— Да как вы разговариваете с аристократами⁈ — это уже возмутился Голицын, видимо, решил не отставать от парня в расшитом кителе. — Так нельзя! Мы же знатные люди!

— С момента поступления в академию вы перестали быть в первую очередь аристократами, а стали военнообязанными! — Бутурлин уже рычал, словно дикий зверь. — Попрошу зарубить это на своих высокородных носах! Вы обязаны подчиняться вышестоящему начальству и прибыть на место построения по первому, сука, свистку! Разойтись!

Курсанты стали медленно вытягиваться в строй по направлению к общежитию. Да, через пару недель они уже будут ходить в ногу и даже вякнуть не смогут. Повезло с деканом, если говорить откровенно, такой может сделать воинов даже из аристократов.

В этот момент я увидел, что уже знакомая мне девушка идёт, заметно прихрамывая. И я поспешил к ней.

— Радмила, привет, — проговорил я, вглядываясь в лицо Зорич, хотя в полумраке ночного плаца понять выражение было сложно. — Ногу повредила?

— Виктор? — в голосе не слышалось особого удивления, но, когда она подняла лицо, и я смог увидеть глаза, мне показалось, что я вижу в них некоторую долю благодарности. — Да вот, подвернула, когда из окна сигала. Знала же, что не нужно на третий этаж соглашаться.

— Обопрись, если надо, — сказал я и подставил руку.

Она сначала махнула рукой, но, сделав ещё два шага, всё-таки опёрлась на подставленный мною локоть.

— Спасибо.

Как ни странно, в эту ночь сирену больше не включали.

Но Иван Васильевич приготовил сюрпризы и на утро.

Многим оказалось сложно жить по распорядку. В семь утра подъём, потом душ, завтрак. С восьми утра уже начиналась первая пара. Там, где я себя чувствовал, словно рыба в воде, многим оказалось тяжело.

Я встал без пяти семь. Проверил, что нам снова не подпёрли дверь спинкой от кровати. Затем принял душ, оделся и принялся выстраивать дальнейшие планы. Всё-таки у меня задачи были куда шире, чем учёба в ХЕР ВАМ.

На данный момент оставалась тревога и за сестру, и за отца с братом. Всё-таки тёмный артефакт оставался где-то у них. А от него надлежало избавиться ещё вчера.

В это время встали и привели себя в порядок Костя с Тагаем. Спустившись на завтрак, мы обнаружили, что там уже назревает бунт. Причём, в зачинщиках оказались всё тот же курсант в расшитом кителе и Голицын.

А поводом послужило то, что Бутурлин решил не останавливаться на достигнутом. Утром в столовой всех ждал рацион, который потребляли защитники на Стене. Жирная, наваристая каша с тушёнкой и травяной отвар.

Причём, я настолько оценил качество готовки, что сначала даже не понял, по какому поводу шум. У меня реально потекли слюнки, и я скорее сел за стол, чтобы поесть. Мне не надо было объяснять, что подобная каша даёт сил на целый день. Плюс запас тепла и калорий, которые выветриваются на ледяном ветре с сумасшедшей скоростью. А отвар, м-м-м! У нас такие вообще за нектар богов считались. Он работал на укрепление кожи и костей, а также содержал все необходимые витамины.

— Что замерли? — поинтересовался я у своих спутников. — Налетайте, вкусно!

Да, при том, что вид у каши был не особо презентабельным, на вкус она оказалась выше всяких похвал. Я тут же почувствовал, как тело наливается силой и здоровым тонусом.

Глядя на меня, Тагай и Костя тоже начали есть и очень быстро вошли во вкус. После этого начала есть Зорич и ещё несколько курсантов, которые внимательно следили за обстановкой.

Тем временем на шум явился вызванный отказниками Мартынов.

— Жалуйтесь, — пренебрежительно проговорил он, когда Голицын и парень в расшитом кителе подошли к нему.

Следом за ними подтянулись и ещё несколько возмущённых аристократов, как я понимал, из самого высшего сословия.

— Мы не станем жрать это хрючево! — заявил курсант в расшитом кителе, надо всё-таки узнать, кто такой, а то уже неудобно для себя идентифицировать. — Дайте нормальной еды! Мы не подписывались жить в свинарнике!

— Это питательная пища с полным запасом всех необходимых для организма веществ, — невозмутимо ответил Михаил Юрьевич, который, видимо, решил последовать за Бутурлиным обратно на Стену в случае их успешного увольнения. — Повара старались, чтобы вы получили максимум от питания.

— Это бред! — вскричал всё тот же аристократ, затем схватил тарелку с кашей и грохнул её о пол, а меня аж передёрнуло от подобной расточительности. — Вы оставляете нас голодными! Я буду жаловаться… — он даже замолчал, видимо, не знал, кому первому будет жаловаться.

— Может быть, жалобную книгу принести? — не моргнув, поинтересовался Мартынов. — Или отправить вас в ресторан через дорогу?

Сегодня он ничем не напоминал того добродушного коменданта, который вчера выделял нам комнату. Сегодня это был сухой и холодный боевой офицер, готовый хоть сейчас расправиться с любым за нарушение субординации.

— А там есть ресторан? — в разговор включился Голицын.

— Конечно же нет, — ответил Михаил Юрьевич. — Есть будете, что дают. Перекусы и еда вне столовой запрещены. Выход с территории академии без разрешения коменданта, куратора или декана запрещён.

— Но мы же хотим есть, — попытался настоять на своём Николай.

— Протестные настроения запрещены, — невозмутимо продолжал Мартынов. — Митинги и бойкотирование приказов вышестоящих офицеров запрещены. Приятного аппетита.

На этом он развернулся и нарочито военным шагом вышел из столовой.

— Да что этот дуболом себе позволяет⁈ — возмутился курсант в расшитом кителе. — Я найду на него управу! Я сегодня же напишу отцу!

Таким образом на учёбу некоторые курсанты отправились голодными. Что ж, это их выбор. Но будь мы на Стене, они вряд ли вернулись бы в казарму. Жизнь жестока и не любит приверед.

Перед занятиями нас разделили на три группы и развели по разным аудиториям. Мы оказались в том составе, в котором прошли испытания. К нам вышел Вяземский, не разлучающийся со своим блокнотом, и сказал:

— Рад приветствовать всех в первый день вашего обучения. С сегодняшнего дня и до конца года я буду куратором вашей группы, — он посмотрел на Костю и что-то пометил в блокноте. — Должен сказать, что каждого из вас я оценил ещё на тестировании. Полностью представляю ваши боевые и магические возможности, а также имею представление о ваших человеческих качествах. Работать мы будем с вами как над первыми, так и над вторыми.

— А, если я идеальный? — ухмыльнулся Голицын, надеясь вывести из себя Глеба Ивановича. — Могу тогда сразу отлично получить?

Но наш куратор оказался крепким орешком. Он посмотрел на Николая поверх блокнота, а затем демонстративно сделал пометку.

— Э! — Голицын напрягся, видимо, ещё свежо было воспоминание о завтраке. — Что вы там записываете?

— Вот именно, — словно соглашаясь с чем-то проговорил Вяземский. — Мы с вами будем развивать всё человеческое, что в нас есть. Кстати, лёгкой учёбы не ждите, предупреждаю сразу. Наш многоуважаемый декан немного изменил программу обучения, растопив прежней свой камин. Так что ждите сюрпризов, что я могу сказать. Одно я знаю точно: после обучения вы будете гонять демонов, словно беспризорных собак.

— А хотя бы в общих чертах можно узнать, чем мы будем заниматься? — поинтересовалась Зорич, дождавшись, пока Глеб Иванович попросит задавать вопросы.

— Могу сказать определённо, что прямо сейчас у вас состоится первое вводное занятие по истории, — ответил Вяземский.

— Историй я и сам могу каких хочешь рассказать, — ухмыльнулся Николай Голицын, но на этот раз уже аккуратнее и не настолько нагло.

Но, несмотря на это, куратор сделал ещё одну пометку в блокноте.

Племянник генерала хотел что-то возразить, но тут дверь открылась, и в кабинет вошёл толстенький и низенький человечек, совсем не походивший на поджарых военных.

— А вот и ваш преподаватель по военной истории, — Вяземский специально подчеркнул слово «военной». — Василий Михайлович Соловьёв. Он проведёт для вас курс лекций об истории нашего мира и противостояния с нынешней угрозой от демонов.