Кемизов и мой отец снова переглянулись.

— Наверное, лучше всё-таки отослать, — сказал мой родитель. — Потому что, если здесь появится высший демон, это вызовет шквал атакующих заклинаний. Не забывай, сила здесь бурлит. И без того все стопоры сносит, а тут ещё и противник будет.

— Согласен с тобой полностью, — ответил Артур. — Я оставлю только своего сына. Всех остальных, даже проверенных в схватках, мы отправим в командировку к Даррену.

— Ты уверен? — спросил его отец.

— А что я им скажу? — развёл руками Артур. — Постепенно готовить их надо. А сказать им: «Без паники, сейчас придут рогатые твари, которые будут ковыряться в нашей земле, чтобы спасти два мира» — это полный… — Кемизов не стесняясь завернул армейскую матерную тираду. — Мы против демонов воевали тысячелетиями. За один день отношение не изменить. Безопаснее всё-таки их всех убрать.

— Без проблем, — сказал я. — Тогда планируем открытие портала через час. А за это время пока отправьте людей в Подгорный.

С тем я вышел к Заре, которая уже готовила пентаграмму для связи, и передал ей кратко то, к чему мы пришли, чтобы она не провела сеанс связи раньше времени.

— Я особо и не торопилась, — ответила она. — Ждала, до чего вы там договоритесь.

— Людей сейчас уберут, чтобы не было лишних проблем. Сама понимаешь, как на вас реагируют при таком-то обострении.

— Всё я понимаю, — хмыкнула Зара. — Кто остаётся-то?

— С нашей стороны останемся мы с отцом и Кемизов с сыном.

— Прекрасно, — кивнула Зара. — Этого более чем достаточно. Как в старые добрые времена. Союз демонов и людей восстанавливается.

Несмотря на то, что Радмила решительно заявила о том, что согласна на вычистку двух дней памяти, при этом внутренне она всё равно сомневалась. Ведь какой-никакой, но Витя всегда оставлял ей выбор. Но, приняв тот вариант, на который она сейчас согласилась, Зорич снова останется одна. И совершенно неизвестно, пойдёт ли фон Аден ещё раз ей навстречу после того, как она отказалась от его помощи.

И при этом она понимала, что принять его позицию она пока не готова. Но в душе у неё царил полнейший раздрай. Может быть в порыве эмоций она и стремилась встать в один ряд с фон Аденом, зная, что этот боевой товарищ прикроет спину и не предаст. Но решение она принимала не эмоциями, а разумом. Всё потому, что рядом не было отца, который мог принять совершенно иную сторону. А воевать по разные стороны баррикад с собственным отцом она никогда бы не стала. А всё остальное навалилось на это понимание, будто снежный ком.

С другой стороны её постоянно кололо понимание того, что вот же Виктор откликнулся на её зов и помог. А она сама сейчас отказывается от всего. А поможет ли он ещё раз? Поможет ли?.. Она же как будто плюнула ему в душу, отказавшись вступать в его ряды. Вдобавок ко всему на неё постоянно косились Тагай и Мира. И тут со всей ясностью Радмила поняла, что и один, и другая — тоже менталисты. Она одна против них точно не потянет. Это она чувствовала.

Кокон, который накинули на неё сверху, был невероятно прочным. Они её контролировали. Контролировали и передавали друг другу, как эстафетную палочку. Она себя сейчас чувствовала, как будто её содержали под домашним арестом. Что в общем-то было недалеко от истины.

А затем, когда Вити уже рядом не было, Тагай с Мирославой к ней пришли лично. И однокурсник ей сказал:

— Сейчас мы перенесёмся с тобой в одно место, где очень высокие концентрационные потоки ментального дара, для того чтобы я смог сделать то, что я тебе обещал. Но при этом ты не должна видеть, куда мы отправимся.

С этими словами они надели ей на глаза повязку, чтобы она не видела того места, куда они отправятся. А Зорич от этого стало ещё страшнее. А потом её и вовсе накрыл липкий, противный ужас. Дело в том, что она даже сквозь плотную повязку увидела яркую вспышку и почувствовала, что они куда-то резко переместились.

Воздух стал совершенно другим. Вместо сырости и пара, прилетающего с озера, она вдруг ощутила сухой, слегка застоявшийся воздух. А вот температура при этом стала ниже. Где-то совсем недалеко слышалась капель. Причём капли падали настолько равномерно, что это сводило с ума. Кап-кап-кап-кап…

Радмила на секунду представила, что она находится внутри какого-то высохшего колодца и выбраться она отсюда уже никогда не сможет. «Нет, это же… Этого не может быть! Это же… Витя доверил меня заботам своих друзей. Они же не могут со мной так поступить!»

Но больше всего её захватила поразительная тишина вокруг. На фоне которой капли, равномерно падающие откуда-то сверху, отдавались эхом. А сам момент падения был звонким: бульк-бульк-бульк…

Ну а затем за дыханием своих спутников и капающей где-то водой она услышала шуршание многочисленных коготков и лёгкий-лёгкий цокот по камешкам, как будто тысячи крохотных лапок бежали к ней.

И тут она поняла, что больше не может переносить неизвестность. Она пугало её настолько, что девушку даже начало передёргивать. Она рисовала себе в сознании сюрреалистические, но при этом невероятно кошмарные картины. Будто многоножка с тысячей лап, унизанных когтями, приползла к ней. Она сможет сковать тело Радмилы и когтями начнёт разрывать в её кожу.

Она дёрнулась, чтобы сорвать повязку с глаз. Но Тагай и Мира, стоящие по сторонам от неё крепко держали руки Радмилы.

— Стой, нельзя, — говорил Тагай.

— А вдруг, — ответила на это Радмила, отчаянно вырываясь, — вдруг вы меня привели кому-то сожрать? Ты же мне клялся только два дня вычистить и что не будешь трогать остальное. А сейчас ты вызвал какого-то зверя, который меня сожрёт⁈ Зачем ты это делаешь? Зачем ты меня хочешь скормить кому-то?

— Радмила, — спокойно проговорил Тагай. — Ты дура что ли? Кому я тебя скормить-то собираюсь?

— Снимите с меня повязку! — прокричала Зорич. — Снимите, иначе я не знаю, что я тогда сделаю!

И действительно, стрекот лап, различных то ли жвал, то ли челюстей, сводил её буквально с ума. Она понимала, что кроме них троих в пространстве вокруг находится просто дикое количество живых существ.

И тут Радмила вовсе замерла в ступоре, потому что в шуршании жвал и челюстей она услышала совершенно отчётливую речь — сухую, не присущую человеческой глотке, но всё же знакомую. И слова складывались из этого самого сухого щелканья:

— Вы не должны были приводить в храма посторонних, — проговорил кто-то. — А это явно посторонний. Богиня рассердится!

— Да говори при ней, — ответила на это Тагай. — Она всё равно скоро ничего помнить не будет.

— Мм, раз так, — прострекотал голос ему в ответ. — То Никсим рада доложить, что мы откопали несколько проходов, в том числе и проход в библиотеку, и проход к алтарному схрону, где содержатся реликвии первожреца. Но, к сожалению, часть реликвий не сохранилась в целости.

— В каком смысле? — уточнил Тагай.

— О-о! — проговорила та, которая назвала себя Никсим, и Радмила от её голоса ещё раз вздрогнула. — Это была корона. И части этой короны, к сожалению, не хватает. Скорее всего, кусок отвалился где-то при завале и исчез. А без неё, к сожалению, реликвия не работает.

— Ой, да и ладно, — ответил на это Тагай. — Было бы о чём сожалеть. Давай так, Никсим: уходите подальше и очистите мне, пожалуйста, полностью всю эту территорию, чтобы вас не видели. А я сниму со своей спутницы повязку, чтобы её так паника не била, как сейчас. Потому что я ничего не добьюсь, пока она в таком состоянии. Мне нужно, чтобы девушка успокоилась. Выйдите, чтобы она вас не видела.

— И не слышала, — шёпотом проговорила Зорич.

— Хорошо, — проскрипела Никсим. — Но должна тебя предупредить, что она тоже владеет ментальным даром.

— Я в курсе, — ответил ей Тагай. — Именно поэтому нас в сопровождении двое: мы будем её контролировать.

— Как скажешь, — ответила ему Никсим, и её шаги стали отдаляться вглубь пещеры, а вслед за ней потопали и другие, более мелкие лапки.