Сознание погасло, и так непозволительно долго радуя меня картинами мести за отца и брата, погибших при отражении такого же прорыва демонов. Только полтора десятка лет назад наш же род и обвинили в организации прорыва, обозвав предателями.

«Интересно, что бы сказал отец, если бы увидел смерч в моём исполнении?»

— Сказал бы: «Ну-ка повтори!» — ответил мне из ниоткуда мелодичный женский голос.

Из тьмы появился силуэт маленькой саламандры, символа нашего рода и духа огня, некогда давшего Аденам своё покровительство.

Я рассмеялся своеобразной шутке, ведь смерч был одноразовым конструктом, высасывая для подпитки все магические и жизненные силы своего создателя, пока от него не оставалась горстка пепла.

— Я готов! — просипел я во тьму. — Если мне дадут ещё один шанс, я повторю! Огонь мести будет пылать, маяком указывая путь всем оставшимся тохарам!

— Я тебя за язык не тянула, — хихикнула саламандра, каким-то образом оказываясь у меня на груди и пристально вглядываясь мне в глаза. — Чтобы в следующий раз поджарил не менее пяти легионов демонических задниц! Я буду считать!

Я рассмеялся шутке покровительницы рода и почувствовал нестерпимую боль в груди. Вот только у мертвецов ничего не болит. Или?..

— Твою мать! Не приживается! Горислава нас убьёт! — услышал я ругань отца во тьме.

Надо же, чего только перед смертью не почудится.

— Бать, вынимай из него скорпиона! Источник сейчас захлебнётся и закостенеет! — это уже голос Димки, старшего брата, погибшего с отцом при прорыве. — Пусть лучше будет слабый, но живой, чем сильный, но мёртвый.

Из груди разом вынули пяток штырей. Ощущения так себе, будто демон когтями полоснул и успел почти добраться до сердца.

— Если хотели избавиться от позора рода, то можно было это сделать более гуманным способом. Прирезать, к примеру, — прохрипел я и всё же потерял сознание от боли.

Очнулся я от нестерпимого жара в груди. Мне будто раскалённую подкову приложили к сердцу. Сил не было даже пошевелиться, зато мозг вполне бодро взялся за обработку информации. Всяко лучше отвлечься, чем лежать и чувствовать последствия неизвестного ритуала.

Вся сцена с саламандрой казалась мне бредом перегруженного магией сознания. Вот сейчас я открою глаза и увижу выбеленный известью потолок лазарета, рядом окажутся члены моей пятёрки. Тень как всегда будет смотреть серьёзным взглядом, но не проронит ни слова, сжимая мою руку. Тагай будет требовать проставу за второй день рождения, а Белоснежка притащит в лазарет коготь или лапу какой-нибудь новой демонической твари, добытые в бою. Гризли же попросту откупорит свою флягу и вольёт мне в горло оживляющего пойла, выменянного где-то на Стене.

Но стоило мне приоткрыть глаза, как взгляд упёрся в расписной потолок моей детской комнаты в Горном. Там мы жили ещё до того, как отцу присвоили титул и дали тот самый несчастный клочок земли, из-за которого всё и началось.

Получается, что саламандра действительно перенесла меня в тот момент, когда ещё ничего не случилось, и всё можно изменить? Да ну нахер!

Я попытался приподняться, и тут всё тело охватила нестерпимая боль. Создалось впечатление, словно каждую клеточку моего организма выжигало изнутри. Я откинулся обратно на подушки, чувствуя, как со лба стекают крупные капли холодного пота.

И тут меня осенило, в какой именно момент прошлого я попал. Отец и брат, воспользовавшись тем, что мать была в отъезде, решили подтянуть мне магический потенциал. Ну а как иначе, когда их «младшенький», как они меня иногда звали, не дотягивал и до сотни единиц. А для того, чтобы стать паладином, сиречь магическим рыцарем, нужен был источник объёмом минимум двести пятьдесят единиц.

Только не приживалась во мне магия родственников, хоть убей. Даже попытка Димки, старшего брата, увеличить мой источник за счёт собственного не увенчалась успехом. Я тогда несколько дней пролежал в коме, балансируя на грани жизни и смерти.

Сейчас же комы не было и в помине.

Сделав парочку глубоких вдохов и выдохов, я провёл минимальную диагностику состояния собственного организма в поисках самых острых очагов боли. У меня он был один и находился в аккурат вокруг агонизирующего источника. Я сперва испугался, что он капсулируется, но потом с удивлением заметил, что тот напротив покрылся трещинами, сквозь которые пробивалось пламя. Прикинув, что сейчас из источника всё равно выплёскиваются излишки заёмной братской силы, я зачерпнул их и сформировал вокруг источника сферу, купируя боль. Нас такой примитивной технике на Стене учили, чтоб не сдохли от болевого шока, пока до нас доберутся целители, ну или шли в самоубийственные атаки едва живыми мертвецами, если нужно было дождаться подкрепления. Именно благодаря этой технике я сейчас собирался разгуливать по дому.

Сфера начала работать, судя по тому, как сразу отступила боль, а в мозгах прояснилось.

Правда, надо признать, мозг это был восемнадцатилетнего юнца, и он пока ещё сопротивлялся всем тем знаниям и умениям, которые в него привнёс более опытный я. Но самое печальное, что источник в этом теле так и остался скудным.

Я, наконец, смог подняться со своей кровати и, ковыляя, пройти несколько шагов. Нет, молодое тело — это, конечно, хорошо, но не в таком виде. Во-первых, где мои мышцы? Где сила? Где закалка? Ничего, на этот раз я достигну всего быстрее. Как говорил Леший, обучая меня рукопашке, ломаные кости только крепчают. Так и мне предстояло стать не просто крепче, а таким, чтоб об Аденов все зубы обломали к демоновой матери.

Освоившись с ходьбой по комнате, я оделся и вышел в коридор. В мыслях было желание дойти до обеденного зала и поесть. Но, как оказалось, там сидели поникшие отец и брат, обсуждавшие меня.

— Даже не знаю, что теперь делать, — признался отец Борис фон Аден. — Так и не увеличился источник?

— Ни на единицу, — сокрушённо ответил брат. — Такое ощущение, что внутри него что-то сопротивляется увеличению уровня. Видать, так и будет обычным рыцарем, пушечным мясом. Вот, если бы до двухсот пятидесяти хотя бы дотянули…

— Да уж, — отозвался на его мысли отец, — и наследуемого дворянства нам тоже не видать. Только личное. А уж титул-то и подавно.

— Бать, а деньги за артефакт можно вернуть? — заикнулся, на удивление, практичный брат.

— Какой там… Сам знаешь, магия тёмная, на основе демонической. Если где-то заикнёмся о её применении, нас самих прирежут, как псов шелудивых, в назидание остальным.

— Как он только в себя пришёл… — покачал головой брат. — Он когда заговорил, я думал поседею раньше времени.

— То был добрый знак, значит, выживет, — бескомпромиссно ответил отец и тряхнул головой, но я-то заметил, как сжались его кулаки.

Я не сдержал улыбку. Мне было очень приятно слышать их голоса, такие молодые и чистые. И это, несмотря на то, что они сейчас были сильно разочарованы прошедшим не по плану ритуалом. Конечно, им было печально, что грозный некогда род Аденов породил мага, не способного выйти за рамки новика — низшего уровня владения магией с источником объёмом в сто единиц. Ну и с дворянством должны были возникнуть проблемы.

Это просто ни отец, ни брат не знали, что буквально через пять дней им будет даровано наследное дворянство, баронский титул и клочок земли, из-за которого в дальнейшем и начнутся все наши проблемы.

М-да, не те их проблемы волнуют. Совсем не те, на которых следует сосредоточиться!

И тут на меня накатила грусть. Я понимал, что за тонкой перегородкой, в обеденном зале сейчас сидят два человека, которых я пережил на добрых пятнадцать лет. И я точно помнил, как и почему они умерли.

Я стряхнул оцепенение прошлого. Нужно перестраиваться и прекращать грустить. Саламандра вернула меня в прошлое, где все ещё живы. Теперь всё зависело только от меня. Я обязательно не допущу гибели собственной семьи и отомщу тем, кто нас предал. Я в жизни не поверю, что лавина событий, уничтожившая род Аденов, создалась сама по себе, без чьей-то руководящей руки. Этого кукловода мне и следовало определить.