— И где же ты будешь искать свой сундук, Ирри? — услышал я тихий вздох. Это Жюль, наблюдая экзекуцию, впервые, как мы прилетели, открыл рот.

— Пока не знаю, Жюль, но найду, — не оборачиваясь, ответил я.

Офицер, что стоял под желтым квадратом, и был мой ротный. Он забрал нас троих — меня, Жюля и Адвоката — и повел в расположение своей роты. Всего в роте должно быть тридцать бойцов, а нас было одиннадцать. Наша рота была выведена с передовой на пополнение и отдых. Но долго прохлаждаться нам не дали. Готовилось наступление, и роту в тот же день погрузили в бронетранспортеры и повезли на передовую.

А там началось такое, что мне и в страшном сне присниться не могло.

Нас разместили в окопах второго эшелона полка. Дали по пачке сухпая и по фляжке воды — вот и весь суточный рацион. Я потом только понял, что интенданты дэров были продуманными ребятами. Они точно знали, что боец на передовой живет один-два дня. А за это время он с голоду не сдохнет. Его просто-напросто убьют. Так зачем тратиться на кормежку!

Ночью налетела авиация противника, она бомбила весь передний край, и, что для меня было удивительно, у нас не было никакой противовоздушной обороны.

Грохот разрывов, вспышки в ночи, крики — все слилось в один нескончаемый спектакль смерти.

— Лежать! — прикрикнул я на вскочившего Жюля. — Не высовываться!

И тут же сработала защита Шизы. Бомба разорвалась рядом с нашим окопом, но защитный купол Шизы прикрыл нас. Я выглянул из окопа. Большие неуклюжие машины, словно прибывшие из тридцатых годов двадцатого века, урча моторами, медленно и низко кружились над расположением полка. Они выискивали цель и пикировали на окопы.

Твою дивизию! Почему никто не отражает нападение с воздуха?

Я перехватил винтовку поудобнее и выпустил очередь в пикирующий бомбардировщик. Плазма не пуля, она прожигает все на своем пути, и громадина самолета тут же превратилась в огненный шар.

Получилось! Под моими ногами лежали, накрыв голову руками, все бойцы разведки.

— Эй вы! Чего лежите? Живо открывайте огонь по самолетам противника.

Но меня послушался только Адвокат. Он подхватил две винтовки и, встав в полный рост, почти не целясь открыл огонь по самолетам.

— Адвокат, не шмаляй просто в воздух. Стреляй прицельно вон в того, что к нам приближается.

Громила перевел огонь на летящий к нам бомбардировщик и с трех сдвоенных выстрелов сбил его.

— Ого! — с восторгом вскричал громила и стал лупить по другому.

Потеряв пять самолетов, противник поспешил отступить. Мы постарались угостить их в хвост, но бомбардировщики, резко взвыв, набрали высоту и скрылись в черном ночном небе.

Вокруг нас клубилась пыль, горела земля и поднимались столбы дыма от сожженной техники. К нам в окоп запрыгнул ротный.

— Какие потери? — спросил он.

— Потерь нет, легатштурмфютер[79], — доложил я. — Личным составом роты были сбиты пять бомбардировщиков противника.

— Приятно слышать, боец, — ответил ротный и, дернув меня за рукав, отвел в сторонку. — Тебя как зовут, боец?

— Изя Кауф.

— Вот что, Изя. То, что вы сбили самолеты противника, знаю я и вы. Тебе не удастся доказать, что это делали бойцы моей роты, а я настаивать на этом не буду. Вся слава достанется нашему полкану. Объяснять надо?

— Нет, я с Идифа. Понятливый. Наказывают невиновных, награждают непричастных.

— Вот и хорошо, Изя. Я вижу, что ты парень с головой, и поэтому пошлю представление на присвоение тебе звания юберштурма. Будешь командовать первым взводом. А теперь командуй личному составу вылезать и собирать убитых и раненых.

Вот так началась наша служба, ни на шаг не приблизившая меня к потерянному сундуку.

Открытый космос. Планета Суровая

— Вот отречение Гаринды в пользу Брана Швырника. — Листиан Корданье с мрачным видом подал бумагу с гербом, невесело усмехнулся и отвернулся.

Бывший его подчиненный, который оказался главой агентурной сети на Суровой, взял документ, внимательно прочитал и остался доволен. Он достал сигарету и закурил. Удобно откинувшись на спинку кресла, иронично посмотрел на Корданье:

— Листиан, а почему невесел? Все получилось, ты выполнил свое задание… или почти выполнил.

Корданье увидел его взгляд и скривился.

— А, понимаю. Жаль расставаться с властью. — Мужчина открыто глумился над ним. — Но ничего, женишься и уедешь с молодой женой, детишки пойдут. Совсем другие заботы будут.

Корданье не сдержался, и лицо его передернулось, как от конвульсий.

— Что, не хочешь жениться? — засмеялся мужчина. И вдруг с него слетело всякое добродушие и налет веселости. — А придется! — твердо сказал он.

— Но… вы мне обещали…

— Обещал. Обещал и обещание выполню. Женишься, заберешь ее отсюда, а потом делай что хочешь. Можешь даже сюда вернуться. Опыт у тебя есть, возглавишь тройку агентов на станции. А теперь возвращайся к своей невесте и увози ее с планеты. Операция вступила в завершающую фазу, и помех быть не должно.

Корданье поднялся со стула и, не глядя на собеседника, вышел.

— Идут. И Бран с ними. Смотри, какую толпу собрали, — глядя на экран, проговорила Гаринда.

Сердце ее сжалось от стыда. Как она могла так себя вести? Дура! Какая же она дура! Бран шел бледный и сосредоточенный. Только взгляд — рассеянный, бездумно оглядывающий улицу — выдавал его наркотическое опьянение.

— Среди них нет главных действующих лиц, Гаринда, это все массовка, — ответил Карл. — Посмотрим, что они приготовили. Бран под наркотиками и остальные тоже.

Группа из тридцати человек прошла к телецентру и беспрепятственно прошла внутрь. Вперед вышел Бран и тихим, безжизненным голосом сказал поспешившему ему навстречу руководителю информационных каналов:

— У меня заявление для моих подданных.

— Ваших подданных?

— Да.

Группа поддержки зашумела.

— Тихо! — поднял руку один из пришедших. Он вышел вперед. — Мы требуем предоставить нам эфир! Мы инициативная группа жителей колонии, и мы выдвигаем свои требования.

— От имени кого вы говорите? Это первый вопрос, и второй — что за требования? Я хочу их услышать до эфира, — вежливо произнес руководитель информационных каналов.

— Мы говорим от имени всех колонистов. Нам надоела эта чехарда с властью приближенных Гаринды. Она дискредитировала себя в глазах людей своими порочными связями. Мы требуем назначить ее мужа графа Брана Швырника губернатором и хотим стать его подданными.

— Но мы все подданные ее высочества…

— Это ничего не меняет. У нас есть свой граф, мы живем на его земле и хотим быть его поданными. Пусть он остается подданным ее высочества.

— Ну хорошо, вам будет предоставлен эфир. Кто будет выступать?

— Сам граф.

— Проходите.

— Почему нет заводил, Карл? — с волнением спросила Гаринда. — Это все пешки.

— Они хотят управлять Браном из-за кулис.

— И что, Бран сейчас выступит с обращением к народу?

— Выступит. Но его будут слушать только в студии и в подвале, где засели агенты корпорации "Триатекс". По колонии это транслировать не будут.

— …Таким образом, я принимаю на себя всю полноту власти в колонии. Для вашего сведения называю кандидатуры вновь назначенного правительства. — Бран говорил спокойно и немного невнятно.

— Ну вот, теперь мы знаем всех действующих лиц, — потер руки Карл. — И все они с одной и той же планеты. Конечно, трудно просеять всех новоприбывших колонистов, и мы слишком опрометчиво действовали при наборе переселенцев, но ничего, мы это подправим. — Он кинул на Гаринду мимолетный взгляд. — Простите, мидэра, за мою настойчивость, но скажите, что вы будете делать в семейном плане? — спросил Карл, меняя тему. — Вы простите, что я вмешиваюсь… но ваши с Браном отношения переросли семью и сказываются на благополучии колонии.

— Не извиняйтесь, Карл. Я совершила много ошибок и осознаю степень своей ответственности. Моя личная жизнь стала достоянием общественности… Я поговорю с Браном, а потом приму решение. Я бы ушла с поста, но понимаю, что меня сейчас заменить некому. Бран не пойдет в губернаторы, у него характер не тот. А мне нужно исправить то, что я нагородила, вновь заслужить уважение граждан. Скажите, Карл, когда вы собираетесь производить задержание преступников?