— Понял. А куда летим?

— Это военная тайна.

Фээсбэшник продолжал перестраховываться, будто боялся, что некто собьёт самолёт в воздухе, узнав его маршрут. По этой же причине явно и название аэродрома не назвал. Интересно, это уже паранойя или всё ещё профдеформация?

Машиной оказался «мерс» кроссовер с жутко тонированными стёклами и буквами НАА в зеркальном номере. На крыше стояли два «детских ведёрка» синего цвета.

«Понты — наше всё», — усмехнулся я про себя, оценив вид автомобиля. С другой стороны, те же гаишники, полагаю, в курсе особых серий — если такие остались — спецслужб и не станут останавливать для проверки, а тонировка помогает оставаться незамеченным при работе, наверное. Или в самом деле просто понты.

В салоне меня ждали двое, водитель и смутно знакомый молодой мужчина. Кажется, я его раз видел в компании Зайцева.

Из Железнодорожного мы направились практически строго на юг. Пользуясь особым положением и не стесняясь использовать мигалку со спецсигналом, мы быстро домчались до места. Без эксцессов не обошлось, правда. Несколько престижных иномарок или не уступали дорогу, или даже попытались перекрыть её. Один раз проскочили по обочине и перед нами с дороги сполз «дальнобой».

— Вот же урод, — чертыхнулся сопровождающий и пулей выскочил из салона. Через две минуты вернулся назад. Из-за грузовика мне не было видно, как он общался с «учителем», но явно смог достучаться до его разума, так как тот быстро вернулся в свою полосу, чуть не задев при этом легковушку впереди себя.

На аэродром попали только после проверки. Охранники сначала упёрлись рогом, когда узнали, что у меня и Суок с собой нет ничего, даже справки хоть какой-то. Из-за этого стояли минут пятнадцать, ждали, пока мой сопровождающий не созвонился со своим начальством, а то с руководством охраны. Лишь после этого мы поехали дальше.

— Мы точно сюда приехали? — уточнил я, оценив вид за окном. — Такое чувство, что тут всё остановлено.

— Это Быковский аэродром. Тут всё не то на консервации, не то на реконструкции, но чартеры летают. Ещё армейцы с эмчээсниками и мы им пользуемся, — пояснил мне фээсбэшник.

— Ясно.

Возле самолёта меня ждал Хохлов и незнакомый мне сорокалетний мужчина худощавого сложения, среднего роста с узким лицом, тяжёлым взглядом карих глаз и с крупными височными залысинами. Оба были в гражданской одежде, у обоих в руках имелись толстые кожаные папки, чуть ли не мини-чемоданчики.

В воздух мы поднялись минут через двадцать после моего приезда.

В самолёте я решил повторить попытку узнать куда мы летим. И она увенчалась успехом.

— Сергей Сергеевич проведёт нас на секретный объект, где хранятся боеголовки с ядерными зарядами, снятыми с боевого дежурства, — сообщил мне Хохлов. — Несколько ты продашь. Доход…

— Пополам, — перебил я его. — На меньшее не согласен. И хочется кое-что сказать.

— Слушаю, — кивнул куратор.

— Мне нужно не несколько, а столько, чтобы набрать хотя бы миллион золотом. Пятьсот вам, пятьсот мне. Так есть шанс потом на рынке купить достаточно амулетов и оружия для наших людей. С сотней тысяч корон надеяться на удачный исход… такое себе, знаете ли, — покачал я головой.

— Хорошо, на месте будет видно. Мы же ещё не знаем, сколько будет стоить боеголовка.

— Мы когда на месте-то окажемся? А потом сколько времени уйдёт на очередные переговоры? — продолжал давить я. — Максим Георгиевич, вы же во всём лучше меня разбираетесь.

— Будет тебе дополнительный источник финансирования. Если не получится с боеголовками, — поморщился он. — Решено выделить часть золотого резерва. Золото доставят прямо в твою резиденцию, пока мы будем лететь обратно. Но расчёт всё же на законсервированные заряды.

— Хорошо, вам виднее. Ещё тогда направьте туда всех своих Игроков или хотя бы старших команд, чтобы они быстро получили амулеты и оружие, — сказал я ему.

Тот молча кивнул в ответ.

Пока летели на объект, я даже успел поработать на рынке чуть-чуть. Ну, а что ещё оставалось делать в таких условиях? А так смог заработать ещё несколько тысяч золотых корон. Для нужд клана — это копейки, но не спать же!

Хранилище располагалось глубоко под землёй. От места посадки до него пришлось ещё час с лишним добираться. С момента получения сообщения от Системы прошло уже немало времени. Я чуть ли не физически ощущал, как уходят в пустоту драгоценные секунды.

На территории базы к нам приставили ещё четырёх человек. Двое были бойцами с автоматами, один офицер базы, один не то военный техник, не то кто-то из этого разряда. Всей толпой мы прошли к месту, где хранились боеголовки, снятые с вооружения.

К этому моменту я уже был немного в курсе данной темы. Нужные (или ненужные, смотря как подходить к данному вопросу) нам боеголовки были сняты с ракет, которые были поставлены на боевое дежурство где-то в самом начале создания РФ. В конце нулевых они прошли регламентные проверки и срок годности, так сказать, продлили ещё на десять лет. А несколько лет назад их окончательно списали. Корпуса утилизировали просто: какие-то распилили и отправили в переплавку, некоторые использовали на тренировочных стрельбах, поставив вместо боеголовки болванку с песком. А вот боеголовки, вернее их начинку из урана и плутония так просто было не уничтожить. Обогащённый уран с плутонием переводили в необогащённый и использовали для питания АЭС. При этом часть такого топлива продавали другим странам и даже США. Потом у них принимали «отработку» на хранение и переработку в качестве топлива для российских станций. Но не все боеголовки успевали обработать. Тем более, часть энергоблоков уже работали на других элементах. Да и новые образцы ракет в двадцать первом веке уже снаряжались не полностью только ураном или плутонием. Вот и лежали на таких секретных складах в контейнерах, образно говоря, слитки стоимостью в десятки миллионов долларов и опасные, как коралловый аспид в кармане штанов.

А может ещё и хранилось всё это добро в тайне от злейших друзей. Чтобы в случае полномасштабной войны с использованием ЯО можно было быстро наклепать аналогов «Малыша». Если кто не знает, то в этой бомбе из всего многокилограммового уранового заряда сработала только однопроцентная часть, если верить информации, доступной на текущий момент. Но зато конструкция была настолько надёжная и простая, что её даже не испытывали — она бы так и так сработала. По словам спутника Хохлова, с которым летел в самолёте и который так и не представился, конструкция «Малыша» до сих пор держится в строгом секрете, так как она очень проста.

Но это так, отступление в мыслях, думал про окружающее место, пока шёл с сопровождающими.

Хранилище больше всего было похоже на какую-то сверхлабораторию злого гения из боевиков. После того, как побывал на полигоне с ядерной «отработкой», хранящейся в контейнерах-бочках под открытым небом, получил культурный шок, и сейчас испытал его повторно, так как предполагал, что и здесь будет нечто подобное.

«Вы желаете продать предмет за 120 002 золотых короны:

Да\нет?».

«Да!», — мысленно крикнул я.

В сравнительно небольшом контейнере хранилось чуть более двадцати килограмм урана. А плутоний стоит дороже, которого здесь тоже хватает.

В отличие от американцев Хохлов и прочие сопровождающие меня не беспокоили вопросами после первой совершённой сделки. Я сам нарушил молчание.

— Вот таких хотя бы девять штук, — я указал на пустое место. Где ещё две секунды назад находился контейнер-хранилище для обогащённого урана. — И будет миллион.

— Есть у нас ещё восемь объектов под… утилизацию? — безымянный попутчик по полёту посмотрел на военного инженера. В отличие от других свидетелей моей сделки, у которых глаза были по царскому пятаку, он выглядел спокойно, будто на дню по пять раз наблюдает подобное.

— Да. Только вес разный, не точно такой же.

Со своей работой управился за каких-то полчаса. Вышло даже больше, чем рассчитывал. Итоговая сумма перевалила за миллион двести тысяч золотых корон. После завершения продаж меня хотели припрячь к составлению документов по утилизации ядерных материалов.