— Если вы не хотите умереть, снимайте броню, — устало сказал Прокс. Он не испытывал вражды к этим людям, прилетевшим за ним. Он не хотел лишних смертей. — Ваша война закончена, и единственный, кто может вам помочь, это я. — Он отвернулся от пришельцев и вновь посмотрел на Листи. Вот так оставлять ее одну, в пустом зале, куда обязательно придут крысаны, он не хотел. Алеш думал, какое погребение устроить для Матери всех сенгуров, и то, что будут делать дальше лжедесантники, его мало волновало. Послушаются — он подумает, как с ними поступить, нет — умрут, как умерли все остальные, кто себя считал способным противостоять этому миру.

— Снять защиту! — услышал он приказ, прозвучавший в тишине неестественно громко. И это для Алеша стало толчком. Он понял: Листи надо отнести к ее народу. Сенгуры должны иметь будущее ради памяти о своей первой Матери. Ради той жертвы, которую Листи принесла, чтобы он, Алеш, мог жить.

— Сержанты есть? — спросил Алеш.

Вперед вышел мужчина лет тридцати.

— Капрал Оринг Шантарье, сэр.

Прокс невесело усмехнулся. Скорее утверждая, чем спрашивая произнес:

— Пальдонийцы.

Он понял это по фамилии капрала. На Пальдонии фамилии жителям давали по местности или по району города, в котором они родились. И в одной деревне могла быть сотня Шантарье и еще сотня Совирьен. И если спрашивали, это какой Шантарье, то, например, отвечали: тот, у которого дом угловой и трое сыновей. Местным все было понятно, а приезжих в Пальдоне не было. А для государства у каждого был свой персональный идентификационный код.

— И что вас сюда занесло, капрал, в нарушение закона? — недоуменно покачал головой Алеш. Он думал, что за ним прибыл отряд оперативников главка, а тут вон что, оказывается. Солдаты Автократии собственной персоной. — Вы должны понимать, что стали международными преступниками. Завтра при облете пустыни спутник просканирует окрестности, определит несанкционированное вмешательство и вас всех уничтожит.

— Сэр, мы только выполняли приказ своего командования, — твердо ответил капрал. — И если нам предстоит умереть, мы умрем с честью.

— Да, с честью, — повторил за ним Прокс. — Умереть это самое простое, что может сделать человек. Жить, капрал, значительно труднее. Ваши товарищи уже погибли. Корабль и экипаж тоже уничтожен этой планетой. Здесь повсюду смерть.

Капрал замялся.

— Ну… может, существуют возможности избежать этого? — Он и все остальные с какой-то детской надеждой смотрели на Прокса.

Умирать им не хотелось, несмотря на высокопарные слова, и Алеш это отчетливо понял.

— Я тоже не сторонник ненужных смертей, капрал. Человек рожден, чтобы жить и исполнить свое предназначение. — Он немного постоял в раздумье. — Прикажите своим людям взять кровать и осторожно понести ее.

Капрал кивнул и взмахом руки послал отделение выполнять распоряжение незнакомца. Хотя кто это был, он догадывался.

Капрал вел своих людей по единственному свободному коридору. Дрон остался далеко позади, уснувший мертвой грудой металла. Их ружья годились разве что как дубины, и каждый последующий шаг давался все труднее и труднее. Ужасная планета, такая беззащитная на первый взгляд, захватила их в свои смертельные объятия. Сжала тисками, перемалывая одного за другим, и не отпускала. Отделение медленно и обреченно брело на тусклый огонек света в конце бесконечного подземного тоннеля. Коммуникатор пискнул затухающим криком: "Мы гибнем!" — и погас. Корабля, на котором они могли бы улететь обратно, тоже не стало. У них не осталось надежды вернуться. Они шли дальше, еле передвигая ноги, на свет огонька, как ночные мотыльки, бездумно и обреченно.

Они вошли в большой освещенный зал с коврами и оружием по стенам. В глубине, к ним спиной, склонив голову, стоял одинокий человек в древних доспехах. Он смотрел на женщину, укрытую покрывалом, и видно было, как ссутулилась его спина. Бойцы сгрудились и зашептали:

— Капрал, это тот, за кем мы прибыли?

— Не знаю, парни. Нам уже все равно.

Человек обернулся. Равнодушно посмотрел на них, без угрозы или тени страха. Затем устало сказал:

— Если вы не хотите умереть, снимайте броню.

И они безропотно подчинились.

Листи проносили мимо замерших Прокса и капрала.

— Кто это? — не удержался от вопроса Шантарье. — Красивая.

— Это повелительница одного местного народа, капрал. Мать всех сенгуров. Она уничтожила ваш корабль на орбите и погибла сама. — Алеш удостоверился, что кровать по дороге не развалится, и открыл портал в разрушенный город. Перед пальдонийцами развернулось марево, и они оторопело замерли. — Идите в портал, я следом, — приказал Прокс. — И ничего не бойтесь, я контролирую процесс.

Сначала сквозь непрозрачную багровую пелену, закрыв глаза, шагнул капрал. Его сердце бешено стучало. Но он доверился этому чужаку и повел за собой свое отделение. За ним, осторожно неся кровать, прошли бойцы. Прокс оглядел пустой зал и свистнул. Из щелей вылезли двое "колпаков".

— Берите сундук! — Он показал на огромный сундук с амулетами и со словами: — Прощай, пустыня! — шагнул в портал.

Древние, полуразрушенные города нижнего слоя Инферно были построены по единому плану. Толстые стены, не поврежденные временем и войной, окружали пространство в десять гектаров. Четверо отсутствующих ворот открывали проход в это царство камней и развалин. В центре города на большом холме (причем сам холм был искусственного происхождения) когда-то стоял то ли замок, то ли крепость. Строение было почти полностью разрушено. Здесь шли самые жаркие бои. Камни, из которых был сложен замок, местами оплавились, местами рассыпались в труху. К замку вело восемь дорог, расходившихся прямыми лучами к кольцевой дороге, опоясывавшей город в двухстах метрах от городской стены. Видно было, что ближайшее пространство между лучами дорог когда-то было парком. А теперь это все заросло кривыми низкорослыми деревьями и кустарником и превратилось в непроходимые чащобы. Заселилось разной живностью и дичью. Местные демоны, облюбовавшие эти развалины, охотились на них или порой сами становились добычей.

Прокс с центральной площади замка, где собрались сенгуры, осматривал свой город. Мой город, мои владения, нерадостно усмехнулся он. В окружении молчаливых сенгуров стояла кровать, принесенная иномирцами, и на ней покоилась их Великая мать. Скорбь охватила сердца мутантов. Листи была сбывшимся пророчеством, символом их возрождения, и никто из них не мог помыслить, что она умрет.

Молчание затягивалось. Прокс усилил голос и начал говорить:

— Сенгуры! Великая мать хотела возрождения вашего народа. Это она выбрала для вас новую родину. Я лишь подготовил место. Этот город я дарю вам. — Он помолчал. — Вы выберете новую Великую мать, которая поведет вас по пути славы. И когда Творец призовет ее к себе, у вас будет другая Мать. Помните это и не скорбите. Сенгуры! У вас началась новая жизнь, и ваши прежние враги станут вашими союзниками. Я говорю о крысанах. — Он переждал ропот, поднявшийся среди собравшихся, и, усилив еще больше голос, продолжил: — Ваши предки столетиями жили вместе с крысанами и делили с ними город. Вы должны вернуться к образу жизни своих предков. Это и есть возрождение. Здесь хватит места для всех. А когда вы размножитесь, то заселите следующий пустующий город и начнете наполнять эти земли. Я, повелитель сенгуров и народа крысанов, все сказал.

Неожиданно Прокс почувствовал прилив необъяснимого могущества, наполнившего его. За его спиной, пробив броню кирасы, распрямились крылья, и, сам того не ожидая от себя, он взмахнул ими и взлетел. Завис над площадью, создал яркое пламя между рук и замер.

— Крылья! У него золотые крылья! — слышались изумленные крики со всех сторон.

Рован, стоявший с открытым ртом, грохнулся на колени и заорал в религиозном экстазе:

— Властитель, мы повинуемся твоей воле!

За ним упали на колени остальные.

"Что это сейчас произошло? — испытывая некоторую долю страха, подумал Прокс. — Откуда крылья и ощущение могущества?" И подсказка пришла из глубины его скравского сознания: мир его признал властителем нового домена. Он вытянул руки, и струя пламени устремилась к кровати, на которой лежала Листи. Огонь жадно охватил и почти мгновенно испепелил и женщину, и кровать. Затем легкий ветерок подхватил прах. Поднял над головами коленопреклоненных сенгуров и понес темное облачко над городом, рассыпая пепел по улицам и площадям.