Что все это значит для нас, когда мы хотим посмотреть на Иисуса с психологической точки зрения? Как убедительно показал Швейцер, мысль о наличии у Иисуса бреда появляется там, где во внимание не принимают социокультурный контекст. Однако в самой религиозной среде, где столь важную роль играют идеи отношения – хотя бы с нашей точки зрения, – есть нечто странное. И вполне закономерен вопрос о том, что это значит – жить в культуре, где идеи отношения принимают как должное и даже вознаграждают за них. Как это влияет на человека, который считает себя «кем-то еще» за пределами идентичности, приписываемой обществом? И если это не бред, то как нам назвать этот психологический процесс? Для ответа важно вспомнить об одном явлении, о котором мы уже говорили, – о неоднозначности разделения на метафорическую презентацию себя и претензию на идентичность, которая не совпадает с приписанной обществом. Концепция фиктивной личности как раз учитывает размытость границы между этими двумя явлениями, чего не удается сделать концепции наличия бреда.
Фиктивная личность: что, если ты не тот, кем тебя считают
Если тот факт, что Иисус считал себя грядущим Мессией, сам по себе не есть знак его психической болезни, – то существует ли еще какая-то психологическая концепция или теория для описания такой идентичности? Слова Швейцера о том, что Иисус думал «о своем высоком положении», важны для нас, особенно если мы сопоставим их с другим его замечанием, согласно которому в Евангелии от Иоанна перед нами предстает «по большей части вольно воображенная личность, призванная улучшить и дополнить образ Иисуса из трех других Евангелий»[1011]. Если переключиться с автора Евангелия от Иоанна на Иисуса, то разве мы можем отрицать то, что Иисус был автором «вольно воображенной личности», соответствующей его представлению о «своем высоком положении»? И в таком случае психоаналитическая концепция «фиктивной личности» имеет прямое отношение к историческому Иисусу и особенно к той роли, какую идеи отношения играли в том, как он понимал себя сам.
Джей Мартин рассматривает феномен фиктивной личности в трудах психоаналитических мыслителей от Альфреда Адлера до Хайнца Кохута, а также на примере нескольких своих пациентов, живших фиктивной жизнью[1012]. Одна из таких пациенток жила на основе следующей теории:
…Мир имел три формы, соответствующие трем ее любимым книгам: «Маленькие женщины», «Унесенные ветром» и «Волшебник страны Оз». Достаточно выбрать правильную книгу и подходящий отрывок, – и можно было интерпретировать любой аспект мира, порождающий любую проблему, так что сразу становилось совершенно понятно, что с этой проблемой делать[1013].
Сложность этой теории заключалась в том, что она редко помогала решать проблемы. Однако женщина настаивала на том, что «“ключ” верен, просто мир порой неправилен»[1014]. Ситуация начала меняться лишь в ходе работы с психоаналитиком. Вначале женщина «относилась к миру так, как если бы тот был реальным; теперь, после обращения к психоанализу, она начала выходить из своего кокона и жить в реальности этого мира». Она нередко жаловалась на то, что психоанализ «похитил у нее способность жить собственной фантастической жизнью». Любопытно, что она при этом не отказалась от вымысла, но просто стала пользоваться им иначе. Она научилась проводить «критически важную границу между фантазиями, заменяющими реальность, и фантазиями силы, которые помогали освобождаться от тревоги»[1015]. К слову, это критически важное отличие человека с бредовыми идеями – у которого бред замещает реальность, – от того, кто сформировал у себя фиктивную личность, в сущности, дающую ему силы для взаимодействия с миром.
В книге «Иисус: Психологическая биография» я утверждал, что исцеления Иисуса были основаны на «отключении» страха, сковавшего больных или увечных[1016]. Подобным образом Мартин полагает, что эти «фантазии силы позволяют успешно преодолевать тревогу»[1017]. При развитии системы ложных убеждений такого освобождения от страха не происходит. По сути, система бредовых идей усиливает чувство тревоги. Если говорить языком психиатрии, это параноидное состояние – но у Иисуса мы такого, похоже, не видим. Будь то «грядущий Мессия», как утверждает Швейцер, или «Сын Аббы», как я говорю в книге «Иисус: Психологическая биография», его фиктивная личность позволяла ему жить «за пределами тревоги»[1018] – и была частью его целительского служения.
Фиктивная личность не только освобождает от тревоги, но и порой заставляет человека бросить вызов его идентичности, которая принята обществом и определяет ход жизни человека[1019]. В книге «Иисус: Психологическая биография» я привожу рассказ Эрика Эриксона из сборника статей «Идентичность и жизненный цикл» (1959). Эриксон повествует об одной уроженке Центральной Европы, которая использовала фиктивную шотландскую личность. На вопрос о том, как она смогла расположить в должном порядке все подробности своей ранней «жизни» в Шотландии, та ответила: «Помилуйте, сэр, мне требовалось прошлое!»[1020]. Она опиралась на выдуманное прошлое, а не на реальное, и фиктивная личность, став рычагом, который был ей необходим для изменения судьбы[1021], – дала ей и иное будущее.
Системы ложных идей обычно парализуют человека или лишают дееспособности. Он начинает жить под контролем бреда. Фиктивная личность, напротив, может стать фантазией силы, которая реально меняет взаимодействие человека с реальным миром. Это соответствует представлению Швейцера об Иисусе как о человеке с активной волей, способном управлять событиями:
Однако с этими противниками – не воображаемыми, но вполне реальными – Иисус ведет себя с ними совершенно не так, как то делает больной с манией преследования, но совершенно иначе. В отличие от человека, который воображает, что его преследуют, Иисус не принимает пассивную роль жертвы и не думает лишь о том, как бы себя защитить. Вместо этого он совершает провокационные действия… стремится обострить конфликт с властями, вынудив их пойти на ответные меры, пока «в итоге не собирается Синедрион, где принимают решение избавиться от него еще до праздника[1022].
При этом современники Иисуса при желании все равно могли думать, что он заблуждается. Мировоззрение, определенное культурой, позволило бы им думать, будто он одержим бесом (религиозная оценка) или будто его претензии лишены оснований (политическая оценка). Но психоаналитик может относиться к такому самопониманию, которое заставляло Иисуса считать себя грядущим Мессией или Сыном Аббы, иначе: как к фиктивной личности, основанной не на фантазиях, заслоняющих реальность, а на фантазиях силы, освобождающих человека от тревоги и помогающих менять предначертанный курс жизни. Такие фантазии силы, особенно когда с их помощью помогают другим, могут быть опасными; равно так же бред человека с манией преследования может быть опасен для окружающих. Однако ответ Иисуса посланцам Иоанна Крестителя, спросившего, он ли есть грядущий или ждать иного, звучал так: «Пойдите, скажите Иоанну, что слышите и видите: слепые прозревают и хромые ходят, прокаженные очищаются и глухие слышат, мертвые воскресают и нищие благовествуют» (Мф 11:4), – и в данном случае фиктивная личность была в первую очередь опасна для сильных мира сего.
