— А как в служанки попала?

Девушка на пару мгновений замялась…. — Бывший милорд взял меня служить его дочерям…

— И согревать ему постель. Так?

Девушка зарделась. — Если угодно сеньору…

— Мне угодно другое. Ты хочешь остаться здесь и служить?

— Да, очень, ваша милость!

— Тогда я хочу проверить тебя на честность, ты готова отвечать правду?

Девушка ненадолго задумалась, а затем твердо ответила:

— Готова, ваша милость.

— Скажи мне, Крентина. Ты знала, что госпожа дворфа уезжает объезжать поселки?

— Знала, ваша милость.

— Когда ты узнала об этом?

— Вечером за ужином. Я прислуживала за столом.

— Хорошо. Ты кому-нибудь рассказала об этом.

Нет, ваша милость. А зачем? Кому надо тот и сам знает, а кому не надо тот и знать не должен.

Я смотрел на ее ауру и как на детекторе лжи проверял ее ответы. Пока она говорила правду. Кроме того ее хорошо вышколил бывший барон. Я понял почему ее оставила Лианора и понял, что от нее информация не могла уйти.

— Ты знаешь кто не любит в замке госпожу Лианору?

— Ну… Ее все бояться. Но чтобы не любить? … А зачем ее любить?

"Хороший вопрос." — Я усмехнулся:

— Ты права о любви разговор не идет, может знаешь кто ее ненавидит?

— Ненавидит?… — Девушка задумалась. — Может конюх Авсей.

— А он тоже как и ты от прошлого барона остался?

— Да, Ваша милость, он лошадник каких поискать… Только гордый очень…

— Ладно, Крентина, вот тебе золотой за правду, иди по своим делам и о нашем разговоре молчок. Поняла?

Девушка живо схватила монету, сунула ее за пазуху и радостно поклонилась.

— Все поняла, ваша милость.

— Ну раз поняла тогда иди. Э э… Постой ты спишь с реном Морганом?

— Я? Нет… — Она засмеялась. — Он такой … огромный… — и тут же добавила с ним спит наша прачка Шильда.

— Она тоже из старых слуг?

— Нет, она из новых.

— Хорошо иди.

Служанка ушла, а я остался в раздумьях:

"Одну версию я отработал. Служанка ни причем. Остался Морган и конюх. Надо выяснить, кто покидал замок вечером после ужина или ночью."

— Стража! — крикнул я. На мой крик заглянул один из двух стражников, которые выставлялись у дверей моего кабинета, только тогда, когда я был в замке.

— Слушаю ваша милость.

— Заместителя тана Черридара ко мне!

Пришел пожилой сержант в уже вычищенных сапогах и встал у дверей.

— Сержант. Мне нужно знать, кто вечером или в ночь перед нападением на повозку, покидал замок. Сколько тебе нужно времени?

— Не нужно, милорд. Мы уже выяснили это. Замок покидал конюх Авсей и Две пары патрульных стражников. Одна пара до двух ночи, другая до восьми утра.

— А зачем конюх покинул замок?

— Он всегда ночью выводит наших лошадей на водопой к реке, милорд.

— Понятно. Патрульные кого-нибудь видели?

— По их докладам нет, милорд.

Я мысленно вздохнул:

"Что это за патрульные если они не видели чужаков?"

— Слушай меня, сержант, внимательно. В замке прячется предатель. Он сообщил о поездке господ кому-то чужому и патруль никого не видел. Тебе это не кажется странным?

Сержант нахмурился и стал топтаться на месте. Потом поднял на меня свои выцветшие глаза. Его лицо черное от загара и испещренное морщинами стало суровым. Мы нехейцы, милорд… Среди нас нет предателей…

Ох уж эта гордость горцев.

— Предателей может и нет, сержант, а вот ротозеи есть.

— Я все выясню, милорд.

— Не надо. Я сам разберусь. Ты про наш разговор молчи. Ступай и думай. Никого из замка не выпускать! Приведите ко мне конюха.

Я дождался когда в дверь войдет смуглый черноволосый кудрявый крепыш. Лет сорока. Широкий в плечах, среднего роста и с ухоженной бородой в завитушках. На нем была жилетка из синего бархата и до блеска начищенные сапоги. За голенищем была засунутую плетка с красивой резной рукояткой.

"Франт", — разглядывая лошадника, подумал я.

Конюх поклонился. Но с каким-то внутренним достоинством и выпрямился, Встал, потупив взгляд, разглядывая носки своих сапог.

"Он не боится," — понял я.

— Ты, Авсей, из какого народа будешь? — спросил я.

— Мать лигирийка… с севера империи, отца не помню.

— А как ты здесь оказался? Так далеко от империи?

— Меня выкупил на рынке рабов барон Шарду и дал вольную. С тех пор вот уже десять лет я при конях.

Я сменил тему разговора и спросил в лоб:

— Ты выходил ночью перед поездкой госпожи управительницы из замка?

Я спросил конюха то, что и так знал. Мне нужно было посмотреть его реакцию. Но Авсей совершенно спокойно ответил:

— Выходил, ваша милость. Я каждую ночь вывожу ваших коней на водопой и попастись на травке.

— А с кем встречался?

— Ни с кем.

— А кого видел?

— Видел патрульных.

Что самое странное, конюх говорил правду. Его аура была спокойной без эмоциональных всплесков.

— Ты не любишь дворфу? — спросил я прямо.

— А за что мне ее любить? Она мне не мать, ни невеста.

Авсей даже слегка ухмыльнулся.

— Но ты ее разве не ненавидишь?

— Ненавижу? Нет ненависти я к ней не питаю.

— А как ты к ней относишься? — Ты желаешь ей смерти?

— Если бы я желал смерти всем кто сделал мне больно, то давно бы умер от желчи.

Конюх вновь с чувством превосходства ухмыльнулся.

"Странно, — подумал я. — Авсей разговаривает не как простолюдин."

— Ты бастард? — догадался я.

И тут невозмутимость конюха дала трещину. Лицо его исказила мимолетная судорога. Но он быстро взял себя в руки.

— Не знаю, — ответил он и отвел глаза. Аура его в районе головы вспыхнула синим всплеском и погасла.

"Врет".

— Почему не сказал о своем благородном происхождении Лианоре?

Конюх скривился. — Чтобы она убила меня как и моего друга?

— А кого она убила?

— А то вы не знаете?

— Я мало бываю в замке. Так кого?

— Шантара птичника.

— Это который плюнул ей вслед? — вспомнил я рассказа Бурвидуса.

— Его самого.

— А он что тоже был из благородных?

— Шантар? — улыбнулся Авсей. — Нет, только притворялся. Вот за это она его и пристрелила, я не хотел повторить его участь.

Странно, но я проникся к конюху симпатией. С этими человеком все было не так как с другими. Он располагал к себе и при этом не использовал колдовство. Я понимал, что он не все договаривает и знает больше чем говорит, но как вывести его на откровенность, не понимал. И нужно мне это было или нет, тоже не понимал. Круг замкнулся. Ни конюх, ни служанка с врагами не встречались, я оказался там же с чего и начал.

— Иди Авсей, — махнул я рукой. И никому о нашем разговоре не рассказывай, вспомнишь что, найди меня. А я подумаю, что могу для тебя сделать. Не гоже когда человек благородного звания служит конюхом.

— Ваша милость! — Неожиданно вскричал лошадник:

— Не забирайте меня от коней! Богами заклинаю! Не нужно мне ничего. Только оставьте с лошадьми!

— Да ты не беспокойся, Авсей. Я просто сделаю тебя не конюхом, а…

Я задумался:

"Кем можно сделать лошадника с примесью благородных кровей? Заведующим конюшней? Старшим конюхом? Конюшим? Черт, не знаю".

— В общем я подумаю, Авсей. От коней я тебя не заберу… Мда. А как ты в рабство попал?

— Я убил обидчика матери, милорд. Забил кнутом.

— Не отца случаем?

— Нет, отчима.

— Мда уж… ладно иди.

Я остался один. Сидел задумчиво, но мое расслоенное сознание ничего не подсказывало. В мыслях был тупик:

"Если конюх не предатель, служанка не выходила, то тогда кто передал известие о поездке?.. А может и не было никакого предателя, — подумалось мне. — Может это я в Шеролока Хомас играю?"

Мысли как-то сами перешли на демоницу.

"И где теперь Рабе"?

За ее жизнь я не беспокоился. Умрет демоница и окажется в своей преисподне, и будет подружкам рассказывать как жила среди людей. Я не стал ругать дворфу и Чернушку за то, что одна взяла, а другая отпустила Тору на прогулку. В конце концов она же не в тюрьме.