Прежде чем закончить разговор о Евангелии Фомы, коснусь еще одной темы. Стивен Паттерсон, Джеймс Робинсон и другие полагают, что раннюю датировку Евангелия Фомы подтверждает его жанр. Оно похоже на Q, источник речений, из которого заимствовали Матфей и Лука – а значит, говорят сторонники этого взгляда, в своей древнейшей форме Евангелие Фомы — примерно ровесник Q[1614]. Аргумент этот совершенно обманчив: не только потому, что не принимает в расчет связь с сирийской традицией конца II в. и отсутствие связи с традицией еврейской Палестины до 70 г., но и потому, что не учитывает других сборников речений, возникших во II–III вв., в том числе в Сирии. Среди них – раввинистический сборник «Пиркей Авот» («Поучения отцов») и «Изречения Секста». Последний особенно важен, поскольку создан в Сирии во II в. – т. е. примерно в то же время и в том же месте, что и Евангелие Фомы. Так и эти свидетельства подтверждают, что Евангелие Фомы было написано в Сирии во II в. Свидетельства ясно указывают на позднее происхождение Евангелия Фомы. Отсутствие упоминаний о нем в христианских писаниях начала II в., недостаток исторической, культурной и географической достоверности, ассоциация произведения с Иудой Фомой, связь элементов Евангелия Фомы, отличных от новозаветных Евангелий, с элементами Диатессарона или других сирийских христианских книг того же периода, – все это убедительно говорит о том, что Евангелие Фомы было создано в Сирии в конце II в. В двух словах, обилие указаний на восточную сироязычную Церковь, знавшую новозаветные Евангелия в первую очередь (а может быть, и только) по Диатессарону Татиана[1615], созданному не ранее 170 г. н. э., убеждает меня в том, что Евангелие Фомы не предлагает нам древний и независимый материал, способный помочь в критическом исследовании жизни и учения Иисуса. Евангельский фрагмент из Ахмима (Евангелие Петра?) Говоря о произведениях, приписываемых апостолу Петру, церковный историк Евсевий Кесарийский (ок. 260–340) упоминает Евангелие Петра, которое Серапион, архиепископ Антиохийский (годы епископства 199–211), осудил как еретическое (Церк. ист 6.12.3–6). Серапион не цитирует это Евангелие, говорит лишь, что его использовали докеты. Зимой 1886–1887 гг. во время раскопок в Ахмиме (Египет) в гробнице христианского монаха был найден кодекс, написанный, возможно, в IX в. В рукописи содержится фрагмент Евангелия, фрагмент Книги Еноха на греческом, Апокалипсис Петра, а также, на внутренней стороне задней обложки – рассказ о мученичестве святого Иулиана. У евангельского фрагмента нет ни заглавия, ни имени, ни каких-либо намеков на авторство: не сохранились ни его начало, ни его конец. Впрочем, в тексте появляется апостол Петр, говорящий о себе в первом лице (ст. 60: «Но я, Симон Петр»); сам тон Евангелия, возможно, докетический; а текст был найден вместе с Апокалипсисом Петра, – и потому повсеместно принято считать, что это и есть то самое Евангелие Петра, о котором писал Евсевий[1616]. Критические оценки недавно опубликованного евангельского фрагмента сильно разошлись: одни ученые полагали, что он независим от новозаветных Евангелий, другие считали совершенно наоборот [1617]. Однако никто из спорящих всерьез не спросил, точно ли Ахмимский фрагмент – часть Евангелия Петра, созданного во II в. Все просто приняли это как данность. Затем, в 1970–1980-х гг., были опубликованы еще два греческих фрагмента из Египта, P.Oxy. 2949 и P.Oxy. 4009, которые с разной степенью уверенности также были причислены к Евангелию Петра. И более того, считалось, что один из них частично совпадал с частью Ахмимского фрагмента. Публикация возродила интерес публики: казалось, эти тексты подтверждают принадлежность Ахмимского фрагмента к Евангелию Петра II в., которое сначала признал, но вскоре отверг архиепископ Серапион. Кроме того, предполагали, что еще одним древним фрагментом Евангелия Петра является Фаюмский фрагмент (P.Vindob. G 2325)[1618]. Уже в наше время Хельмут Кёстер, его коллеги и студенты дали воззрениям Гарднер-Смита новую жизнь. По Кёстеру, в основе Евангелия Петра «должен лежать более древний текст, освященный авторитетом Петра и независимый от канонических Евангелий»[1619]. С этим соглашается и Рональд Кэмерон, ученик Кёстера, заключая, что Евангелие Петра независимо от канонических, возможно, даже им предшествует и «могло послужить источником для их авторов»[1620]. Эту позицию подробно проработал Джон Доминик Кроссан, признавший отождествление Ахмимского фрагмента с Серапионовым Евангелием Петра. В пространном исследовании, опубликованном в 1985 году, он пишет, что пусть даже Евангелие Петра и могло испытать влияние новозаветной евангельской традиции на финальных стадиях, оно все же сохранило очень древнюю традицию, на которой основаны рассказы о Страстях во всех четырех канонических Евангелиях[1621]. Эту традицию Кроссан называет Евангелием креста. Это смелый вывод, и мы должны его оценить. Видимо, автор Ахмимского фрагмента обладал очень неточными знаниями об иудейских обычаях и традициях. Согласно тексту (Ахм. фр 8.31, 10.38), иудейские старейшины и книжники провели ночь на кладбище, среди стражи, надзирающей за гробницей Иисуса. Учитывая иудейские представления о нечистоте трупов, не говоря уж о страхе перед кладбищами по ночам, автор нашего фрагмента проявляет невероятное невежество. Кто стал бы сочинять такую историю, скажем, всего лишь лет через двадцать после смерти Иисуса? А если бы кто-то и сочинил – можно ли поверить, что автор Евангелия от Матфея, сам, несомненно, иудей, стал бы пользоваться столь недостоверным сочинением? Нет, невозможно. Но есть проблемы и посерьезнее. Страх иудейских вождей впасть в руки иудейского народа (Ахм. фр 8.30) отдает приукрашиванием, а то и прямой христианской апологетикой. «Семь печатей» (8.33) и «толпа из Иерусалима и окрестных мест», которая «пришла увидеть запечатанную гробницу» (9.34), явно служат апологетическим интересам – побольше подробностей, подтверждающих воскресение, и побольше свидетелей этого чуда. По отношению к канонической традиции эти детали, скорее всего, вторичны. Выражение «день Господень» – еще одно явное свидетельство позднего происхождения текста[1622]. Исповедание сотника в Евангелии Петра не только отражает влияние Матфея[1623], – так говорят все стражники, да еще и перед Пилатом! Снова перед нами явная апологетика[1624]. Наконец, можно ли всерьез полагать, что рассказ Ахмимского фрагмента о воскресении, в котором крест говорит человеческим голосом, а ангелы достигают головами небес – это самое древнее и изначальное из дошедших до нас сообщений? Неужто этот рассказ лежал перед каноническими евангелистами? Или же более здраво будет заключить, что перед нами еще одно доказательство вторичности этого апокрифического писания и буйной фантазии его автора?[1625] Кроссан и другие явно недостаточно оценили значение фантастических элементов в Ахмимском евангельском фрагменте. Фрагмент изображает воскресшего Иисуса таким великаном, что голова его – выше небес; а вместе с ним из гробницы выходит крест, на котором Иисус был распят (10.39–40). Все это явно детали поздней, а не ранней традиции. Не доказывают ли эти свидетельства, что Ахмимский евангельский фрагмент – едва ли что-то большее, чем смешение всех четырех канонических Евангелий (с Матфеем в основе), приукрашенное благочестивым воображением, апологетическими заботами и нотками антисемитизма? вернуться О том, что жанр сборника речений свидетельствует о ранней датировке Евангелия Фомы, см.: J. M. Robinson, «LOGOI SOPHON: On the Gattung of Q», в кн.: Robinson and H. Koester, Trajectories through Early Christianity (Philadelphia: Fortress, 1971), с. 71–113; idem, «On Bridging the Gulf from Q to the Gospel of Thomas (or vice versa)», в кн.: Nag Hammadi, Gnosticism, and Early Christianity (ed. C. W. Hedrick and R. Hodgson Jr.; Peabody, Mass.: Hendrickson, 1986), с. 127–155; Davies, Gospel of Thomas, с. 145; Patterson, Gospel of Thomas and Jesus, с. 113–118. вернуться Возможно, именно с этим связано то, что порой текст Евангелия Фомы демонстрирует отсутствие прямой зависимости от синоптического материала, т. е. именно того, который содержится в греческих новозаветных Евангелиях как отдельных книгах. вернуться Ахмимский евангельский фрагмент был опубликован через пять лет после его открытия, в издании: U. Bouriant, «Fragments du texte grec du livre d’Enoch et de quelques écrits attribués à Saint Pierre», в кн.: Mémoires publiés par les membres de la Mission archéologique française au Caire 9.1 (Paris: Libraire de la Société asiatique, 1892), с. 137–142. Отредактированные и исправленные версии текста можно найти также в кн.: J. A. Robinson and M. R. James, The Gospel According to Peter, and The Revelation of Peter (London: Clay, 1892); H. von Schubert, Das Petrusevangelium (Berlin: Reuther & Reichard, 1893); idem, The Gospel of St. Peter (Edinburgh: T&T Clark, 1893); и уже ближе к нашему времени: M. G. Mara, Évangile de Pierre (SC 201; Paris: Cerf, 1973). Греческий текст «Евангелия Петра» содержится также в кн.: Synopsis Quattuor Evangeliorum (ed. K. Aland; Stuttgart: Deutsche Bibelgesellschaft, 1985), с. 479–480, 484, 489, 493–494, 498, 500, 507. вернуться Среди тех, кто полагал, что вновь открытый Ахмимский фрагмент зависим от новозаветных Евангелий – T. Zahn, Das Evangelium des Petrus (Erlangen: Deichert, 1893); H. B. Swete, ΕΥΑΓΓΕΛΙΟΝ ΚΑΤΑ ΠΕΤΡΟΝ: The Akhmîm Fragment of the Apocryphal Gospel of St. Peter (London: Macmillan, 1893), с. xiii – xx. Робинсон (Robinson, Gospel According to Peter, с. 32–33) говорит о «несомненном знакомстве автора с нашими четырьмя евангелистами… Он использует и переделывает каждого из них по очереди». Среди тех, кто полагал, что вновь открытый фрагмент независим от новозаветных Евангелий – A. Harnack, Bruchstücke des Evangeliums und der Apokalypse des Petrus (TU 9; Leipzig: Hinrichs, 1893); A. Harnack and H. von Schubert, «Das Petrus-evangelium», TLZ 19 (1894): 9–18; P. Gardner-Smith, «The Gospel of Peter», JTS 27 (1925–1926): 255–271; idem, «The Date of the Gospel of Peter», JTS 27 (1925–1926): 401–407. вернуться Реконструкцию P.Oxy. 2949 см. в ст.: R. A. Coles, «Fragments of an Apocryphal Gospel (?)», в кн.: The Oxyrhynchus Papyri (ed. G. M. Browne et al.; vol. 41; London: Egypt Exploration Society, 1972), с. 15–16 (+ pl. II). См. также: D. Lührmann, «POx 2949: EvPt 3–5 in einer Handschrift des 2. /3. Jahrhunderts», ZNW 72 (1981): 216–222. Самая ранняя датировка P.Oxy. 2949 – конец II в. Второй фрагмент, P.Oxy. 4009, возможно, также датируется II в. См.: D. Lührmann and P. J. Parsons, «4009. Gospel of Peter?» в кн.: The Oxyrhynchus Papyri (ed. Parsons et al.; vol. 60; London: Egypt Exploration Society, 1993), с. 1–5 (+ pl. I); D. Lührmann, «POx 4009: Ein neues Fragment des Petrusevangeliums?» NovT 35 (1993): 390–410. О предположении, что Фаюмский фрагмент также относится к Евангелию Петра, см.: D. Lührmann, E. Schlarb, Fragmente apokryph gewordener Evangelien in griechischer und lateinischer Sprache (MTS 59; Marburg: Elwert, 2000), с. 80–81. вернуться Koester, Introduction to the New Testament (2nd ed.; 2 vols.; New York: de Gruyter, 1995–2000), 2:163; ср.: idem, «Überlieferung und Geschichte der frühchristlichen Evangelienliteratur», ANRW II. 25.2 (1984): 1463–1542, особенно 1487–1488, 1525–1527. вернуться R. D. Cameron, The Other Gospels: Non-Canonical Gospel Texts (Philadelphia: Westminster, 1982), с. 78. Еще один ученик Кёстера, Б. А. Джонсон (B. A. Johnson, «The Empty Tomb Tradition in the Gospel of Peter» [Ph.D. diss., Harvard University, 1966]), утверждает, что предание о пустой гробнице у Петра основано не на канонических Евангелиях, но на более ранней традиции. вернуться О теории, что Евангелие Петра в своей ранней форме лежит в основе рассказов о Страстях в новозаветных Евангелиях, см.: J. D. Crossan, The Cross that Spoke: The Origins of the Passion Narrative (San Francisco: Harper & Row, 1988), с. 404: «В этой книге я утверждаю существование документа, который я назвал Евангелием креста, и то, что этот документ – единственный известный нам источник повествования о Страстях и воскресении. Он перетек в Марка, вместе с Марком – в Матфея и Луку, вместе со всеми тремя синоптиками – в Иоанна, и наконец, вместе с внутриканонической традицией – в псевдэпиграфическое Евангелие Петра». Я не нахожу убедительных свидетельств тому, что на этом пути, начиная от самого Евангелия креста, в текст вносились какие-либо изменения, кроме редакторских». вернуться Ахм. фр 9.35, ἐπέφωσκεν ἡ κυριακῇ («рассвело в День Господень»); ср.: Откр 1:10, ἐν τῇ κυριακῇ ἡµέρᾳ («в день Господень»); Игнатий, Магн 9:1, κατὰ κυριακῇ («согласно дню Господню»). вернуться Ахм. фр 11.45: ἀληθῶς υἱός ἦν θεοῦ; Мф 27:54: ἀληθῶς θεοῦ υἱὸς ἦν οὗτος; ср.: Мк 15:39: ἀληθῶς οὗτος ὁ ἄνθρωπος υἱὸς θεοῦ ἦν; Лк 23:47; ὄντως ὁ ἄνθρωπος οὗτος δίκαιος ἦν. вернуться О поздней датировке и вторичности Ахмимского фрагмента (или Евангелия Петра) см.: L. Vaganay, L’évangile de Pierre (EBib; Paris: Gabalda, 1930), с. 83–90; T. W. Manson, «The Life of Jesus: A Study of the Available Materials», BJRL 27 (1942–1943): 323–337; C. H. Dodd, «A New Gospel», в кн.: New Testament Studies (Manchester: Manchester University Press, 1953), с. 12–52; K. Beyschlag, «Das Petrusevangelium», в кн.: Die verborgene Überlieferung von Christus (Munich: Siebenstern Taschenbuch, 1969), с. 27–64; J. B. Green, «The Gospel of Peter: Sources for a Pre-Canonical Passion Narrative?» ZNW 78 (1987): 293–301; Massaux, Influence, 2:202–214. Додд (Dodd, «New Gospel», с. 46) заключает, что Ахмимский фрагмент (который он признает Евангелием Петра) «зависит от всех четырех канонических Евангелий и, вполне возможно, не содержит в себе никаких независимых преданий». Карлман Бейшлаг (K. Beyschlag, «Petrusevangelium», с. 62, 64) также считает, что в Ахмимском фрагменте отразились все четыре Евангелия. О вторичности предания о страже в Ахмимском фрагменте см.: S. E. Schaeffer, «The Guard at the Tomb (Gos. Pet. 8:28–11:49 and Matt 27:62–66; 28:2–4, 11–16): A Case of Intertextuality?» в кн.: SBL 1991 Seminar Papers (ed. E. H. Lovering; SBLSP 30; Atlanta: Scholars Press, 1991), с. 499–507; Massaux, Influence, 2:202–204. вернуться Об огромном росте Иисуса см.: Ерм, Под 83:1 («человек такого высокого роста, что голова его возвышалась над башней»). «Пастырь» Ерма был составлен где-то между 110 и 140 гг. н. э. Апокалипсис Ездры, или Третья книга Ездры, созданная в середине II в., описывает «Сына Божьего» такими словами: «…юноша величественный, превосходящий всех их» (3 Ездр 2:43–47). Описанный в Ахмимском евангельском фрагменте Иисус, у которого голова выше неба, видимо, представляет собой дальнейшее развитие и приукрашивание этих преданий. Описание в Ахмимском евангельском фрагменте креста, который выходит из гробницы вместе с воскресшим Иисусом и в сопровождении ангелов, составляет параллель поздней эфиопской традиции, засвидетельствованной в двух текстах, греческий оригинал которой, скорее всего, возник не ранее середины II в. Согласно Посл. апост 16, Иисус уверяет своих учеников: «Я явлюсь, как взошедшее солнце; и так, воссияв всемеро ярче его во славе, пока на крыльях облаков носим я буду в блистающем величии, с крестом моим, идущим предо мною, сойду я на землю судить живых и мертвых» (J. K. Elliott, The Apocryphal New Testament [Oxford: Clarendon, 1993], с. 566). Это предание, с вариациями, повторяется в эфиопском Апок. Пет 1: «С крестом моим, идущим пред лицом моим, явлюсь я в своем величии: сияя всемеро ярче солнца, явлюсь я со всеми святыми своими, ангелами своими» (Elliott, The Apocryphal New Testament, с. 600). Ахмимский евангельский фрагмент изображает буквально (Иисус-великан, вместе с которым своим ходом идет крест) то, что в этих источниках II в. было символическими, аллегорическими изображениями славы и величия воскресшего Христа. Убедительную оценку Ахмимского евангельского фрагмента как позднего и вторичного см. в ст.: C. L. Quarles, «The Gospel of Peter: Does It Contain a Precanonical Resurrection Narrative?» в кн.: The Resurrection of Jesus: John Dominic Crossan and N. T. Wright in Dialogue (ed. R. B. Stewart; Minneapolis: Fortress, 2006), с. 106–120, 205–210. |
