Паучиха не могла снять его со спины. Она попробовала сначала разобраться с другим, что нападал на нее. Сунула лапы в пещеру и тут же отпрянула. Вместо двух передних лап торчали обрубки. Она в ярости выпустила сеть из паутины и попыталась закрыть проход в пещеру, но вспыхнувший огонь сжег ее в мгновение ока. Ударившая из пещеры струя пламени обожгла толстое брюхо, торчащее копье мешало ей двигаться, а существо, сидящее у нее на спине, вдруг ухватило ее шею руками и так неожиданно сильно сжало, что паучиха стала задыхаться. Она впервые за время схватки почувствовала страх и задергалась, но новые удары хлыста подрубили ей заднюю лапу, и она неуклюже завалилась набок. Ей не хватало воздуха, голова кружилась, перед глазами появились темные пятна, а новая боль в области сердца заставила ее застонать.

Паучиха почти потеряла сознание. Уже почти не дыша, она увидела небо и девушку, идущую по облакам. Это была она, юная и красивая. Она уходила, и уходила навсегда. Паучиха почти смирилась со своей участью, когда ее вернул в сознание шепот:

— Тетя! Тетя Шиза, приди в себя, нам страшно!

Шиза открыла глаза. Она лежала у входа в пещеру, а рядом с ней сидели сильно исхудавшие малыши. Шиза с трудом поднялась и села.

— Я спала? — Шиза недоуменно посмотрела на малышей, и те кивнули. — Детки, мне приснился страшный сон, будто я огромная паучиха и хотела вас съесть.

Она более внимательно оглядела малышей. Они молчали.

— Это… Это был не сон? — тихо спросила она и по глазам близнецов поняла, что это действительно был не сон.

О боги! Она хотела съесть своих детей, пусть не родных, а подаренных ей Ирридаром и принятых ею как матерью. Они зовут ее тетей, но это ничего не значит. Шиза вспомнила почти все. Как она жаждала их съесть. Как малыш уговаривал не есть его. Как он бесстрашно боролся за нее и победил. Это они отдали свои силы и любовь, чтобы вылечить смертельно раненную Шизу, ставшую паучихой. Она… она стала терять себя.

Они прошли в пещеру. Здесь им всем стало легче. Пещера постепенно, пусть понемногу, но отдавала им накопленную энергию и так же постепенно уменьшалась. Шиза лежала в обнимку с малышами, она знала, что происходит. Они медленно умирают, растворяются во вселенной, чтобы уже никогда не быть теми, кем они стали. Они уйдут в вечность и станут кем были изначально — частицей чистой энергии. Они развоплотятся. Сначала разрушится их сознание. Оно станет частью ноосферы, затем их тела просто исчезнут. От них не останется даже зернышек. Это смерть, и смерть окончательная.

Она может продлить свое существование, приняв образ какого-нибудь астрального духа. Будет жить одной целью — охотиться и питаться, пока какое-нибудь более сильное существо ее не сожрет. Нет, такой участи Шиза себе не хотела. Если так получилось, если так определено судьбой, она примет смерть в той форме, какая ей более близка. Она не станет оттягивать конец для того, чтобы жить и жрать, жрать и жить.

Шиза крепче обняла малышей.

— Спите, мои маленькие, спите. — Она беззвучно заплакала, глотая слезы, и стала тихо напевать колыбельную:

Малыши уснули, посапывая.

— Нам осталось два круга. Только два круга жизни, — одними губами прошептала Шиза.

Открытый космос. Торговая станция Конфедерации Шлозвенг.

Бран изучал отчеты по продажам за последний квартал. Дела шли неплохо, даже можно было сказать, что хорошо. Но Гаринда вечно была недовольна. Она писала ему на его отчетах, что он лодырь и те возможности, что имеет княжество, не использует как следует, требовала от него искать новых покупателей, находить рынки сбыта продукции и корила его за нерасторопность.

Бран понимал, что он может увеличить продажу товаров с планеты, но у него не хватало времени и персонала. Даже это он не мог без ее согласия сделать, его пять человек еле справлялись с той работой, что на них взвалила Гаринда, поэтому об увеличении объемов продаж не могло быть и речи. Ему элементарно не хватало специалистов маркетинга. А денег на новый персонал министерства госпожа губернатор не выделяла.

— Хватит плодить бюрократию, — отвечала она. — Работай лучше.

Читая отчет, Бран предвидел, что его вновь будут отчитывать за недоработки, ведь за квартал он смог увеличить товарооборот всего на полпроцента.

— Работай лучше, — передразнил он Гаринду. — А как?

— Ворчишь, старина? — раздался насмешливый голос.

Бран поднял голову, оторвал рассеянный взгляд от планшета и перевел его на стол напротив. На нем сидел папаша Брык собственной персоной. Нечасто папаша стал баловать своим присутствием его светлость графа Швырника Проворного. Раньше сидел у него часами, разговаривая и делясь новостями. Потом перенял от людей важность и значимость собственной персоны и надолго исчез.

Бран никогда не испытывал к этому проходимцу каких-то добрых чувств, доверия или благодарности. Тот, если хотел, мог испортить жизнь любому.

— Что, нашел новую загадку? — весьма недружелюбно ответил вопросом на вопрос Бран.

— Нет, дружище, вот соскучился по тебе. Дай, думаю, загляну посмотрю, как там поживает Бран. Первый граф Новороссийского княжества, герой сражения на Суровой. Вижу, весь в делах, а я хотел сообщить тебе новости. В том числе и о твоей жене. Но раз ты очень занят, — Брык притворно вздохнул, — тогда я пойду.

Бран раскрыв рот слушал его тираду.

— Стой! — остановил он секретаря его милости. — Что ты там говорил о новостях и о моей жене?

— О новостях-то? Так их много. Вот ты знаешь, что Карла Штурбаха посадили под домашний арест?

— Нет, не знаю. А кто? И за что? — Взгляд у Брана стал более заинтересованный.

— Арестовал его новый начальник службы личной безопасности госпожи губернатора. А она объявила Карлу недоверие.

— Недоверие? — удивленно переспросил Бран. — Не может быть! Его назначил сам его милость.

— Да, дружище, назначил его милость, а арестовала мидэра Гаринда. Сидит Карл под домашним арестом.

— Интересная новость, но я думаю, что его милость разберется, — успокоившись, сказал Бран.

— Конечно, разберется, — как-то странно покладисто согласился с его мнением Брык. — Если вырвется из плена. — Аксакал отрастил седую бороду и пригладил ее двумя руками.

— Из какого плена?

— А я что, не сказал? — снова прикинулся удивленным Брык.

— Нет. Не томи, выкладывай, что знаешь, недоразумение программное.

— Зря ты так, Бран, я же к тебе со все душой. Хотел рассказать о твоей жене и ее любовнике, а ты ругаешься. Ладно, вижу, что ты не в духе, поэтому ухожу.

И исчез, оставив Брана сидеть с разинутым ртом.

— Стой, Брык! — закричал он, спохватившись. Этот пройдоха наговорил всякую чушь и скрылся!

— Чего еще? — Брык вновь появился на столе.

— Что ты знаешь о Гаринде и ее любовнике? — взволнованно спросил Бран.

— Да все знают, Бран, кроме тебя. Ты у людей поспрашивай. Чего ко мне пристаешь? Я только глупый программный код, не больше, — сказал он и вновь исчез.

— Гад, — со злостью произнес Бран. — Все настроение испортил. Пришел, наговорил гадостей и пропал. А ты сиди и мучайся.

Что он имел в виду, когда говорил о любовнике Гаринды? Чушь какая-то. Они с Гариндой жили душа в душу. После всего того, что им пришлось пережить, она не могла так поступить с ним. Нет, не могла!

Бран решительно потряс головой, отгоняя навязчивые мысли. Но они лезли через щели сомнений, будоража его чувства и не давая покоя. Любовник Гаринды! Он перекатывал эти слова на языке, и они отдавали горьким привкусом.