Для начала признаем, что к этому вопросу не стоит относиться с презрительной беспечностью. Не следует намеренно выискивать в Евангелиях доказательства их исторической ценности – но и не стоит отворачиваться от тех реалий I века, которые, возможно, в них отражены. Сотник вполне мог находиться в каком-либо месте и без сотни солдат. Даже на поле боя у центурионов не всегда были в подчинении сто воинов: иногда под их началом находилось всего десять человек. В нашей реконструкции Капернаума до 70 г. следует учесть и возможность того, что сотник мог выйти в отставку, жить в городе, и даже, стремясь упрочить свое социальное положение, помогать с покрытием затрат местной синагоги (Лк 7:4–5). Если воспринимать свидетельство Матфея в прямом смысле и не как указание на авторитет центуриона (а кажется, что Tendenzen именно таковы), то в подчинении у последнего вполне могли находиться солдаты: «Ибо и я подвластный человек, но, имея у себя в подчинении воинов…» (Мф 8:9). Впрочем, все же следует признать, что перед нами весьма редкий случай.

До 70 г. Капернаум был самой восточной еврейской деревней в Нижней Галилее[275]. За Иорданом, всего в нескольких километрах к востоку, начинались владения Филиппа с Вифсаидой Юлией. Капернаум стоит у озера Кинерет, к северу от него простираются холмы, и внизу, вдоль берега, пройти совсем нетрудно. «Приморский путь», Via Maris, идет точно на север, соприкасаясь с Магдалой; впрочем, он, скорее всего, шел и на северо-восток, мимо Капернаума. И если так, то сотник и группа солдат под его началом могли находиться на приграничном посту, причем командовать он мог не обязательно римлянами, а, скажем, иродианами. И им не нужно было жить в самом Капернауме: их могли расквартировать в небольшом лагере неподалеку.

Римская баня в Капернауме заслуживает внимательного исследования и подробных дискуссий; к сожалению, отчет о ней все еще не опубликован. Если будет доказано, что баня относится ко времени до 70 г., следует установить, предназначалась ли она только для римлян. Наличие в поселении римских бань необязательно свидетельствует о том, что в нем жил хоть кто-то, кроме евреев. Мишна, пусть и позже, сообщает нам о том, что бани посещали раввины; кроме того, бани были в Тивериаде и Сепфорисе.

Датируется ли эта баня эпохой Траяна и Адриана – или ее построили до 70 г.? Материалы еще не изданы, а раскопана баня только с восточной стороны, которая принадлежит Греческой Православной Церкви. Кроме того, она проходит и в западные части Капернаума, которые находятся в юрисдикции францисканцев. Скорее всего, раскопки, организованные с научной строгостью, помогут ответить на ряд вопросов, которые возникают сами собой, если мы допустим возможность того, что римский сотник мог пребывать в Капернауме до 70 года и во времена Иисуса.

Теперь перейдем к вопросу о дороге, проходящей рядом с Капернаумом. В июне 2006 года и много раз впоследствии мы посещали Омрит, который расположен к северу от Капернаума по дороге на Панеаду (Кесарию Филиппову), и встречались с командой археологов, проводившей там раскопки: это Джон Эндрю Оверман, Габриэль Мазор и Дэн Шовальтер. Омрит – это комплекс, где сохранились руины храмов римского периода. На территории комплекса, видимо, находились три храма, один внутри другого. Самый ранний относится к позднему эллинистическому или раннеримскому периоду. Он скрыт под более поздним, массивным и импозантным храмом эпохи Ирода. В 20 г. до н. э. император Август посетил Галилею, и Ирод вполне мог возвести храм в его честь; возможно, это и есть знаменитый Августеум, который прежде напрасно искали в Кесарии Филипповой. Третий храм датируется более поздним периодом римского владычества; вероятно, он связан с визитами Траяна или Адриана.

Можно ли сказать, что во втором слое мы нашли храм Августа? Такова версия археологов, и мы присоединяемся к ней. Новая локализация Августеума, построенного Иродом Великим – это Омрит, а не пещера и не источник в Кесарии Филипповой (Панеаде), как считалось ранее[276].

В ходе раскопок найден и фрагмент римской дороги, которая вела на север в Дамаск, через горы Хермон. Эта мощеная дорога датируется II–III вв. н. э., однако несомненно, что рядом с Омритом проходила дорога и в I в. до н. э., тогда, когда храмы только строились. Августеум, скорее всего, находился на изгибе дороги, которая шла на север и сворачивала на восток, к Дамаску.

Эти находки заставляют снова обратить внимание на знаменитый евангельский отрывок. Где именно Петр понял, что Иисус есть «Христос»? Эти события связывались с Панеадой. Но скорее всего, Иисус и его ученики шли на север по этой дороге и видели монументальный «мраморный» Августеум. Греческий текст сообщает, что они были на пути в Кесарию Филиппову (Мк 8:27).

Что важного в этой работе археологов в Омрите? Она значима для «Исследования Иисуса». Здесь, в Омрите, на римской дороге, впервые претворяется в жизнь прекрасно известная история. Августа повсеместно провозглашали «сыном Божьим». Эта традиция помогает нам понять события, описанные в Мк 8:27–30. Евангелист Марк не утверждает, будто Иисус задал этот вопрос в Кесарии Филипповой – он говорит, что все произошло «на пути» (ἐν τῇ ὁδῷ) в селения Кесарии Филипповой. А именно на пути к ней и находится Омрит. В таком случае вопрос Иисуса («За кого почитают Меня люди?») и ответ Петра становятся понятнее, чем в случае, если этот вопрос прозвучал перед жертвенниками Пана в Панеаде. Марк, как и его керигматические источники, стремился подчеркнуть, что «Сын Божий» – это именно воскресший Иисус, а не покойный кесарь.

Нашли ли в Капернауме дом Петра и Андрея?[277] Сразу скажем, что нам известен только один дом в Капернауме, который, возможно, принадлежал Петру и считается таким по традиции[278]. Во-вторых, известно, что октогональную церковь V в. возвели на месте более древнего здания, а значит, данное место считалось сакральным, и еще в ранний византийский период его соотносили с домом Петра. В-третьих, во II столетии нашей эры – а может, еще в конце I в., – в этом доме были оштукатурены полы и стены, что также указывает на его особый статус, и, возможно, на штукатурке было выведено имя «Петр»[279]. В-четвертых, отсутствие в доме бытовых предметов повышает вероятность того, что он мог служить «домашней церковью». В-пятых, домом пользовались и в I столетии до н. э., и в I столетии н. э., и там найдены рыболовные крюки. С какой-то долей уверенности можно заключить, что этот дом не только почитался как дом Петра – но и был тем самым домом Петра, в котором учил Иисус. Евангелисты пишут, что Иисус совершил в Капернауме множество исцелений (Мф 8:5, Мк 1:21–28; 2:1–12, Лк 7:1–10, Ин 4:46–54); и некоторые из них, возможно, произошли в доме Петра или неподалеку.

«Крестьянин» – это человек из низкого социального класса, вовлеченный, как правило, в сельскохозяйственный труд. Английское слово peasant («крестьянин») восходит ко французскому paysan («деревенский»), уходящему в феодальное прошлое. Подобные европейские реалии не должны затмевать наш образ Нижней Галилеи до 70 г. Крестьянин наивен, неграмотен, не умеет читать, и у него почти или совсем нет денег. Он, как правило, не арендует землю, а служит землевладельцу как раб: пашет землю и возделывает ее ради чужой выгоды. А вот теперь, не забывая об этом, зададим наш восьмой вопрос: корректно ли в историческом контексте говорить о «крестьянах» в Галилее?

Этот небольшой экскурс в суть понятия «крестьянин» раскрывает проблемы, возникающие с тем синтезированным представлением об Иисусе, которое предложил Джон Доминик Кроссан. Совершенно верно подчеркнув важность антропологического исследования, Кроссан утверждает, «что успех или провал в любой попытке изучить исторического Иисуса зависит от того, как мы обращаемся с литературным уровнем самого текста»[280]. Нам остается только восхититься ясностью и четкостью этой фразы – но как же быть с археологией? Разве можно ее игнорировать? И может ли труд Джерарда Ленски заменить работу археологов и изучение галилейской культуры?[281] А не допустил ли Кроссан ошибку, поверив в существование особого социального конструкта – «средиземноморского крестьянина»?[282] Мы никогда не слышали такого термина от археологов, работающих в Галилее[283]. Не совершил ли он просчет, когда привлек для изучения Галилеи реалии другого региона? Не отошел ли от индуктивного метода и сбора археологических данных, связанных с I столетием нашей эры, к методу дедуктивному, а от антропологических исследований – через экзегезу Нового Завета – к синтезу, который позволяет ему изобразить Иисуса «средиземноморским крестьянином»? И как вообще кто-то может говорить о такой концепции, как «средиземноморский крестьянин», если учесть, сколь разными были культуры Средиземноморья от Испании до Карфагена и от Карфагена до Антиохии – не говоря уже о сложных культурах Рима, Коринфа, Патмоса, Пергама и Тира?