Рядом с мельницей стоял крепкий бородатый мужчина в холщовых штанах, коротких сапогах с косым голенищем (в районе колена подъём был выше, под коленом ниже) и в матерчатой жилетке на голое тело. Свою голову он покрыл платком, завязав тот на манер пиратской банданы. Сюда он пришёл из своего дома, который стоял примерно в полукилометре от мельницы на территории большого хутора, расположившегося на высоком берегу небольшой ленивой речки. Кстати, у воды был виден старый фундамент, видимо, когда-то мельница имела водяной привод, но позже по каким-то причинам была перенесена на холм и стала ветряной. Ещё могу добавить, что когда побывал на хуторе, чтобы пообщаться с мельником (но не нашёл его там и пошёл сюда по совету мельничихи), то обратил внимание, что старый фундамент имел следы недавней разборки.

— Приветствую! — доброжелательно поздоровался со мной хозяин мельницы. Выглядел он, как человек. Но заострённые хищные черты лица, немного более крупные клыки, чем полагается человеческой расе и ярко-жёлтая, как у зверей, радужка глаз сообщала, что человеческая кровь в мельнике разбавлена какой-то ещё. Вот только понять, какой именно я не смог, так как в очередной раз мир взбрыкнул.

— Доброго дня, — кивнул я ему и представился. — Святовит, авантюрист бронзового ранга, я буду заниматься твоей проблемой. Что здесь происходит и когда?

— Нежить тут случилась. Я же в объявлении вроде всё написал?

— Мне нужны подробности: что за нежить, как давно пришла, что стало причиной появления, что делает и в какое время суток, — спокойно сказал я ему.

— Дядька это мой. Долг наша семья имела перед водяным и по договору отдавала ему одного родича из каждого поколения. За это он не ломал водяное колесо, не забивал его тиной и грязью, не гнал тухлую рыбу и мёртвых лягушек, от которых продыхнуть на берегу нельзя было бы. Да и утопленников отводил. Дядька, ну, отцов брат, по жребию стал жертвой. Его семья после этого бросила всё и уехала. Тогда и наше семейство решило с водяным дел больше не иметь и перенести мельницу на холм. Лучше платить обычное золото магам для зачаровывания ветродуйных амулетов, чем своей родной кровью. Пару недель назад я решил разобрать старый фундамент на камень и… ну, и тогда всё и началось. Призрак вылез из воды и начал буянить на хуторе. Но тут у нас амулетов хороших много, сразу же приложили нежить от души. Тогда он как-то сумел на мельницу перебраться, небось водяной своей Силой ему подсобил, чтобы нам гадость сделать. Мы ж договор не нарушали, просто мельницу перенесли, но злобу хозяин реки затаил всё равно…

— Короче, — прервал я собеседника. — Пока что мне интересна нежить.

— Так я и рассказываю, — слегка возмутился он. — Призрак ночами куролесит на мельнице. Если оставить там муку или зерно, то всё обязательно испортит проклятьями. Жернова покрывает какой-то гадостью чёрно-зелёной, приходится по утрам отмывать. Несколько раз изнутри запирал дверь и окна, из-за этого я снял двери со ставнями, — он указал на тёмные проёмы в постройке, где остались только косяки с отметинами от петель. — Выцарапывает непонятные знаки на видных местах, а это пугает мужиков с бабами, что привозят перемолоть ко мне своё зерно… Ты поможешь мне? Я такие убытки несу!

— Заплатил бы больше и тогда уже на второй день маги или наши «серебряные» избавили бы мельницу от призрака, — заметил я ему в ответ на высказывание про убытки.

— Денег нет, — буркнул он. — Дочку только-только замуж спровадил. Пришлось приданное отдать немалое. Думал, что на муке подзаработаю, а оно вон как повернулось, э-хэхэх, — вздохнул мельник.

— Понятно. Значит, ночью он начинает бузить? А с какого часа точнее?

— Да как солнце скрывается за горизонтом, так эта тварь и вылезает. Это, Святовит, — вдруг сказал он, — ты поосторожнее будь, а то в прошлый раз призрак малым жерновом чуть мага не убил насмерть. Выжить-то он выжил, но покалечился знатно.

— Учту.

— Я тогда пошёл? — он вопросительно глянул на меня.

— Ступай, — кивнул я.

На мельнице на самом верху нашлась закрытая каморка с небольшим круглым окошком. Внутри практически не было пыли и вездесущей муки, зато стояли два топчана из досок, застеленных не то толстыми циновками, не то тонкими матами, сплетёнными из соломы. Вот что было, так это жарко и душно, несмотря на ветер снаружи.

— Подождём здесь до темноты, — сообщил я своим ши’эйга. — Не уходить, не шуметь. Спать будете?

— Нет, — мотнула головой бывшая ведьма.

— Спать не хочу, но как супруга готова возлечь на ложе с моим мужем, — важно заявила мелкая целительница.

— Подрасти сначала, — ответил я ей.

— Я большая!

— … доска с глазами, — себе под нос произнесла Сцитта. Не сумела оставить слова Рапунцель без поддевки.

— Да ты знаешь, сколько мне лет? Я в двадцать раз старше тебя! Нет — в тридцать! — завелась целительница.

— Старушка, — вздохнула Сцитта. — У тебя там паутиной не заросло хоть?

Рапунцель зло и многообещающе посмотрела на неё с прищуром, потом резко отвернулась. С недавних пор многие споры со своей, скажем так, коллегой, она прекращала в зародыше и не велась на чужие язвительные замечания и сравнения. Ещё я обратил внимание, что она, хм, поумнела, что ли, или повзрослела. То ли на неё так подействовало перерождение в ши’эйга, то ли сказалось получение уровней. Лично для меня полезнее второй вариант. В этом случае я получу нормальную, адекватную и полезную помощницу, когда та достигнет высоких уровней.

— Потише, пожалуйста, — сказал я, когда лёг на топчан. — Хочу подремать. Если сами не заснёте, то следите за обстановкой и растолкайте, когда солнце почти скроется.

— Мне можно поставить защиту? — спросила Сцитта.

— Да.

У алхимички в запасе были зелья, не уступающие по эффективности чарам или амулетам, которыми путешественники окружали свой бивуак. Парочкой таких она решила воспользоваться, чтобы прикрыть каморку барьером, непроницаемым для врагов.

Момент, когда призрак проявился, я услышал и, так сказать, унюхал. Девушки только десять минут назад меня разбудили, я стал потягиваться, поправлять снаряжение, собрался перекусить и тут нате вам — затрещала дверь в комнатку, стали прогибаться дощатые стены и захрустел потолок, словно там пара слонов решила на скакалках попрыгать, резко запахло алхимией, которой Сцитта обрызгала помещение.

— Сильный, — сказала Сцитта. — У меня есть кое-что на такой случай.

— Действуй.

Бывшая ведьма кивнула, после чего достала два маленьких пузырька с порошками красного и синего цвета. Красный она немедленно высыпала напротив двери, сделав круг, а пару щепотей кинула на дверь, в те места, где днём брызгала защитным зельем. Из второго флакона она выдернула пробку, опустилась на одно колено и занесла горлышко над красной «строчкой» алхимической смеси, что только-только высыпала на пол. Ждать ей пришлось недолго. Прошло секунд семь, как дверь перестала трещать, и сквозь неё просочился в комнату призрак крупного мужчины, отдалённо схожего чертами лица на мельника, с которым у меня днём состоялся разговор. Как только он оказался внутри круга, созданного красным порошком, так Сцитта немедленно высыпала на него синий. В тот момент, когда две смеси соединились, произошла яркая фиолетовая вспышка. Когда я проморгался, то увидел, что призрак бьётся о полупрозрачные стенки своеобразного «стакана», которым он был накрыт, как муха на кухонном столе.

— Купол долго выдержит? — я посмотрел на алхимичку.

— Минут пять гарантирую, — уверенно сказала она.

— Отлично!

Сразу после этого я вызвал Чёрного гвардейца. Ведь нет ничего лучше против нежити, чем другая нежить, превосходящая первую по силе.

При виде костяного воина призрак ударился о стенки купола с удвоенной силой и… замер, оставив попытки сбежать. А дальше он удивил меня, когда решил заговорить.