Тут он покосился на китайца, вытер пот со лба, но всё же продолжил:

— Всё-таки тохары живы: до сих пор частью расселены по Китайской империи, несут свой воинский долг; частично расселены в других империях тоже — и там продолжают жить. Поэтому я с гордостью и надеждой в сердце уповаю на то, что Тохарская империя всё ещё жива и что, возможно, когда-нибудь мы сможем обрести заново свои земли. И вот тогда истинный огонь тохаров возродится!

Молодой китайский принц смотрел на Шаумо с лицом, которое явно выражало примерно следующее: «Ты что несёшь, придурок?»

Я сидел, едва сдерживая себя, чтобы не расхохотаться.

— Кажется, его даже убивать не придётся, — сказал я Агносу. — Его сейчас китаец сам пришьёт после праздника.

— Но мы не должны полагаться на авось, — ответил на это Агнос. — По сути, у него просто заело, что сначала отжали реликвию, сделали своей, а теперь уже и тохаров ни во что не ставят. И вот он просто решил таким образом выпендриться: «Тохарская империя жива» и так далее, и тому подобное.

Впрочем, представление внизу только начиналось.

— И, если когда-нибудь тохары смогут отвоевать собственную родную землю, империя возродится, — возвестил Шаумо, — то, конечно же, во главе её вновь стану я, последний потомок Аденизов.

И вот в этот момент уже практически весь стадион начал улюлюкать, кричать «фу! фу!» и освистывать оратора.

— Ну что, — я глянул на Агноса, — похоже, наш выход.

— А давай, — согласился тот.

И когда я запрыгнул на него, то сказал:

— Только стань видимым. Пускай заметят нас пораньше.

И Агнос стал не просто видимым, он ещё вымахал на несколько метров в высоту, и по его шкуре пробегали огненные всполохи.

Со стороны должно было показаться, что вот сейчас, на юбилей обретения реликвий, прямо с неба китайскому императору сошёл огненный дракон.

Мы пролетели пару кругов над амфитеатром и убедились, что нас заметили. При этом на стадионе снова воцарилась тишина, прерываемая только ахами, вздохами и возгласами восхищения.

Агнос снизился практически в самом центре, перед трибуной. Он не приземлился, а завис в воздухе напротив сына китайского императора.

У китайца глаза раскрылись настолько, что его сложно было отличить от обычного европейца.

Причём в этих самых глазах я явственно читал два порыва.

Первый: «Хочу-хочу-хочу эту огненную зверюгу!»

Второй: «Убейте, убейте её всадника, потому что я хочу его зверюгу себе!»

А вот у моего сколькито-юродного там родственника глаза вообще сначала сошлись в кучу, а потом разошлись в разные стороны.

И в первую очередь я обратился именно к нему:

— Если бы ты имел хоть малейшее представление о том, что на самом деле происходит с тохарами, — проговорил я так громогласно, как только был способен, и в целом у меня получилось: лёгкие и связки этого тела позволяли говорить весомо, да и Артём Муратов с магией воздуха, видимо, как-то успел подсобить, — ты уже бы знал, что Тохарская империя восстанавливается. И делает это она явно не под твоим руководством, а под руководством другого наследника из рода Аденизов.

— Это кого ещё⁈ — взревел Шаумо, взвизгнув на последнем слове.

Китайский принц тоже явно напрягся, и к нему уже спешила охрана. Он осадил Шаумо и проговорил, обращаясь ко мне:

— Китайская империя не знает ни одного из наследников Аденизов за последние четыреста лет, кроме вот этого, — он ткнул пальцем в толстяка с рыжей косой. — Мы являемся носителями истинного огня в этом мире, потому что мы — истинные сыны Дракона!

Я едва подавил смех.

— Что-то я не вижу у вас ни одного дракона. Аденизы — сыны Саламандры, и видишь, кто пришёл со мной? Самый настоящий бог. А кто стоит за твоей спиной, носитель истинного огня?

И, кажется, я сходу нащупал болевую точку, потому что сын императора реально вскипел. Он повернулся к Шаумо и бросил ему:

— Ну-ка быстро реши проблему! Это ваши клановые разборки. Он нам не должен испортить праздник!

Шаумо тем временем уже собрался и сделал два шага по направлению к нам.

Тем временем Агнос спустился, я сошёл с него и тоже сделал несколько шагов к трибуне, показывая, что я на полторы головы выше своего родственника.

— Ты вообще не можешь зваться истинным тохаром, — вернув себе былую надменность, проговорил Шаумо. — И вообще, ты неизвестно кто. Ты выскочка и самозванец, поэтому не можешь говорить от имени тохаров. Вот я — племянник последнего императора, а ты-то кто?

— А я — Виктор Адениз, кровь от крови Арена Адениза, наместника Агни в северной провинции Тохарской империи.

Рот Шаумо искривился в брезгливой усмешке.

— Да чем ты вообще можешь доказать, что ты из Аденизов? Красный цвет волос можно, знаешь, и красочкой нанести.

— Да я много чем могу доказать, — ответил я, расставляя ноги пошире. — Например, тем, что у меня в руках есть одна из реликвий рода Аденизов, а именно яйцо дракона. И в отличие от тебя, как раз у меня эта родовая реликвия есть, а вот у тебя — нет. Знаешь почему? Потому что ты отдал её китайцам за то, чтобы вкусно жрать и сладко спать. Поэтому ещё большой вопрос, кто из нас истинный Адениз.

У китайского принца глаза превратились в узкие щёлки и сосредоточились исключительно на яйце дракона, которое я достал. Теперь там светилось только одно слово: «Хочу-хочу-хочу-хочу».

— Ну что же, — высокомерие в моём родственничке ничуть не убавилось, — я убью тебя и завладею обеими реликвиями. И наконец-то все реликвии рода соберутся в одних руках.

— Хотелось бы пожелать тебе удачи, но я не буду этого делать. Но зато по древнему воинскому обычаю тохаров, если ты всё ещё считаешь себя воином, я бросаю тебе вызов. Тот, кто из нас победит, чья кровь и чья сила окажутся мощнее, тот и станет единственным легитимным наследником императорского рода Аденизов.

Китайский принц задергался в окружении своих телохранителей. Он понял, что всё пошло совершенно не по плану.

И в это же время в глазах Шаумо я увидел понимание, что для китайского принца это хороший способ грохнуть его без всяких проблем.

Только вызов по древнему обычаю он игнорировать не стал.

— Хорошо, — ответил он. — Я согласен.

— А вы, уважаемый китайский принц, — я повернулся к сыну императора, — имейте в виду: как только я одержу победу над этим высокомерным куском мяса, недостойным зваться тохаром, я затребую наш родовой скипетр обратно, поскольку это наследие рода Аденизов, рода Саламандры.

— Нет у тебя ни родины, ни флага, — сквозь зубы проговорил китайский принц. — Всё, что осталось — имя.

— Почему же? — Я сунул яйцо обратно в сумку, притороченную к поясу, и достал скатанный в рулон шёлк.

— У меня ещё есть это! — встряхнув, я раскатал его и поднял над своей головой алый флаг с горящей саламандрой посередине. — Я здесь видел разные флаги: ваши, иностранные. Но нигде здесь не было флага Тохарской империи, истинных наследников огня!

Я сорвал притороченное к Агносу древко, насадил на него флаг и воткнул рядом с собой.

— Империя жива, пока жив её последний солдат. А солдат среди тохаров предостаточно. И единственное исключение, к сожалению, это Шаумо Адениз, — и посмотрел на него, искренне желая прожечь взглядом.

Затем я снова обернулся к китайцу:

— А то, что вы тут говорили о падении Тохарской империи… Это неправда. Де-юре она не переставала существовать. Есть территория, есть флаг, есть её люди, расселённые нынче по территории нескольких других империй де-факто. Но территория была захвачена демонами, не более того, а сама империя никуда не делась. Она находится в нас.

— Своё «де-юре» — грубо ответил мне китаец, — можешь засунуть себе глубоко и надолго. Империя в руинах, людей там нет, они все служат другим императорам. О чём ты говоришь?

— Я говорю о том, что даже де-факто Тохарская империя продолжает существовать и возрождается из пепла. Уже существуют два поселения с тохарами на севере страны, и мои люди постепенно очищают свою территорию от демонов. И то, что стычки на вашей территории ещё происходят, не означает, что где-то нет мирной жизни. Поэтому, де-факто, наш китайский царственный собрат, Тохарская империя продолжает жить. И родовые реликвии Аденизов должны вернуться обратно в империю.