Предвидел ли Швейцер тот хаос в жизнеописаниях Иисуса, который возник после выхода его основного труда? С одной стороны, и он сам, и его современники верно указывали на то, что мы не можем определить или глубоко понять Иисуса с помощью одной лишь психиатрии[1113]. А с другой стороны, неразумно вместе с Бультманом и его школой отказываться от попыток выяснить, что Иисус думал о себе, и оправдывать это тем, что первых последователей Иисуса не интересовали ни личность Иисуса, ни его развитие, и что в ранних источниках об этом ничего не сказано.

В книге «Иисус в иудаизме» я говорил, что каждому свойственно определенное самопонимание, а потому вопрос о том, что думал Иисус о себе, встает не только перед богословом, но и перед историком. Теперь, когда в нашем арсенале есть новые методы, созданные специалистами по психологии религии, мы можем представить себе Иисуса как человека, в его земном окружении.

Быть может, специалист по психобиографии должен искать ответы на следующие вопросы. Что мы можем сказать про характер отношений Иисуса с Иосифом, его отцом, и Марией, его матерью? Про его отношения с Иоанном Крестителем и Марией Магдалиной? Были ли ему свойственны возвышенные представления о себе? Считал ли он себя Сыном Человеческим или тем, кто должен стать Мессией? Как на его самосознание повлияли чудеса? Историческое исследование, несомненно, подводит нас к таким вопросам, которые обычно задают исследователи психологии религии.

Сегодня, в начале XXI века, может показаться, что хаос в сфере изучения Иисуса стал еще сильнее того, какой мог предвидеть Швейцер. Но если мы не станем спешить и внимательно присмотримся, то увидим удивительное единодушие, которое позволит лучше различить очертания в тумане истории.

Исследователи никогда не прекратят спорить о важнейших вопросах, связанных с Иисусом. Кто он был? Кем себя считал? Каковы были его цели? Что он думал о своих отношениях с Богом? Почему он говорил и действовал именно так, как сказано в Евангелиях? И как объяснить, что у Иоанна он совсем не такой, как у синоптиков?

Можем ли мы, пытаясь ответить на любой из подобных вопросов, отказаться от психобиографического подхода? Должен ли тот, кто пытается создать психобиографию Иисуса, знать о работах археологов, способных дать нам сведения о культуре Палестины I века? Я убежден, что большинство специалистов ответят утвердительно на оба вопроса. Как для толкования Нового Завета нужны филология и археология, так и для «Исследования Иисуса» нужна не только социология (это уже поняли много десятилетий назад), но и психобиография – и, похоже, это уже становится для всех очевидным.

Здесь рассмотрен вопрос о том, следует ли, изучая жизнь Иисуса, пользоваться, среди прочих, и психобиографическими методами. Если создатели психобиографий оставят попытки представить Иисуса как запутавшегося или психически больного человека, если они усвоят стандарты и цели «Исследования Иисуса», если познакомятся с проблемами, возникающими при научном изучении жизни и учения Иисуса в среде палестинских евреев, если они признают керигматическую суть Евангелий, – то ответом на этот вопрос будет «да».

Когда этот текст был уже написан и отредактирован, Бас ван Ос, профессор Амстердамского свободного университета, прислал мне в электронном виде свою книгу «Психологические анализы и исторический Иисус»[1114]. Этот автор обладает впечатляющими знаниями как в библейской критике, так и в истории изучения исторического Иисуса с XVII века до наших дней, а также прекрасно разбирается в истории психологии начиная с Фрейда. В своей книге он рассматривает жизнь и смерть Иисуса с психобиографической точки зрения и умело ведет диалог с ведущими исследователями Нового Завета, помня о том, сколь рискованно слишком быстро переходить от психобиографии к историческому исследованию (что подчеркивал Дэвид Стэннард)[1115]. Этот труд – важный вклад в «Исследование Иисуса» (где богословие, подчеркиваю – не лейтмотив). Ван Ос согласен со Швейцером, который справедливо критиковал психиатрическое изучение исторического Иисуса – но в то же время он показывает, как теория современной психологии может помочь «Исследованию Иисуса».

Опираясь на психологию, ван Ос демонстрирует, как психологическая точка зрения позволяет сделать вероятным то, что казалось невозможным. Используя данные современных исследований о моделях перехода в новую веру, о новых религиозных движениях и о социальной памяти, он показывает, что палестинское движение Иисуса отражает преемственность между Иисусом и его последователями. Ряд его идей достоин обсуждения. Он говорит: если Иисус, умирая, представлял себя страдающим Рабом Господним из Книги пророка Исаии и Сыном Давидовым из Книги пророка Захарии – и ожидал, что Бог придет в мир судить живых и мертвых, – то его скорбящих учеников, должно быть, сильнее тревожило не личное воскресение Иисуса, а общее воскресение людей вслед за явлением Бога. Данный труд отражает глубокие познания автора, и его можно рекомендовать всем тем, кто понимает, что любые методики могут помочь нам избежать субъективности, если мы сами поможем «Исследованию Иисуса» сделать еще один шаг вперед.

Литературные источники занимают в историческом исследовании центральное место, и хороший историк смотрит на них – и прежде всего на их историческую достоверность – сразу и с доверием, и с сомнением. Исследование источников выходило на первый план в различных «поисках» исторического Иисуса, и в «Исследовании Иисуса» оно равно так же остается важнейшей методологической задачей. Что мы можем узнать об Иисусе от апостола Павла, Иосифа Флавия, евангелистов? Где искать о нем достоверную информацию? Как «просеивать» материал дошедших до нас источников, чтобы найти в преданиях об Иисусе то, что сказано и сделано им самим?

Приверженцы критики форм, на протяжении большей части XX века изучавшие историю литературных форм в четырех Евангелиях, выработали негативизм, бросающий на канонические Евангелия тень скепсиса. Критики говорили, что Евангелия – это богословские сочинения, и искать в них сколь-либо достоверные сведения об Иисусе попросту наивно. Рудольф Бультман дошел даже до такого утверждения: «Мы не в состоянии узнать почти ничего о жизни и личности Иисуса, поскольку раннехристианские источники не проявляют к ним интереса и более того, носят фрагментарный характер и часто передают легенды, а других источников, повествующих об Иисусе, не существует»[1116]. Однако необузданный скептицизм Бультмана, хоть еще и влиятельный в некоторых кругах, в наше время все более становится уделом меньшинства. Где-то с 1980 года исследователи начали разрабатывать новые подходы к изучению Иисуса и его мира. Здесь, во второй части нашей книги, девятнадцать авторов оценят различные источники, посвященные Иисусу и Движению Иисуса в Палестине, и рассмотрят практически все аспекты «Исследования Иисуса»: от критерия свидетельства очевидцев до надежности человеческой памяти, от археологии до психобиографии, от устных преданий до литературных источников, от критики сюжетов до критики Евангелий. Общее убеждение можно выразить так: когда мы внесем в поле рассмотрения все источники, применим все надежные методики и зададим серьезные и продуманные вопросы, мы сможем различить основные деяния и главный смысл проповеди Иисуса, – и они предстанут исполненными смысла в культуре иудаизма периода Второго Храма (до 70 г. н. э.). Кроме того, участники Второго симпозиума Принстон-Прага задают новые вопросы, призванные продвинуть дальше наши исследования.