По словам посла, они отправлялись в Храм. Шли они туда пешком и вновь наслаждались видами царского сада. Посол Рош сурово повторял правила поведения и всё косился на Этьена так, что тот под конец не выдержал:

- Мне хоть дышать в вашем Храме можно, или взять вдох побольше на пороге?

- Эйр эн Ламар!

Марселу в тот момент был как никогда солидарен с Рошем. На Ю существовало множество разных религий и проявление неуважения могло закончиться весьма трагично. Оборотни весьма агрессивно защищали своих богов. Именно поэтому Марселу с детства изучал верования всех кланов.

- Посол Рош, - тем временем продолжал Этьен. - Я прекрасно понимаю, что моё присутствие в сердце вашей святыни оскорбляет чувства всех нагов разом. Поверьте, я могу просто посидеть вместе с вещами в экипаже.

- Было бы лучше, если бы научились просто молчать, - с раздражением заметил посол, и снова повторил: - Никого и ничего не касайтесь. Не подходите к колоннам, это может быть для вас опасно!

Марселу и Дамиан послушно кивнули, Этьен опять что-то фыркнул. У эльфов было предвзятое отношение к религии. Они верили лишь в магическую силу и вселенский разум, но едва ли поклонялись чему-то. На Ю старейшины кланов с насмешкой приговаривали, что эльфийским небожителям знаменитая гордость не позволяет молиться кому-то, кроме них самих. И если у Этьена змеиный храм не вызывал никакого интереса, то Марселу, напротив, отнесся к его посещение довольно серьёзно. Ему было любопытны и само строение (ведь на Ю почти все храмы, за исключением самых древних, располагались под открытым небом), и обряды. Массивное здание из красного камня внушало уважение, да и золотой полоз, венчавший купол храма, выглядел вполне реалистично и даже пугающе.

Внутреннее устройство впечатляло поистине драконьим размахом. Огромные коридоры, высоченные двери и окна, просторные залы, что пришлось пересечь на пути к алтарю, вполне годились для жилья здоровенной рептилии. Стены и полы украшали причудливые мозаичные узоры, составленные из драгоценных камней и металлов, подоконники и дверные косяки блестели позолотой, а многочисленные резные колонные, похоже, были полностью отлиты из серебра. Царский дворец явно мерк в сравнении с богатым убранством храма. Ритуальный зал мог запросто соперничать с тронным, столь просторным он был, тут даже не мешали многочисленные змеевидные колонны, окружавшие алтарь. Рош вывел их почти на середину. От пьедестала с главной реликвией Марселу отделял лишь десяток шагов. На постаменте лежало небольшое яйцо, но толком рассмотреть его было трудно из-за туманной дымки, заполнившей весь зал. Марселу даже показалось, что оно слегка светится, хотя, возможно, это просто причудливая игра света. Такими же призрачно-нереальными выглядели и служительницы храма, возникшие было в тумане, а потом так же растворившиеся в нём, едва в зале раздался первый звук. От него Марселу внезапно почувствовал дрожь во всём теле, и к нему снова подступила утренняя тошнота. То ли от насыщенного аромата благовоний, то ли от заплясавших в тумане в неистовой скорости теней, или же от самой музыки, что разносилась по залу гулким эхо и вибрировала где-то глубоко внутри, словно успела залезть под кожу. Марселу с каждым мгновением становилось всё хуже. Он захотел было схватиться за стоявшего неподалёку Дамиана, но туман стал настолько плотным, что не дал возможности разглядеть за ним друга. Марселу успел только моргнуть, перед тем как мир поплыл у него под ногами.

- Эр-хот Марселу! Эр-хот Марселу!

Кто-то тряс его за плечо, и голос был до боли знаком. Марселу с трудом заставил себя разлепить веки и с удивлением уставился на свою телохранительницу. Присцилле, которой явно нечего сейчас здесь было делать, заботливо склонялась над ним и улыбалась.

- Ваш отец просил не задерживаться, - сказала она.

«Отец?» - в голове Марселу всё окончательно смешалось. Его охватило неведомое до сих пор чувство, будто с ним уже это происходило. Он словно заново переживал важнейшее событие в своей жизни, но сейчас он не мог в точности вспомнить какое же именно.

Присцилла помогала ему одеться, и то и дело твердила:

- Инициация наследника одно из важнейших событий для всего Ю. Как хорошо, что ваш дед возобновил этот ритуал.

Марселу был почти уверен, что он уже проходил инициацию, но как не напрягал память, вспомнить что-либо конкретное ему не удавалось. И это только добавляло беспокойства.

- И что же в нём хорошего? - застёгивая крючки на белоснежной ритуальной рубашке, с сомнением спросил Марселу.

- Лунное пламя не обманешь, - со значением произнесла Присцилла. - Оно точно знает, каким должен быть новый правитель Ю.

Мысль о лунном пламени заставила Марселу содрогнуться. В голове промелькнули жуткие истории, связанные с древним лунным культом. Традиции Ю всегда отличались некоей пугающей жестокостью.

- А я точно гожусь... в правители? - высказал Марселу свои сомнения.

- У эр-хот Марселу доброе сердце, - с нежностью заметила Присцилла.

- Вот именно, - буркнул Марселу. - Слишком доброе. Нужно ли кровожадным кланам Ю, жертвующих своим кровавым богам собственных младенцев, такой слюнтяй, как я? Или... - он на миг замер от чудовищного предположения возникшего у него в голове. - ... или так хотят избавиться от меня?

- Да что вы говорите! - возмутилась Присцилла, но Марселу слишком хорошо знал свою телохранительницу. Её не так просто было вывести из равновесия. Сейчас же она явно была обеспокоена.

- Кто-то ведь уже погибал в этом пламени? - едва слышно спросил он.

- Вы не должны об этом беспокоиться, - попыталась увернуться от ответа Присцилла, но Марселу вперился в неё взглядом, тем самым полным ужаса взглядом, который больше всего нервировал телохранительницу.

- Ваш отец тоже был добрым и скромным, в отличии... - Присцилла снова запнулась, но, посмотрев в глаза своего подопечного, сдалась: - Ваш отец был не единственным ребёнком. У него был брат - эр-хот Маттео. Он был довольно агрессивным мальчиком, любил охоту и нередко обижал ваших тётушек.

- И как это случилось?

- Он просто не вышел из пламени.

- Просто не вышел, - с нарастающим ужасом повторил Марселу, после чего сопоставил факты. - А случайно от инициации отказались не потому, что в ней гибли люди?

- Люди?! - с насмешкой фыркнула Присцилла, но тут же опомнилась. - Жители Ю должны верить своим лунным богам. Править дано не всем.

Вот только эти слова совсем не утешили Марселу. Напротив, неизвестная ему до сих пор судьба эр-хот Маттео, виделась дурным предзнаменованием. Отец частенько упрекал Марселу за трусость, и та сейчас брала вверх над рассудком. Хотелось сбежать куда угодно и спрятаться, но Присцилла и отец, словно прочитали его мысли, решив отконвоировать его в святилище.

Оказавшись напротив пламени, Марселу с трудом удавалось удержаться на ногах от страха. Колени подгибались, руки тряслись. Марселу сам не помнил, как на ватных ногах сумел добрести до очага. И словно в омут головой. Всё, что происходило потом казалось ещё большим кошмаром, чем всё рассказанное прежде.

Он - чудовище! Голубое пламя, холодное и обжигающее, как лёд, лишило Марселу самого себя: весь его знакомый мир рухнул в одночасье. И родился ещё один Марселу. Незнакомый, чуждый и пугающий. Этот новый Марселу жил инстинктами и не желал слушать голос рассудка и кому-либо подчиняться. Настоящее чудовище. Он был с этим совершенно согласен, когда матушка назвала его так. И лишь отец был рад этой внезапной перемене.

- Тебя поцеловала сама луна, сын мой, - с гордостью заметил тот. Прежде отец никогда не был так счастлив и доволен. Он словно только сейчас признал Марселу своим сыном. Но для самого Марселу это оказалось весьма болезненным признанием.

- Почему матушка ничего не знала?

- Милора приехала с Бэрлока, а там нет оборотней. Наши же легенды она всегда считала просто детскими сказками, и, надеюсь, будет продолжать так считать.

- Почему?