Все исследователи согласны в том, что Лука не был очевидцем событий, о которых сообщает в своей первой книге. Кем бы ни был Лука, очевидно, что он из Диаспоры: специалисты часто упоминают о том, что он слабо представлял географию Галилеи[1440], а также, вполне возможно, не знал арамейского[1441]. Более того, Лука пишет по меньшей мере через поколение после событий, происходящих в его Евангелии (а если говорить о событиях младенчества и детства Иисуса, то еще позже). И пусть ряд исследователей – их меньше, но все же немало – все еще относят труд Луки к 60-м годам I в., полагая, что Лука не пишет о смерти апостола Павла, поскольку во время его работы Павел был еще жив (а есть и те, кто датирует эту работу или по крайней мере ее часть ее началом II в.) – большинство все же указывает на последние три десятилетия I в., и большая часть из них склоняется к 70–90 гг.[1442]. Очень вероятно, что ни об одном событии, описанном в его Евангелии, Лука не знал из первых рук: однако столь же вероятно, что писал он в то время, когда были еще живы многие очевидцы евангельских событий[1443]. Никто не говорит, что таким очевидцем был сам Лука, – но, возможно, другие свидетельства помогут нам понять, что он мог знать об Иисусе, сколь вольно он мог обращаться с этими сведениями или «заполнять» лакуны, и какого рода «истину» могли ожидать от него читатели I века. В поисках ответа я уделю внимание двум основным темам: во-первых, жанру труда Луки, а во-вторых, его замечаниям, сделанным в предисловии. Жанр Луки Многие исследователи указывают, на мой взгляд, вполне убедительно, что двухтомный труд Луки сочетает в себе биографию и историографию. И если мы намерены рассмотреть обе книги вместе, необходимо хотя бы вкратце коснуться античной историографии и постараться понять, к какой из разновидностей этого жанра относится творение Луки. Биография и история Из трудов Чарльза Тэлберта, Ричарда Бёрриджа и других[1444] можно сделать вывод, что большинство современных исследователей видят в Евангелиях «жизнеописания», или древние биографии. От современных биографий этот жанр отличается, например, тем, что довольно часто он начинается с общественной деятельности главного героя и часто строится не хронологически, а тематически. Евангелия – не современные биографии, однако очевидно, что они соответствуют основным характеристикам античных жизнеописаний – и, помимо прочего, сосредоточены на одном герое, написаны прозой и довольно длинны[1445]. Уверение в том, что Евангелия – это античные биографии, налагает определенные последствия на то, к каким источникам обращались евангелисты как к подлинным. Специалисты по классической филологии часто определяют биографию как жанр, близкий к историографии, и не без оснований – и та, и другая имеют дело с историей[1446]. Джордж Александр Кеннеди даже называет биографию «подразделом истории»[1447]. Учитывая панегирический характер многих античных биографий, Дэвид Оун отмечает, что «этот жанр был все еще укоренен в историческом факте куда более, чем в литературном вымысле»[1448]. Разумеется, источники биографий, написанных через много лет после смерти протагониста, включают в себя немало легендарного; однако от биографий, написанных при жизни очевидцев, мы вправе ждать куда большей верности историческим событиям. Например, я исследовал биографию Отона, написанную Светонием через 40–50 лет после смерти императора (для сравнения, апостол Марк писал примерно через 40 лет после смерти Иисуса)[1449]. Хотя в «Отоне» Светония меньше двух тысяч слов, я обнаружил в нем сорок восемь совпадений (и более тридцати из них – близких) с рассказом Тацита и столько же – между Светонием и Плутархом (а также около тридцати близких совпадений между Плутархом и Тацитом). О людях, живших всего за поколение или два до них, такие биографы, как Светоний, Плутарх, Марк или Лука, не сочиняли романов, – они достигали своей цели, используя доступные им достоверные материалы. В случае Луки дело осложняется тем, что его труд состоит из двух томов, причем второй из них (несмотря на ряд убедительных аргументов в пользу обратного) самоочевидной биографией не является. Деяния не сосредоточены на каком-то одном персонаже (несмотря на первостепенную роль апостола Петра и особенно апостола Павла), и пусть даже параллели между этими персонажами и евангельским Иисусом позволяют сравнивать Деяния с античным жанром «параллельных жизнеописаний», отсутствие во втором томе единой доминирующей фигуры не позволяет называть его биографией как таковой (хотя, возможно, это биографическая история, или комбинация этих двух жанров)[1450]. Деяния завершаются не смертью Павла, что было бы естественно для биографии, но более оптимистично, – тем, как он отправляется на проповедь в сердце империи. Если относительно Евангелий практически все исследователи согласны, что перед нами биография, то в Деяниях, как правило, видят разновидность историографии. Высказывается немало предположений о теме Деяний (например – политическая история), о поджанре (скажем, апологетика), о форме (однотомная «монография», как работа Саллюстия) – однако, вслед за Дибелиусом и Кэдбери[1451], большинство ученых признает, что жанр Деяний – это историография в той или иной ее форме; куда меньше исследователей видит в ней биографию, а другие предположения, такие как «роман» или «эпос», и вовсе остаются экзотикой[1452]. Использование интерпретативных речей[1453], внимание к историческим событиям, случайный стиль синхронизации с историческими событиями, происходившими вне рамок повествования[1454], и другие элементы – все указывает на это[1455]. Хотя два тома книги, возможно, различаются по жанру[1456], их несомненное сюжетное единство[1457] побуждает внимательных читателей воспринимать их вместе. Евангелие, взятое само по себе – биография, однако в составе двухтомного труда Луки оно становится биографической частью истории – так же как авторы многотомных исторических трудов порой посвящают целый том или раздел какому-либо выдающемуся историческому деятелю[1458]. Это заставляет нас внимательнее присмотреться к историографическому подходу Луки. Античная историография Поскольку историки не просто цитировали летописи, а излагали связные истории, важнейшую роль в их деле играла риторика[1459]. Одни использовали больше риторических украшений, другие – меньше, однако в связности повествования были заинтересованы все. Даже Полибий полагал, что историки должны выносить суждения о том, заслуживают ли народы или отдельные люди критики или похвалы (Полибий 3.4.1). Придавая своему повествованию связность, античные историки не считали, будто искажают свой материал. Напротив, зачастую они верили, что та логика, которую они наблюдают в истории, вложена туда божественным провидением[1460]. Создавая свои «параллельные жизнеописания», Плутарх старался найти наиболее схожих персонажей[1461], и замечал при этом, что сама природа дает внимательному наблюдателю достаточно материала для проведения параллелей[1462]. Выбирая моменты, полезные для сравнений, он не скрывал и различий между своими персонажами[1463]; тем более не следует нам ожидать, что сравнения главных героев у Луки уничтожат его предание. Какую бы свободу ни предоставляли себе историки (в основном высокообразованные и риторически искусные) в деталях, большинство из них не стало бы выдумывать события, чтобы создать параллель. Хотя, по всей вероятности, Лука сообщил бы нам о казни Павла, если бы захотел – место рассказа о страстях в Деяниях занимает катастрофа на море. Помимо греко-римской модели параллельных характеров и событий, Лука, вполне возможно, ориентировался здесь на библейскую традицию, которую, несомненно, считал исторически достоверной[1464]. Таким образом, не стоит считать, будто общее повествование Луки идет вразрез с историческим жанром или интересами его книги. вернуться См. особенно: Martin Hengel, Between Jesus and Paul: Studies in the History of Earliest Christianity (trans. John Bowden; Philadelphia: Fortress, 1983), с. 97–128 (Хенгель более впечатлен знакомством Луки с Иерусалимом и побережьем Иудеи). Впрочем, о слабости географических познаний Луки можно и поспорить: см. примеры из Евангелия от Луки среди важных замечаний Джеймса Чарлзворта и Мордехая Авиама в данной книге. вернуться Даже если мы примем позднейшее предание (из «Антимаркионитского пролога» к Евангелию от Луки), согласно которому Лука жил в Антиохии Сирийской, – и которое, как мне кажется, представляет собой ничем не подтвержденный вывод из Деян 13:1, – то и в этом случае он должен был бы говорить в основном по-гречески. вернуться Ричард Перво выступает за начало II в. (Richard I. Pervo, Dating Acts: Between the Evangelists and the Apologists [Santa Rosa, Calif.: Polebridge, 2006], с. 359–363), но приводит перечень, в котором, по примерным подсчетам, 31 ученый относит время создания к 60-м гг. I в., 48 – к 70–80-м, 20 – к 90-м, 11 – к 100 г. или к первым десятилетиям II в. вернуться Вероятность эта повышается даже для непосредственных учеников Иисуса, если – а у нас есть все основания так полагать, – большинство их в годы следования за Иисусом были очень молоды: так и бывало обычно с учениками знаменитых учителей в ту эпоху (см., напр.: Иосиф Флавий, Жизнь 10; Плиний, Письма 5.8.8; D. L. Stamps, «Children in Late Antiquity», DNTB, с. 197–201, цит. с. 198). вернуться C. H. Talbert, What Is a Gospel? The Genre of the Canonical Gospels (Philadelphia: Fortress, 1977); R. A. Burridge, What Are the Gospels? A Comparison with Graeco-Roman Biography (SNTSMS 70; Cambridge: Cambridge University Press, 1992); см. также: Philip L. Shuler, A Genre for the Gospels: The Biographical Character of Matthew (Philadelphia: Fortress, 1982); David E. Aune, The New Testament in Its Literary Environment (LEC 8; Philadelphia: Westminster, 1987), с. 46–76; Dirk Frickenschmidt, Evangelium als Biographie: Die vier Evangelien im Rahmen antiker Erzählkunst (TANZ 22; Tübingen: Francke, 1997); Maria Ytterbrink, The Third Gospel for the First Time: Luke within the Context of Ancient Biography (Lund: Lund University – Centrum för teologi och religionsvetenskap, 2004). Craig S. Keener, «Assumptions in Historical Jesus Research: Using Ancient Biographies and Disciples’ Traditioning as a Control», JSHJ 9.1 (2011): 26–58. вернуться Альтернативной гипотезе, согласно которой Евангелие – роман, недостает убедительности по нескольким причинам, начиная с того, что большинство романов в этот период были посвящены любви и приключениям героя и героини (тема, от которой Евангелия очень далеки); более того, при описании исторических фигур романы крайне редко пользовались историческими источниками (Киропедия Ксенофонта и История Александра Великого псевдо-Каллисфена – наиболее значительные исключения из обычного правила); наконец, насколько нам известно, ни один античный романист не использовал источники так, как это делают апостолы Матфей и Лука. вернуться Напр.: Benedetto Bravo, «Antiquarianism and History», в кн.: A Companion to Greek and Roman Historiography (ed. John Marincola; 2 vols.; Malden, Mass.: Wiley-Blackwell, 2007), 1:515–527, цит. с. 516; границы между этими двумя жанрами весьма «текучи»: (Philip Stadter, «Biography and History», в кн.: Companion, ed. Marincola, 1:528–540, цит. с. 528); см. также: Burridge, What Are The Gospels? с. 62–67. Границы между биографией и историей в Римской империи к концу I в. размылись (Martin Hose, «Historiography: Rome», BNP 6:422–26). вернуться George A. Kennedy, «Classical and Christian Source Criticism», в кн.: The Relationships among the Gospels: An Interdisciplinary Dialogue (ed. W. O. Walker Jr.; San Antonio: Trinity University Press, 1978), с. 125–155, цит. с. 136. вернуться David E. Aune, «Greco-Roman Biography», в кн.: Greco-Roman Literature and the New Testament: Selected Forms and Genres (ed. Aune; SBLSBS 21; Atlanta: Scholars Press, 1988), с. 107–126, цит. с. 125. вернуться «Otho: A Targeted Comparison of Suetonius’ Biography and Tacitus’ History, with Implications for the Gospels’ Historical Reliability», BBR 21.3 (2011): 331–355. вернуться История часто сосредотачивается на нескольких центральных персонажах: см., напр.: C. W. Fornara, The Nature of History in Ancient Greece and Rome (Berkeley: University of California Press, 1983), с. 34–36, 116, 185; о том, что Евангелие от Луки и Деяния сочетают в себе несколько жанров, см., напр.: C. K. Barrett, A Critical and Exegetical Commentary on the Acts of the Apostles (2 vols.; ICC; Edinburgh: T&T Clark, 1994–1998), 1:lxxviii – lxxix; I. Howard Marshall, «Acts and the “Former Treatise”», в кн.: The Book of Acts in Its Ancient Literary Setting (ed. B. W. Winter and A. D. Clarke; Book of Acts in Its First Century Setting 1; Grand Rapids: Eerdmans, 1993), с. 163–182, цит. с. 180; Joseph Verheyden, «The Unity of Luke-Acts: What Are We Up To?» в кн.: The Unity of Luke-Acts (ed. Verheyden; BETL 142; Leuven: Leuven University Press, 1999), с. 3–56, цит. с. 47; Todd Penner, In Praise of Christian Origins: Stephen and the Hellenists in Lukan Apologetic Historiography (ESEC; New York: T&T Clark, 2004), с. 59. вернуться Martin Dibelius, Studies in the Acts of the Apostles (ed. H. Greeven; trans. M. Ling; New York: Scribner, 1956), с. 123–137; Henry J. Cadbury, The Book of Acts in History (London: Adam & Charles Black, 1955), passim. вернуться См., напр.: Gary Gilbert, «Roman Propaganda and Christian Identity in the Worldview of Luke-Acts», в кн.: Contextualizing Acts: Lukan Narrative and Greco-Roman Discourse (ed. T. Penner and C. Vander Stichele; SBLSymS 20; Atlanta: Society of Biblical Literature, 2003), с. 233–256, цит. с. 235–236; Todd Penner, «Civilizing Discourse: Acts, Declamation, and the Rhetoric of the Polis», в кн.: Contextualizing Acts, ed. Penner and Vander Stichele, с. 65–104, цит. с. 66–67; Thomas E. Phillips, «The Genre of Acts: Moving toward a Consensus?» CBR 4.3 (2006): 365–396. вернуться См.: Eckhard Plümacher, «The Mission Speeches in Acts and Dionysius of Halicarnassus», в кн.: Jesus and the Heritage of Israel: Luke’s Narrative Claim upon Israel’s Legacy (ed. D. P. Moessner; Luke the Interpreter of Israel 1; Harrisburg: Trinity Press International, 1999), с. 251–266; idem, «Die Missionsreden der Apostelgeschichte und Dionys von Halikarnass», NTS 39.2 (1993): 161–177; idem, «Luke as Historian» (trans. D. Martin), ABD 4:398–402, цит. с. 398; G. H. R. Horsley, «Speeches and Dialogue in Acts», NTS 32.4 (1986): 609–614, цит. с. 613. вернуться Лк 2:1–2; 3:1–2; Деян 18:12; см., напр.: Luke Timothy Johnson, «Luke-Acts, Book of», ABD 4:403–420, цит. с. 406. вернуться См., напр., аргументы в издании: Johnson, «Luke-Acts», с. 406. вернуться См.: Darryl W. Palmer, «Acts and the Ancient Historical Monograph», в кн.: Acts, ed. Winter and Clarke, с. 1–29, цит. с. 3; Mikeal C. Parsons, «The Unity of Luke-Acts: Rethinking the Opinio Communio», в кн.: With Steadfast Purpose: Essays on Acts in Honor of Henry Jackson Flanders Jr. (ed. N. H. Keathley; Waco, Tex.: Baylor University Press, 1990), с. 29–53, особенно с. 45–48. вернуться См., напр.: M. D. Goulder, Type and History in Acts (London: SPCK, 1964); Charles H. Talbert, Literary Patterns, Theological Themes, and the Genre of Luke-Acts (SBLMS 20; Missoula, Mont.: Scholars Press, 1974); Robert C. Tannehill, The Narrative Unity of Luke-Acts: A Literary Interpretation (2 vols.; Philadelphia: Fortress, 1986–1990). вернуться Burridge, What Are the Gospels? с. 246 (цит. Диод. Сицил. 17); David L. Balch, «ΜΕΤΑΒΟΛΉ ΠΟΛΙΤΕΙΏΝ – Jesus as Founder of the Church in Luke-Acts: Form and Function», в кн.: Contextualizing Acts, ed. Penner and Vander Stichele, с. 139–188, цит. с. 143 (цит.: Дионисий Галикарнасский, Рим. древн 4.41–85). вернуться См., напр.: Плиний, Письма 1.16.4; Stefan Rebenich, «Historical Prose», в кн.: Handbook of Classical Rhetoric in the Hellenistic Period 330 B.C. – A.D. 400 (ed. S. E. Porter; Leiden: Brill, 1997), с. 265–337; особенно Clare K. Rothschild, Luke-Acts and the Rhetoric of History: An Investigation of Early Christian Historiography (WUNT 2/175; Tübingen: Mohr Siebeck, 2004). вернуться См., напр.: Аппиан, Рим. ист 7.8.53; Плутарх, Демосфен 3.2; Серторий 1.1; далее об этом см.: John T. Squires, The Plan of God in Luke-Acts (SNTSMS 76; Cambridge: Cambridge University Press, 1993). вернуться Серторий 1.1. Цицерон в речах допускал большую свободу (Брут 11.42), а «Собрание параллельных греческих и римских историй» псевдо-Плутарха (Мор 305А–316B) часто предлагают параллели столь близкие, что не приходится сомневаться в «творческой переработке» материала автором. вернуться См., напр.: Сравн. Алк. Кор 3.1; Сравн. Лис. Сул 5.5. Даже когда Плутарх гиперболически заявляет, что те или иные два персонажа почти неразличимы (Сравн. Арист. Кат 1.1), на самом деле он видит и замечает различия между ними (5.1, 3–4; 6.1). вернуться Ср., напр., типологию библейского исхода, скажем, в кн.: David Daube, The Exodus Pattern in the Bible (All Souls Studies 2; London: Faber & Faber, 1963); Richard B. Hays, Echoes of Scripture in the Letters of Paul (New Haven: Yale University Press, 1989), с. 101; о типичных сюжетных ходах, прежде воспринимавшихся как дублеты, см., напр.: Philip E. Satterthwaite, «Acts Against the Background of Classical Rhetoric», в кн.: Acts, ed. Winter and Clarke, с. 337–379, цит. с. 363. |
