— А я требую. Хочешь покупать — покажись, — старуха сощурилась так, что казалось, будто она закрыла глаза. Наверное, принятая пилюля как-то влияла на зрение, например, на яркий свет, который слепил.

Громко выдохнув, я посмотрел в эти китайские щёлки.

— Послушай, Синерия, — сказал я ей, — через месяц, максимум два все эти трущобы будут находиться под моей рукой. Но уже сейчас я могу обеспечить кучу неприятностей тем, кто мне не нравится. Вот ты не нравишься, Синерия. Не хочешь продать мне по-хорошему, значит, я всё заберу по-плохому. Возьму и перехвачу телегу с твоим товаром, когда та окажется на местных улочках.

— Попробуй и увидишь, что с тобой за это будет.

— Попробую и увижу, что ни хрена мне будет! — повысил я голос. Секунду сверлил её взглядом, потом более спокойно сказал. — Но я хочу нормально общаться, наладить рабочие отношения, где каждый получит только пользу и выгоду. Если не хочешь продавать за монеты, то давай меняться, — одновременно с этими словами я достал из инвентаря части тел импов стального ранга и положил на стол, за которым сидела бабка. Да, изляпал в крови и слизи столешницу, но мне было плевать на это. — Например, на эти, — и следом выложил несколько глаз, языков и сердец от тварей серебряного ранга. — Или эти. Сама понимаешь, что использовать их можно на моём уровне алхимии, но глупо. Всё равно, что с зачарованным мечом рубить дрова для деревенской печи или колоть камни для строительства.

— О как, — хмыкнула она и потянулась к трофеям. — Я взгляну поближе?

Этим вопросом она заработала сразу несколько очков в моих глазах. Помнится один гном — надо бы к нему сходить и узнать по поводу моего заказа — на её месте схватил мои вещи без спроса, будто те уже его.

— Да, — кивнул я.

Старуха изучила все внутренности импов, которые я положил перед ней на стол.

— Вот на такие штуки я с радостью тебе поменяю, — растянула она в улыбке сухие морщинистые губы, показав зубы. Те на удивление наличествовали в полном комплекте, как минимум передние, и были почти белые. Такой цвет даже на Земле не у всякого тридцатилетнего можно увидеть. Обычно куда желтее. — Сколько их у тебя?

И ни следа от предыдущих эмоций. То ли мгновенно просчитала перспективы взаимодействия со мной и поняла, что лучше ей не найти, то ли излитая ранее желчь на меня была какой-то проверкой, туманной для меня. А т о и вовсе встала сегодня не с той ноги и решила сорвать злость на мне. Но вид дорогих ингредиентов мигом поднял её настроение.

— Много, — кивнул я. — На стол всё не влезет. И на два стола тоже.

Та с кряхтением — показным, как по мне — вылезла из-за стола и поманила за собой. Вдвоём мы пришли в просторную лабораторию, обставленную так, что во мне проснулась жуткая зависть.

— Сердца сюда, языки туда, глаза в эту лохань, кости в эту, — она ткнула рукой в разные бронзовые, стеклянные и стальные тазики, занимавшие два стола. — Потом подсчитаем. От серебряных импов кидай только в стекло.

Мне хватило десяти минут, чтобы заполнить все ёмкости трофеями. «Серебряные» отдал даже не половину, а где-то треть. Они мне самому пригодятся, когда подниму уровень алхимии. А вот «стальные» потроха скинул все. Я таких ещё наберу вагон и маленькую тележку.

— Просторный у тебя инвентарь, милок, — бабка обратила внимание не только на трофеи с импов, но и на кое-что ещё. — И характеристики не читаются. Видать, немаленького уровня ты. И ранга серебряного. Или золотого? — она вновь прищурилась, оставив на время потроха и обратив внимание на меня.

— Да чего уж там, бабуля, скажи сразу — платинового, — усмехнулся я. — А то и адамантового.

— Такие бывают? — чуть растерялась та.

— Тс-с! — приложил я к губам палец. — О таком лучше не говорить нигде и никогда. И даже думать поменьше.

Та внимательно на меня смотрела не меньше минуты, потом молча покачала головой. Поверила мне или нет, не могу сказать. Но дальше расспрашивать не стала и взялась за сортировку и оценку моей добычи. На это у неё ушло больше часа. Вредная старуха не торопилась.

После проверки и оценки, она увела меня обратно в комнату, где мы с ней до этого общались. Здесь она оставила меня одного, запретив что-либо трогать или куда-то совать любопытный нос. Отсутствовала четверть часа, вернувшись с высоким ящиком на колёсиках, заполненным до краёв мешочками и кульками.

— Здесь то, что поможет быстро поднять пару уровней алхимии, если у тебя сейчас десятый, — заявила она.

— Маловато что-то, — нахмурился я. — Бабуля, я тебе потрохов передал на сумму в три раза большую.

— Ну, так иди, продавай их на рынке, — встала в позу вредная бабка. — Договорились, что меняю внутренности импов на мои ингредиенты для алхимических опытов под десятый уровень навыка. А раз мои, то и оцениваю их я, — чуть помолчала и добавила. — Так уж и быть, как коллеге ещё подарю один рецепт.

— Десять!

— Побойся богов, милок. Да за десять рецептов ты мне весь подвал должен завалить сердцами импов серебряного ранга!..

В итоге сошлись на пяти рецептах и тому, что я буду приносить ей потроха импов раз в неделю. И не меньше чем от пяти тварей серебряного ранга и двух дюжин стального. Для меня подобное условие было совсем не в тягость. На днях я так и так планировал на ночь сходить в раскол и поднять ещё уровень или два. А девушек попытаться довести до двадцатого уровня. Пусть порадуются, авось и мне что-то обломится.

Насчёт же рецептов могу сказать вот что. Мне они особо и не нужны, так как по мере повышения уровня алхимии появляются и рецепты. С бабки же решил слупить их просто так, за её вредный характер. Да и не стань я торговаться за них, когда она первая предложила подобный дар, то ещё больше усилил бы подозрения в свой адрес.

На следующее утро в комнату постучалась Тайрэна. При виде красавицы у меня всё внутри поднялось, да и снаружи, кхм… тоже. Вспомнились наши с ней поцелуи в дилижансе.

— Привет, Тайрэна! — широко улыбнулся я ей. А сам подумал, что ей стоило бы зайти на полчаса раньше, когда я рассекал по комнате в одних трусах. Вроде бы невинно, а с другой стороны, она ещё меня не видела с обнажённым торсом и ногами. Своеобразное соблазнение и интимное сближение было бы.

— Здравствуй, Санёк, — вернула она мне улыбку. — Извини, что помешала.

— Ты никогда мне не помешаешь. Можешь заходить в любое время, — тут же ответил я.

— Спасибо. Я однажды воспользуюсь этим разрешением, — хихикнула девушка и слегка покраснела. — Сейчас меня мама к тебе направила сказать, что внизу тебя ждут.

— Кто опять-то?

— Какой-то жрец или старший послушник из храма.

Гость оказался старым знакомым парнем из храма на холме, куда я отвёз статую неизвестной богини, найденной в самой глубине гоблинских подземелий.

— Тебе чего? — недовольно сказал я ему. — Претензии по статуе не принимаются. Все проблемы теперь твоего храма.

— Да я не с этим, там всё нормально. Статую даже перенесли выше, — ответил тот и отчего-то покраснел. А я вспомнил про тот сон (или не сон), где фигурировала богиня. Если такие же снятся жрецам в храме, то понятно смущение собеседника. — Просто кое-что случилось этой ночью.

— Что?

— Ночью возле статуи Локхи на вершине холма появились четыре раненых девушки. Они сказали, что ищут Санька и его спутницу зверолюдку Нимфадору. Им сам бог сообщил, что найдут его здесь.

— Бог? — переспросил я.

— Локхи.

— Этот может, — поморщился я, как от зубной боли, вспомнив путешествие через божественный портал, потерю телеги с имуществом и оскорбительный подарок. — Что хоть за девки? Опиши их.

— Две человеческие девушки и две зверолюдки. Все изранены, кажется, их сильно пытали.

— Где они сейчас?

— Рядом с холмом есть хутор, где послушники выращивают продукты для храмовых нужд. Я там спрятал их.

— Спрятал? — опять переспросил я.

— Да. Никто не знает, что они здесь кроме меня. Девушки сами меня попросили об этом. Если это божественные дела, то нельзя идти против или заниматься самостоятельностью, — ответил он мне, на последних словах часто замотав головой.