Как только все участники скорого ритуала прошли к мелорну, так проход в частоколе немедленно закрылся.

Чашеносцы расположились рядом с моими стопами и кистями рук. Эльфийка с ножом встала между моих ног, разведённых в стороны, а второй носитель клинка занял место в голове.

Я вдруг испугался, что палачи увидят кровь на моих губах и что–то заподозрят. Как минимум одна из этой шестёрки отлично знает про мои магические особенности. Но почему–то эльфов совершенно не заинтересовал данный факт. Сейчас они стояли, изображая каменные статуи. Даже их лица напоминали восковые маски.

Я не знал, чего или кого они ждали. Эта пауза только мне на руку.

— Убфить… фсех… фыстро… — произнёс я, едва произнося слова опухшим языком, который жутко болел и отвечал резкими болезненными вспышками на каждое движение им.

Големы начали действовать раньше, чем я успел произнести последнее слово. Змейки, как маленькие чёрные молнии метнулись к чашеносцу у моей правой руки и владельцу кинжала, застывшего столбом рядом с моей головой. Бабочки и птицы атаковали трёх эльфов — женщину с кинжалом и чашеносцев у ног. А зверёк с жуками набросились на Файнаэльену, вставшую с чашей у моей левой руки.

Никто из эльфов не успел ничего сделать.

Яд змей свалил двух палачей мгновенно, заставив их забиться в корчах и пускать розовую пену изо рта. Троице у моих ног бабочки располосовали шеи своими тончайшими и острыми, как бритва крылышками. А птицы выбили глаза.

Хуже всех пришлось моей бывшей рабыне, которой жуки перекусили сухожилия на щиколотках, оставив там кошмарные раны с торчащими из них кусками кожи, мышц и жил. Затем забрались под рясу и стали дальше рвать тело женщин. Маленькая ласка за пару секунд забралась по рясе эльфийки и вцепилась ей в горло.

Палачи были или в трансе, или под воздействием каких–то веществ, затуманивших их разум и ослабивших связь с реальным миром. Они вяло дёргались на земле, пока големы рвали их. Потом и вовсе затихли, залив всё вокруг своей кровью.

После этого я отдал приказ моим созданиям уничтожить путы, удерживающие меня на земле. Вот с ними им пришлось долго возиться. Быстрее покончили с шестёркой эльфов, чем с четырьмя тонкими верёвками. Зверёк и жуки возились минуты две, чтобы перегрызть путы на моих руках. Потом ещё столько занимались связками на щиколотках. Впрочем, даже получив свободу, всё равно я не сразу смог встать на ноги. Отрава или что там ещё, которой накачали меня похитители, с великой неохотой сдавала позиции. Даже несмотря на антидот змеек–големов.

— Ох, грехи наши тяжкие, — простонал я, переворачиваясь сначала на бок, потом поднимаясь на четвереньки, и лишь после этого встав в полный рост. Ноги дрожали, я из–за этого покачивался, но падать назад на землю, пропитанную чужой кровью, не собирался. Первым делом отправил на разведку птиц–големов. Пока они облетали территорию за частоколом, я кое–как раздел покойника, погибшего от яда. Благодаря этому ряса осталась чистой, лишь несколько капель крови попали на неё из разорванных артерий его товарищей. Второй комплект разорвал на широкие ленты и плотно обмотал ими стопы ног.

— Кха… кха…

Хриплый булькающий кашель за спиной заставил меня подпрыгнуть на месте и резко обернуться.

Оказалось, что моя рабыня всё ещё была жива и даже находилась в сознании, хотя вокруг неё растеклась огромная лужа крови. Полученный опыт мага крови подсказывал мне, что из девушки вытекло несколько литров этой жидкости. При такой кровопотере или находятся в коме, или уже беседуют с апостолом Петром. Голова уже работала хорошо и быстро, поэтому я догадался о причине, которая помогла выжить эльфийке.

— Воровать не хорошо, — сквозь зубы сказал я, когда задрал на её руке рукав рясы и увидел знакомый браслет с эльфийскими жемчужинами. Я потянулся к нему, собираясь снять и вдруг понял, что он принадлежал не мне, а… Ане. — Что с ней?!

— С… сдох… ла… — вытолкнула сквозь зубы вместе с кровью изо рта и из раны на горле. — И ты.. с… сдох… нешь…

В этот момент я её чуть не убил. Даже занёс уже руку, чтобы размозжить ей лицо, вбить в мозг переносицу, выбить глаза.

— Врёшь, всё ты врёшь, я бы почувствовал её смерть, — выдохнул я и опустил руку. — А вот ты… — в этот момент у меня в голове появилась идея ужасной мести. — Я тебе кое–что придумал, Линочка… да–да, для меня ты теперь всегда будешь Линой! Любое упоминание твоего настоящего имени будет тебя терзать и мучить.

Во мне бушевал адский коктейль из эмоций в душе и зелий в крови. Вряд ли я сумею в скором времени повторить или вообще когда–либо ещё сделать то, что сотворил в этот момент.

Жук–голем по моему приказу вгрызся эльфийке в живот, вскрыв его от лобка до пупка. Из страшной раны полезли кишки, которым я помог рукой, вытащив их на землю. После этого подозвал к себе одну бабочку, взял её правой ладонью и полоснул тонким острым крылом себе по левой руке, на ладонь ниже локтевого сгиба. Из этой раны сильно потекла кровь, которую я направил на живот Лины.

— Больно? Ничего, это только начало. Не жилось тебе со мной… не захотела тихо уйти к себе, когда печать пропала… подвигов пожелала — так хлебай теперь славу двумя руками и смотри не заляпайся, — приговаривал я в каком–то угаре, с мстительной радостью смотря на свою бывшую рабыню, корчащуюся от дикой боли. — Это только начало, Лина, у тебя всё только начинается.

Посчитав, что раненой достаточно моей крови, я подошёл к мелорну и стал поливать красной жидкостью его ствол и корни. Лишь когда почувствовал слабость, появилось лёгкое головокружение, я положил на рану кусок ткани, сложенной несколько раз, и перетянул тряпичной лентой, останавливая кровотечение.

Пока был занят волшбой и перевязкой, как раз вернулись мои разведчики. Големы в своих образах передали, что за первым частоколом в двухстах метрах стоит ещё один, в несколько раз крупнее, со сторожевыми башенками, боевыми химерами, бойцами с оружием и в хорошей броне, с магами.

Причём, частокол был двойным: гарнизон смотрел на обе стороны.

В обычное время у меня и шансов не было его пройти. Меня бы утыкали стрелами издалека, превратив в особо крупного дикобраза. Или разнесли бы на молекулы боевой магией. Или я оказался бы в желудках сторожевых химер, которые были теми ещё ожившими кошмарами.

Но сейчас на моей стороне была вся мощь мелорна. Пока я приходил в себя после сильнейшей кровопотери, моя кровь меняла священное дерево эльфов. Ах да, не только моя кровь, но и кровь несостоявшихся палачей. Менялась и Лина. Под непрекращающиеся крики девушки, её тело изгибалось под немыслимыми углами, трещали кости, перекатывались под кожей какие–то шишки и жгуты, вывалившиеся кишки обвивали ноги и ближайшие корни мелорна, соединяя живую плоть с деревом. Умереть ей не давала моя магия и браслет с жемчужинами, который я специально не стал снимать с её руки. На шум, издаваемый бывшей рабыней, никто из гарнизона второй стены не реагировал. Или им плевать было на то, чем здесь занимается шестёрка плачей. Или не видели и не слышали того, что происходило за оградой с черепами

Досмотреть до конца эволюцию той, что меня предала, я не успел, так как раньше случилась активация мелорна. Его корни вырвались из земли и ударили в частокол с черепами. Во все стороны полетела земля, обломки жердей, старые кости.

Разобравшись с первой преградой, корни набросились на вторую стену. Их движение было схоже с движением акульего плавника, разрезающего морские волны, но вместо воды во все стороны летела земля с травой. Двести метров корни мелорна преодолели за считанные секунды, ударили в частокол и… остановились. Толстые бревна, высотой в десять метров оказались слишком крепким орешком.

Эльфы ответили стрелами и магией. От их ударов корни гнили и рассыпались в прах на глазах. Но вместо уничтоженных из земли лезли новые, которые цеплялись за бревна и лезли вверх, словно были ползучими лианами. За пару минут они захватили три метра стены и на этом останавливаться не собирались.