился. Он должен был поддерживать надежду и боевой дух защитников. А кто кроме него это мог сделать? И сам дал ответ. — Таких не было.

На стенах в праздничной одежде и броне словно одетые на парад стояли три десятка стариков. Они смотрели в сторону врагов спокойно и мрачно. Рядом стояли маги, для прикрытия их магическими щитами. за их спинами небольшие отряды воинов вооруженные короткими и щитами. Остальные защитники находились в низу в готовности.

Светило поднялось выше, блеснуло лучами по снежным шапкам гор. Разогнало утренний туман и ночную сырость.

Хорошая погода, други, — проговорил один из стариков. — В такую и помирать не грех. Он молодцевато вздернул голову подставив лицо под теплые лаковые прикосновения осеннего Светила. В отрядах стариков произошло оживление.

— Верно говоришь, старый пень, — улыбаясь проговорил сосед. — В такую погоду и помирать не страшно. Уйдем с честью и покажем нашим детям, как надо биться за родину, не на жизнь, а насмерть.

Тот же старик тихо с хрипом затянул гимн Дома.

Остальные старики подхватили торжественно звучащий мотив.

И уже услышали эти слова воины ополчения, стоявшие внизу и несмело подхватили песню, которую не пели уже много лет. С которой их предки гнали со своей земли лесных поработителей. Незамысловатые слова зазвучали громче, поднялись над стенами, растеклись по улицами и площадям, заглушая скрип сбитых из толстых досок колес, приближающихся башен…

Один из воинов мятежников, толкающий башню к стене, услышав песню, пробормотал:

— Не нравится мне то, что происходит. Против своих идем сражаться, за лесных ублюдков. И со стен не стреляют, а поют посмертную песню. Прокляты мы будем народом и судьбой.

Его услышали. В ряду воинов, начался негромкий ропот. Командир сотни прикрикнул:

— Прекратить разговорчики! Налегли, братцы, скоро мы будем в столице, и мы будем управлять страной.

— Ага как же, — огрызнулся тот же воин. — Лесные господа там будут управлять и страной и нами. А мы будем палачами своего народа…

— Предатель! — выкрикнул идущий рядом командир сотни. Он коротким взмахом меча отрубил говорившему голову. — Кто еще хочет сеять панические настроения и смущать товарищей? — зло выкрикнул командир. Воины нахмурились, опустили головы, промолчали, перешагнули истекающего кровью своего товарища и налегли на опоры башни.

Между тем защитники города воодушевились. Ни стрелы, ни камня не полетело в сторону трех башен, что двигались к стенам столицы. А за башнями шли отряды мятежников готовые пойти на штурм.

Лер Вар Кар нур услышав неясный гул на стенах, спросил:

— Это, что там происходит? Они поют?

— Да мой, командующий, — подтвердил молодой адъютант. Это гимн княжеского рода, снежного народа…

— Запомни, Орби. Нет такого народа. Есть стая животных. Вот что такое снежные эльфары. Они хуже людей, потому что имеют в предках троллей. Пусть поют свою погребальную песню. И пусть одна стая, уничтожает другую стаю. Мы, Орби, рождены чтобы править, не забывай это. Наш народ первый и самый великий. Лишь у нас есть право господствовать над всеми.