— Ты что тут делаешь? — спросил я нэко, всем своим видом показывая, что ей не рад.

— Тебя искала. Присядешь?

Я скептически посмотрел на стол, за которым для третьего места уже не было.

— Да ты его столкни на пол, ему-то уже всё равно где спать.

Я посмотрел на пьянчужку, выводящего трели, и решил, что прикасаться к нему руками будет некомильфо. Дело даже не в весе, а в той грязи, что его покрывала. Поэтому спихнул его телекинезом, очистил табурет магией света, а потом, когда перезарядились заклинания, повторил всё в той же последовательности со столом и только потом устроился напротив Нимфадоры.

— Рассказывай, — требовательно произнёс я.

Если коротко, что Гамора отправила молодую авантюристку по моему следу с запиской и кошельком с наградой за гоблинов. При этом строго приказала меня найти и лично передать посылку. Судя по тому, что нека осталась в этом притоне, а не вернулась в Бояф, то казначейша в её глазах опаснее всех местных забулдыг.

Определить маршрут, по которому я умчался, ей не составило труда: практически все жители Бояфа видели мою пробежку по городу к воротам. Через несколько часов мой забег оброс таким количеством слухов, что искать в них здравое зерно не стал бы даже самый дотошный следователь. Впрочем, зверолюдке это было и не нужно. За несколько часов она собрала достаточно слухов, чтобы точно узнать направление, по которому я умчался от Бояфа. Деревень и постоялых дворов было на нём ничтожно мало. Ей просто требовалось навестить те, где я мог побывать. В первую очередь, постоялые дворы и трактиры, а таких был всего один — тот, где мы с ней сейчас беседовали.

Тут нас прервали. Подошла дебелая тётка в застиранном и штопанном-перештопанном платье и поинтересовалась, что я буду есть и пить.

— Пива кувшин и что-то к нему солёное и острое, — сделал я заказ и вручил ей пятнадцать медных монет. Вряд ли здесь подают что-то стоящее, поэтому, даже переплатил ей.

Как только служанка ушла, Нимфадора продолжила рассказ. Она добралась до этого места с купеческим обозом. Тот покатил дальше, так как до темноты ещё оставалось порядком времени, и терять его никто из торгашей не собирался, а девушка осталась. Она рассчитывала меня застать ещё здесь. Но оказалось, что я не появлялся ни на постоялом дворе, ни рядом с ним.

Решив, что я просто сильно устал, передвигаясь на своих двоих, и сделал привал где-то в лесах, мимо которых она проехала в фургоне, девушка решила меня подождать. Тем более, в тот момент народу здесь было в несколько раз меньше, и выглядели окружающие более-менее прилично. Плюс, нэка рассчитывала на свою бляху авантюриста, выставленную напоказ и новенькую кожаную броню с оружием, выданных ей взамен повреждённых в ходе разведки. Не всякий гопник решится в людном месте напасть на члена Гильдии. А про главу филиала в Бояфе и вовсе ходили слухи, что он страшно мстит убийцам своих людей.

Время шло, меня всё не было, а контингент менялся на более шумный и подозрительный. Один из гуляк подсел к ней и попытался завязать разговор, заодно рассчитывая споить. Но в итоге сам напился так, что отключился за столом.

Уходить нэка боялась. Одно дело оказаться в толпе подобного толка, где куча свидетелей позже расскажет, кто же обидел молодую авантюристку. И совсем другое оказаться на улице в тёмное время суток, где даже сама не поймёшь с какой стороны прилетела стрела или дубинка. И кто это сделал.

Вот почему Нимфадора оказалась в питейном зале в такое позднее время в окружении толпы личностей, по многим из которых плаха плачет, если судить по манерам и облику.

Тут опять нашу беседу прервали.

— Еда и пиво, — передо мной на стол давешняя служанка поставила трёхлитровый глиняный кувшин, литровую деревянную кружку и тарелку с мелкой рыбкой. — Посуду побьёшь, заплатить придётся.

— Главное, чтобы она сама не развалилась в моих руках, — ответил я бабе.

— Доплатить надо ещё пять монет.

— За это? — тут же возмутилась Нимфадора, едва речь зашла о деньгах. — Да он тебе вдвое больше дал, чем это всё стоит. Пробовала я ваше пиво — моча тролля приятнее.

— А ты мастер по моче, как посмотрю, — осклабилась та. — Свеженькую пила али как? Краник хоть в рот влез или он тебе в ладошки отлил, ха-ха-ха!

Лицо Нимфадоры стало краснее помидора. Видя, что она потянулась к нагрудной перевязи с метательными ножами, я решил вмешаться.

— Если мне пиво и закуска понравятся, то будут тебе монеты. Но если нет… — я сделал паузу и тяжело посмотрел ей в глаза.

— То что, красавчик? — нагло спросила та. — Смотри, как бы дороже не пришлось заплатить за пустые слова. Найдётся здесь и… — она резко смолкла, увидев огонёк у меня на указательном пальце.

— То будет здесь очень горячо, — я коснулся пальцем столешницы и провёл там черту. — Или все замёрзнут, — от среднего на древесине появилась полоска изморози, — или провалятся под землю, — безымянный палец покрылся каменной коркой, а столешница обзавелась ещё одной глубокой царапиной. — А может, просто растворю всех вас в кислоте, — поверх свежих отметин упала маленькая ярко-зелёная капля жидкости, мигом проевшая дыру в столе. — Дошло?

— Дошло, — кивнула та и громко сглотнула. — Я всё поняла, заклинатель. Никто тебя и твою девку не побеспокоит. И денег не потребует сверх заплаченного. А пиво у нас хорошее, с окрестных деревень бочками заказывают.

— Хорошо, что мы поняли друг друга, а теперь иди, не мешай нам, — я изобразил ладонью жест «кыш-кыш». Когда та испарилась, я посмотрел на авантюристку. — А ты рассказывай дальше.

— А что дальше-то? — хмыкнула она. — Всё уже, ты появился. Теперь хоть я нормально посплю, не придётся в общей комнате с кем-то укладываться.

— А снять отдельную?

— Ну-у, — она отвела взгляд в сторону, — тут с этим сложно. Деньги у меня закончились, этот вон всё выпил и сожрал, — она со злостью посмотрела на храпящего на полу среди грязи и объедков своего несостоявшегося кавалера. — Пришлось поить, лишь бы не лез ко мне. И не прогнать ведь, — вздохнула девушка. — На его место тут же другой уселся бы. Да и нет здесь отдельных комнат для постояльцев, лишь общий зал и сеновал ещё. И всё, — развела она руками.

— Так, с ночлегом позже разберёмся, сначала выполни свою миссию…

Я не успел договорить, как эта дурёха положила на стол передо мной кожаный мешочек и тонкую трубочку пергамента, перевязанного шнурком с болтающейся круглой пластинкой кирпично-красной печати.

— Ты что творишь? — зашипел я, накрывая руками предметы. — Совсем дура кошелёк показывать в таком месте?

— Я-а…

— Головка от часов «ЗарЯ»! — перебил я её. После этого закинул кошелёк в инвентарь, а записку взял в руки и сломал сургуч печати.

«Здравствуй, Санёк! Наше знакомство не задалось с самого начала, поэтому здороваюсь в письме. Сразу хочу принести свои извинения за ту безобразную сцену, в которой мы поучаствовали. А также хочу успокоить тебя, если коришь себя или боишься наказания за свою маленькую шалость, — тут я ощутил нечто похожее на лукавство, игривое смущение… в общем, нечто подобное, причём эти чувства были точно не мои, а исходили от записки. Хм, какое-то ментальное эмоциональное письмо? Ладно, читаем дальше, — то не стоит. Во-первых, я сама виновата, точнее только я и виновата. А во-вторых, мне очень понравилось, и я готова повторить в любое время и в любом удобном для тебя месте. Насчёт твоей животной агрессивности и несдержанности не беспокойся, это всё моя магия, которая вошла в диссонанс с твоим защитным амулетом. Ты должен был просто испугаться и согласиться подставить попочку мне, лишь бы получить свои деньги и поскорей уйти из моего кабинета. Но вышло так, что в тебе пробудилась ярость альфа-самца, вожака стаи хищников, который должен был поставить обнаглевшую сучку на место самым грубым и приятным для себя способом. То, что ты выбрал не ту дырочку, хи-хи-хи, которая обычно используется, опять же моя вина. Это мои слова поставили у тебя в сознании маяк, когда я несколько раз повторила про попу. Целую и жду с нетерпением нашей встречи. В кошельке четыре золотых — это награда за гоблинов. И ещё шесть в качестве моей благодарности за доставленное удовольствие, сравнимое с божественным. P.S. А ты, часом, не бог любви? Хи-хи-хи».