Спор о том, помогают ли Евангелия, не входящие в канон, изучать исторического Иисуса, ведется уже много лет: можно сказать, что в каком-то смысле он восходит ко временам Древней Церкви. Сразу вспоминаются отцы II–IV вв., которые ссылались на различные Евангелия или их редакции в своих комментариях, трактатах, апологетических трудах, и сознательно дополняли, а порой и видоизменяли традицию тех Евангелий, которые со временем стали считаться каноническими. В каком-то плане эти занятия раннехристианских богословов и апологетов не слишком далеко отстоят от того, чем заняты современные исследователи.

Здесь я критически рассмотрю этот вопрос и его состояние в наши дни. Сам я склонен считать, что в этих текстах можно найти ранние и достоверные предания – и я отстаиваю это мнение, – однако предупреждаю, что нужно проявлять крайнюю осторожность. В центре нашего внимания – четыре источника, в которых, как говорят и пишут, содержатся предания, независимые от новозаветных Евангелий, равные им или даже их превосходящие. Вот эти источники: Евангелие Фомы, папирус Эджертона 2, Евангелие Петра и Тайное Евангелие от Марка. Джон Доминик Кроссан проявил к ним огромный интерес в книге «Другие четыре Евангелия: тени канона»[1590]. К этим источникам непрестанно обращаются и другие ученые, изучая как исторического Иисуса, так и то, как возникали предания об Иисусе и новозаветные Евангелия. В публикации «Семинара по Иисусу», получившей название «Пять Евангелий»[1591], почетное место пятого обрело Евангелие Фомы. С него я и начну наш разговор о внеканонических евангельских источниках – и уделю ему больше внимания, чем другим.

Самое известное из внеканонических Евангелий – Евангелие Фомы, дошедшее до нас полностью, на коптском языке, в виде второго трактата Кодекса II библиотеки Наг-Хаммади (NHC II, 2), а также частично в трех греческих фрагментах на Оксиринхских папирусах 1, 654 и 655[1592]. P.Oxy. 654 содержит Ев. Фом 1–7 (пролог и речения), а также часть речения 30; P.Oxy. 1 – речения 26–33, и P.Oxy. 655 – речения 24, 36–39 и 77. И большинство ученых согласны с тем, что изначально Евангелие Фомы было написано по-гречески и что Оксиринхские папирусы стоят ближе к изначальной форме традиции[1593] – хотя порой против этого и звучат чьи-нибудь возражения.

Евангелие Фомы упоминают отцы Церкви, творившие в III–IV вв. Ипполит Римский (ок. 230 г.), говоря о гностической группе наассеев, упоминает о книге, «озаглавленной как Евангелие от Фомы» (Облич 5.7.20). Вскоре о «Евангелии от Фомы» говорит и Ориген (Гом. Лк 1.5.13–14) – свидетельство, которое повторяет Иероним (342–420) в конце IV в. (Толк. Мф, пролог). Упоминает эту книгу и Амвросий Медиоланский (339–397; Изъясн. Лк 1.2.10). И у нас нет причин не отождествлять документ, о котором говорили отцы Церкви, с текстом Евангелия Фомы, найденным в Египте. Это эзотерическое писание, призванное передать тайное (или «сокрытое») учение Иисуса.

Большая часть кодексов, составляющих библиотеку Наг-Хаммади, датируется второй половиной IV в., хотя, разумеется, многие писания в них восходят к более раннему периоду. Кодекс с Евангелием Фомы можно датировать первой половиной IV в. Само произведение (его заглавие звучит именно как Евангелие от Фомы – Εὐαγγέλιον κατὰ Θωµάς) доступно нам на трех греческих фрагментах из Оксиринха (начало и середина III в.; один, возможно – 200 г.). Многие ученые допускают, что Евангелие Фомы возникло уже в середине II в. Могло ли это произойти еще раньше? Об этом идут жаркие споры. На мой взгляд, Евангелие Фомы появилось только в конце II в.

Некоторые ученые и сейчас полагают, что в Евангелии Фомы сохранена древняя, досиноптическая традиция[1594]. Разумеется, в теории это возможно – но немалые трудности ждут тех, кто попытается извлечь из этого собрания речений (114 в коптском тексте, по-видимому, полном) материал, который можно с уверенностью назвать древним, независимым от новозаветных Евангелий и даже подлинным. Цитаты или аллюзии более чем на половину новозаветных писаний (это Евангелия от Марка, Матфея, Луки, Иоанна; Деяния, Послание к Римлянам, Первое и Второе послания к Коринфянам, Послания к Галатам, Ефесянам, Колоссянам, Первое послание к Фессалоникийцам, Первое послание к Тимофею, Послание к Евреям, Первое послание Иоанна и Книга Откровения)[1595] указывают на то, что Евангелие Фомы – это, возможно, попросту коллаж из новозаветных и апокрифических материалов, которые часто толковались аллегорически ради того, чтобы «поддержать» мистические или гностические идеи II–III вв. Более того, предания в Евангелии Фомы едва ли отражают обстановку, предшествующую созданию Нового Завета, – вот почему Джон Доминик Кроссан и другие стараются извлечь из дошедших до нас коптских и греческих текстов некую раннюю версию (или версии) Евангелия Фомы. Такого рода попытки меня поражают: мол, если имеющиеся свидетельства нам не подходят – тем хуже для них, обратимся к свидетельствам гипотетическим. Проблема в том, что нам неизвестно, существовала ли когда-либо версия Евангелия Фомы, заметно иная по сравнению с греческими фрагментами из Оксиринха и позднейшим коптским переводом из Наг-Хаммади. Воображать некую древнюю форму Фомы, очищенную от поздних и вторичных черт – это чистой воды спекуляция. Видя в Евангелии Фомы такое обилие новозаветных материалов, стоит остановиться и подумать, прежде чем принимать теории о древности и независимости этого писания.

Еще одна серьезная проблема для тех, кто хочет видеть в Евангелии Фомы текст, независимый от канонических Евангелий, – это значительное присутствие в нем материала, характерного для Матфея (М), Луки (L) и Иоанна. Это важное замечание: ученые обычно склонны видеть наиболее древний и подлинный материал у Марка и в Q – но не в источниках М или L и не в Иоанновой традиции. Однако в Евангелии Фомы часто видны параллели и с позднейшими преданиями.

Есть и еще один красноречивый фактор, предлагающий нам задуматься, прежде чем принимать суждения о древности и независимости Евангелия Фомы: в нем заметны черты, характерные для редакторской работы Матфея и Луки. Во-первых, рассмотрим несколько примеров заимствований у Матфея. Логии 40 и 57 отражают, соответственно, Мф 15:13 и 13:24–30. Этот материал исходит из источника M, он – свидетельство редактуры Матфея. Другие речения Фомы, также параллельные синоптической традиции, лексически следуют Матфею (ср. Мф 15:11 = Ев. Фом 34b; Мф 12:50 = Ев. Фом 99) в большей степени, чем Марку. Уникальное противопоставление милостыни, молитвы и поста у Матфея (Мф 6:1–18), по-видимому, отражено в Ев. Фом 6 (= P.Oxy. 654.6) и 14. В Евангелии Фомы о милостыне, молитве и посте говорится в негативном ключе, в чем, возможно, проявляется гностическая неприязнь к иудейскому благочестию, – и это, разумеется, говорит о том, что Фома по отношению к Матфею вторичен. В целом мы видим явное влияние Матфеевой традиции на Евангелие Фомы.

Есть и свидетельства влияния Евангелия от Луки. Лука переделывает речение Марка: «Ибо нет ничего тайного, кроме того, что станет явным» (Мк 4:22) на «Ибо нет ничего тайного, что не стало бы явным» (Лк 8:17)[1596]. Именно эта отредактированная версия находится в Ев. Фом 5–6, а греческая параллель (P.Oxy. 654.5) копирует текст Луки буква в букву, отвергая утверждение, будто текст Луки повлиял лишь на позднейшую коптскую версию[1597]. Сам греческий текст выглядит так: