В этом приложении приведен ключевой отрывок из греческого textus receptus Иудейских древностей, вместе со значимыми вариантными чтениями из Евсевия, латинской, сирийской и арабской версий[1864]. Помимо этого, отмечены аналогичные слова и фразы в других частях сочинений Иосифа, а также лексические аналоги из сочинений других авторов.

Γίνεται δὲ κατὰ τοῦτον τὸν χρόνον[1865] Ἰησοῦς[1866] σοφὸς ἀνήρ[1867], εἴγε ἄνδρα αὐτὸν λέγειν χρή[1868] ἦν γὰρ παραδόξων ἔργων[1869] ποιητής, διδάσκαλος[1870] ἀνθρώπων τῶν ἡδονῇ[1871] τἀληθῆ[1872] δεχοµένων[1873], καὶ πολλοὺς µὲν Ἰουδαίους[1874], πολλοὺς δὲ καὶ τοῦ Ἑλληνικοῦ[1875] ἐπηγάγετο[1876] ὁ χριστὸς οὗτος ἦν.[1877] [64] καὶ αὐτὸν ἐνδείξει[1878] τῶν πρώτων ἀνδρῶν παρ᾽ ἡµῖν[1879] σταυρῷ[1880] ἐπιτετιµηκότος[1881] Πιλάτου οὐκ ἐπαύσαντο[1882] οἱ τὸ πρῶτον ἀγαπήσαντες[1883] ἐφάνη γὰρ αὐτοῖς[1884] τρίτην ἔχων ἡµέραν πάλιν ζῶν τῶν θείων προφητῶν ταῦτά τε καὶ ἄλλα µυρία περὶ αὐτοῦ θαυµάσια εἰρηκότων. εἰς ἔτι τε νῦν[1885] τῶν Χριστιανῶν ἀπὸ τοῦδε ὠνοµασµένον[1886] οὐκ ἐπέλιπε τὸ φῦλον[1887].

[Перевод греческого текста]

(63) Примерно в это время жил Иисус, человек мудрый, если и вправду приличествует называть его человеком. Ибо он совершал изумительные дела, и был наставником тех, кто охотно принимает истину; и привлек к себе многих иудеев и эллинов. Он был Мессией. (64) Когда Пилат приговорил его ко кресту по обвинению виднейших из нас, те, кто сперва полюбили его, не рассеялись. Ибо на третий день он снова явился им живым, как говорили божественные пророки об этом и о бесчисленных иных чудесах, связанных с ним. И даже до сего дня племя христиан, названное так по его имени, не уменьшилось.

Казалось бы, в заглавии этой статьи говорится об очевидном. Однако я постараюсь показать, что утверждение человеческой природы Иисуса не было данностью для первых его учеников: оно связано с появлением керигмы и со стремлением доказать, что страдания Иисуса не были «спектаклем». Эта керигма стала ключевой чертой Евангелий благодаря переработке рассказов очевидцев. Второстепенная цель моей статьи – утвердить важность Флавиева свидетельства об Иисусе и христианстве. Все мое исследование можно свести к шести кратким пунктам:

1. Павлово христианство не особенно доверяет очевидцам, свидетельствующим о сверхчеловеческой природе Иисуса.

2. Павлово христианство выросло из крошечной частички многолюдного Движения Иисуса, окружавшего апостола Павла.

3. Возвещая, что День Господень уже наступил и мы в определенном смысле живем в мире, где смерти уже нет, христианство утверждает, что Писания уже исполнились. Следовательно, истинность рассказа о Страстях влечет за собой акцент на человеческой природе Иисуса.

4. Именно в согласии с этим взглядом были написаны или отредактированы канонические Евангелия. Из них наиболее близок к истокам Иоанн.

5. В своем первом сообщении Иосиф Флавий благосклонно отзывался об Иисусе, считал его человеком выдающимся и сожалел о последствиях его казни.

6. Позднее, в Риме, увидев, что Движение Иисуса по большей части превратилось в христианство, объединившее иудеев и язычников, Иосиф Флавий испугался (или, быть может, подпал под цензуру Тита) и отверг свои прежние мнения.

В самом деле, свидетельство Иосифа Флавия может оказать нам огромную помощь в понимании раннего христианства, без которого немыслим и поиск исторического Иисуса. Однако все источники, доступные нам, не отличаются нейтральностью: за каждым стоят определенные мотивы, и в конечном счете все зависит от того, как мы оцениваем «предание» и до какой степени его принимаем.

Новый Завет в целом являет нам развитое христианство: весть Иисуса о Царстве Божьем неразрывно слита в нем с христианским провозглашением воскресения. Читая Послания, Деяния, Откровение, даже ранних отцов Церкви[1888], мы узнаем о личности Иисуса, о его Страстях и воскресении: это керигма. Однако о деяниях и учении Иисуса мы не узнаем почти ничего: читаем лишь обобщенные утверждения о «силах, чудесах и знамениях, которые Бог сотворил через Него среди вас» (Деян 2:22), о мудрых речениях (Деян 20:35), правила о разводе (1 Кор 7:10–11) и о евхаристии (1 Кор 11:23–26). Так что нам остаются одни лишь евангельские повествования; впрочем, два отрывка из Евангелий говорят о том, что их свидетельства об историческом Иисусе подвергались редактуре.

Во-первых, Евангелие от Иоанна сообщает, что записаны лишь немногие деяния Иисуса, «дабы вы уверовали, что Иисус есть Христос, Сын Божий, и, веруя, имели жизнь во имя Его» (Ин 20:30–31). Это указывает нам, что рассказы о чудесных знамениях, сопровождавших Иисуса – как доказательства его божественного происхождения, – сведены к минимуму. Иными словами, слишком подробное описание деяний Иисуса могло бы подорвать веру в него. Конечно, можно возразить, что к речениям это не относится – однако еще со времен Фукидида считалось, что даже самый точный и аккуратный историк имеет право сам сочинять и вкладывать в уста главных героев своей истории такие речи, которые, на его взгляд, лучше всего выражают их позицию[1889].

Во-вторых, уточнить проблему нам помогает пролог к Евангелию от Луки (Лк 1:1–4):

Это утверждение странно в нескольких отношениях. Читая начало этой длинной фразы, можно либо решить, что в дальнейших книгах на эту тему нет необходимости, либо подумать, что автор намерен, как и эти «многие», представить свою версию событий. Тон автора не полемический, но слова его звучат так, как будто предыдущие рассказы очевидцев[1890] – в число которых Евангелие от Марка, очевидно, не входит – не подтверждают то учение, которое известно Феофилу (или те сведения, которыми он располагает). Чтобы понять, чего им недостает, можно обратиться к писаниям апостола Павла – тоже, как известно, не очевидца[1891]. Во Втором послании к Коринфянам он говорит: «Если же и знали Христа по плоти, то ныне уже не знаем» (2 Кор 5:16). Итак, независимо от того, что знал апостол Павел о земном Иисусе или о его первых учениках, он считает это неважным для своей нынешней деятельности, сосредоточенной на керигме как исполнении Писания[1892]. Иными словами, он не полагается на очевидцев, хотя несомненно и явно стремится оставаться в общении с апостолами, знавшими Иисуса (Гал 1:12; 2:2).