И всё-таки на душе было очень хорошо. И от флагов, и от приёма тохарами. Да и вообще от торжественности обстановки.

Тем временем началась основная часть вечера. Сначала выступил Захар Григорьевич Чернышёв — начальник штаба. Я мог сказать, что в парадной форме он выглядел совсем не так, как тогда, когда явился к нам на вал в сопровождении Бутурлина и других офицеров. Там он казался сбитым с толку пожилым человеком, а сейчас перед нами стоял боевой орёл в орденах и наградах.

— Дорогие соотечественники, — начал он речь. — Я рад всем присутствующим. Тем более повод-то подобающий. По последним подсчётам семь легионов врага осталось лежать в ущелье. Это больше половины той армии, что шла на Горный по оценке различных наблюдателей. Могу с гордостью сказать, что впервые мы отразили подобный прорыв, да ещё и без помощи Стены. Мужество и героизм наших людей остаётся на беспримерном уровне! Я горд, что являюсь одним из вас. Ура!

— Ура! Ура! Ура! — понеслось со всех сторон, да так лихо, что задребезжали окна от звуковой волны.

— Но надо сказать и о тех, кто отдал свои жизни в этой битве, — продолжил Чернышёв, когда народ затих. — Пятьсот человек, к сожалению, безвозвратных потерь. Мы обязательно почтим их память, а недалеко от ущелья будет установлена плита с поимённым перечислением каждого героя, отдавшего свою жизнь в защиту империи. Ещё около семисот человек до сих пор остаются в лазаретах. Им оказывается вся необходимая помощь. Из них, кстати, большая часть с магическим истощением, что ещё раз говорит об отверженности наших бойцов, готовых стоять на защите родины до последнего.

Он ещё говорил несколько минут, но, в целом, вся речь сводилась именно к героизму и отваге присутствующих. И это было чертовски приятно. Если на прошлом приёме я не чувствовал особой причастности к происходящему, то теперь очень даже.

— Отдельно хотел бы отметить и выразить особую благодарность командованию Горного, — проговорил Чернышёв, глядя куда-то в зал, проследив за его взглядом, я увидел вымотанного напрочь Паскевича. — А также разведгруппе, подтвердившей информацию о скоплении демонов у границ империи. А теперь к награждению!

Чернышёва сменили офицеры ниже по званию и поочерёдно зачитывали списки отличившихся. Когда человек, чью фамилию назвали, подходил к помосту, объявляли каким орденом или медалью награждается герой и что причитается к награде. Варианты были разные: кортики, сабли, именные защитные артефакты. Для родовичей припасли какие-то алхимические ингредиенты и особые артефакты. Кому-то доставались командирские часы, иным — денежное довольствие. Нескольким офицерам присвоили внеочередное звание, а кое-кому достались и титулы.

Я отстрелялся одним из первых. Мне вручили кортик и медаль: «За отвагу». М-да, в своей прошлой жизни подобные награды обошли меня стороной, так что это было вдвойне приятно.

После того как я получил свою награду, как-то сам собой оказался возле деда, глядевшего поверх голов и оглаживающего свою бороду. В его глазах явно просматривались радостные искры. Он был доволен. Ещё бы, сегодня тут было полно его потомков и родственников.

Затем мой взгляд снова упал на Паскевича. Тот, несмотря на парадную форму, выглядел действительно плохо. Он был, можно сказать, полной противоположностью Чернышёву. Тогда и там, на валу, он был предельно собран и командовал максимально чётко. Сейчас же от него осталась лишь тень.

— Интересно, что с Паскевичем? — обратился я к Креславу.

Тот внимательно посмотрел на генерала и хмыкнул себе в бороду.

— Видишь ли, — проговорил он, — к дисциплинарным взысканиям его не стали приговаривать, а сделали всё гораздо элегантней. Но наказание это оказалось даже серьёзней, как видно.

— А что случилось-то? — не понял я.

— Ну сам посуди, сколько уйдёт времени, чтобы составить предписания на награждение аж пятисот человек. И всё это вручную. А ещё надо отобрать достойных людей, да так, чтобы никого не обидеть. После этого всё ещё отшлифовать, затем проверить. И на всё про всё трое суток, — старик покачал головой. — Императрица, конечно, знатная стерва, знает, как наказать, сделав вид, что поощряет.

«Ну да, — подумал я, — если так прикинуть, то понятно, почему он так выглядит. Трое суток без сна — это жестоко. Даже если претенденты отбирались штабом, всё равно каждую кандидатуру нужно было обсудить, оценить».

— Да дело-то даже не в писюльках, — склонившись ко мне, продолжил Креслав. — А в отборе. Вот ты видел, сколько народу сражалось?

— Тысяч пять, — кивнул я. — А может быть, и больше.

— Больше, — проговорил старик, снова пригладив бороду. — А квоты на награды выделил только на пятьсот человек. Теперь представь, какая ответственность легла на плечи Паскевича. Достойны все, а выбрать надо только десятую часть. Это ещё наши частью квоты поделились с военной аристократией, чтобы никто не чувствовал себя обделённым.

У меня даже слов не нашлось на этот счёт, и я просто покачал головой.

Тем временем на возвышение, где находились Чернышёв и ещё несколько офицеров, вышла императрица под оглушительные аплодисменты собравшихся. Она и раньше мелькала на заднем плане, но была занята какими-то своими делами. А теперь показалась и поприветствовала всех.

А затем взяла слово и сказала:

— Я всецело соглашусь со всеми словами нашего дорогого Захара Григорьевича. Наши защитники проявили беспрецедентную стойкость, мужество и скорость реакции в весьма сложных и ограниченных временем условиях. Награды достоин каждый человек, вышедший в ту славную ночь против демонов. А генерала Паскевича я хочу наградить лично, — императрица улыбнулась. — Иван Фёдорович, подойдите, пожалуйста.

Я думал, что он упадёт, не дойдя до возвышения. Но нет, это был настоящий офицер. Он взял себя в руки и попытался даже улыбнуться.

— Иван Фёдорович оказался перед тяжелейшим выбором. Я более чем уверена, многие бы без раздумий выполнили первый приказ главного штаба и перебросили бы подкрепление в Урум. Так безопасней для должности, чина и будущей пенсии.

При этом видно было, как императрица со звериным оскалом кого-то цитировала.

— Но нам всем повезло, что Иван Фёдорович не только опытный главнокомандующий, но и настоящий командир своим солдатам. Он принял решение оставаться со своими людьми до конца, будь то смерть в ущелье от рук демонов или же обвинение в измене и каторга. За верность воинской клятве я награждаю вас, Иван Фёдорович, внеочередным воинским званием генерал-майора и соответствующим повышением жалования, — с улыбкой проговорила Екатерина Алексеевна. — А также награждаю орденом Александра Невского.

В этот момент мне показалось, что с плеч генерала Паскевича свалился какой-то тяжёлый груз. Возможно, он до последнего полагал, что его отправят в ссылку. Но императрица, вероятно, решила, что с него хватит. Впрочем, она понимала, что подобными кадрами не стоит разбрасываться.

Лицо Паскевича в тот момент, когда ему на шею вешали орден, выглядело так, словно талантливый скульптор высек его из камня. Вся его усталость, весь недосып остались где-то на полу зала. И, кажется, заметил это не только я. Но лично я понял, что хочу вот так же, несмотря ни на что, находить внутренние резервы, чтобы прятать негатив, который не хочу показывать другим.

— Также хочу объявить, — проговорила императрица после того, как Иван Фёдорович отошёл на своё место, — что всем Ярым, задействованным в операции, корона оплатит курс по шоковым методам прорыва в рангах владения. Все вы знаете, что магия не стоит на месте и наука о её изучении и приручении тоже. Мы заботимся о безопасности империи, а значит, и о воинах, которые её защищают. Конечно, это дело не быстрое, так как разом всех не примут, — Екатерина Алексеевна улыбнулась чуть ли не по-матерински. — Да и оголять рубежи не стоит. Поэтому курсы все пройдут в разное время.

Раздались аплодисменты, под которые императрица с удовольствием кивала разным командирам. Ей определённо нравилось всё то, что происходило. Это приводило её в полнейший восторг. Ещё бы, семь легионов демонов оставили лежать эти бойцы, а теперь все беспрекословно внимали ей.