Да. Ганга, подумал я. Орчанка, привезенная мной из похода в степь. Некогда гордая и строптивая красавица-метиска, в жилах которой текла кровь лесных эльфаров, людей и орков. Она стала для меня больше чем просто невестой. Я впервые увидел ее обнаженную здесь, в замке, и эта картина не раз посещала меня, мешая мне сосредоточиться. Я отгонял ее как назойливую муху, но она, противная, жужжа, перелетала с одного полушария на другое.

При воспоминании о Ганге что-то в моем сердце, разгоняя кровь, начинало шевелиться. Вроде еще не любовь, но что-то теплое и родное, чем веяло от нее и протягивало к ней ниточку за ниточкой, соединяя наши души.

Любовь? Может быть. Что это за чувство такое? Я любил отца и маму. Любил бабушку. Любил сына Вовку. Любил ли Люсю, жену? Даже не знаю. Жили не ссорились, родили сына. Хорошая советская семья. Если бы не Маргарита Павловна — мать Люськи. С той у меня была холодная война. Она сначала нас поженила, затем начала влезать в нашу жизнь как змея. Нет, не как змея, куда там змее. Она влезала как крокодил. Вот ее я точно не любил.

Девушки, которые делили со мной постель, чувства привязанности не вызывали. Даже Эрна, телом которой пользовалась Шиза.

А Шиза? Тут все сложно. Она была мной, а я был ею, мы срослись телом и душой, но у каждого из нас было свое сознание. Мы с ней до конца моих дней. Потому что в отличие от меня она после моей смерти выбросит семя и будет ждать, когда ее подберут. В нем она сохранит себя и свою память. Будет ли горевать обо мне? Не знаю. Может, будет, а может, нет.

— Буду, если ты не научишься менять тела, — прозвучало в моей голове.

Эта девушка умела слушать мои мысли, когда хотела. Девушка. Я усмехнулся.

— Да, девушка! — решительно и с вызовом заявила она. — А ты черствый чурбан, неспособный отличить истинные чувства от влечения. А проще говоря, кобель.

— Пусть будет так, ваше высочество, — покладисто согласился я. — Здесь такие нравы и свои правила жизни. Не мне их менять. Только вам не зазорно делить постель с кобелем?

Она помолчала, обдумывая ответ, и, когда я вновь углубился в мысли о том, что же есть такое любовь, сбила мой настрой неожиданным ответом:

— Не зазорно. Ты хороший.

— Вот я вас, женщин, никак не пойму. Что кобель — это плохо, а если кобель хороший, то хорошо. Это вот как понимать?

Но вести перепалку с Шизой — пустая трата времени. Несмотря на свой солидный возраст и несколько перерождений, она сама ничего не знает про отношения мужчины и женщины. Кроме того, она запросто может замолчать и уйти в себя, повесив табличку "Не беспокоить".

— Всех женщин понимать не надо, дорогой пупсик.

После слова "пупсик" я ответил простым "тьфу на тебя!" и перестал ее слушать. Но так легко от нее отделаться не получилось. Она решила проявить настойчивость в своих нравоучениях.

— Обрати свой взгляд на нас троих. Узнай, что хочет Ганга, что хочет Чернушка и, главное, что хочу я, — очень мягко, почти мурлыкая, произнесла Шиза.

— Хорошо, пусть будет так, — согласился я. — Что хочешь ты, дорогуша? — Я не спорил, зная по прошлому опыту, что довольная женщина — это сладкая женщина. Пусть расскажет о своих желаниях, может, я смогу их исполнить.

— Нет! — отрезала она.

Меня накрыло удивление:

— Что "нет"?

— Не так. Тебе необходимо приглядеться ко мне. Узнать, что я люблю, что мне интересно, мои вкусы, привычки. Потом ты сможешь поразить меня, сделав мне подарок, а я воскликну в восторге: "Откуда ты знаешь, какие у меня любимые цветы, дорогой?!" Вот как надо!

— Да-а? — еще больше удивился я. — А ты, значит, будешь присматриваться ко мне и приведешь ко мне шатенку. А я воскликну: "Дорогая, откуда ты знаешь, кто мне нравится?!"

— Опять нет. Я тебя изучать не буду, да и девочки тоже. Ты примитивен. — И она очень важно произнесла концовку своей пафосной речи: — Мы будем над тобой работать, делая тебя лучше. — А через мгновение как бы невзначай задала вопрос: — А-а-а… тебе в самом деле… нравятся шатенки?

— Не скажу, — ответил я, не скрывая мстительности за слова о примитивности. — Изучай меня по книжкам, изучай меня по звездам, изучай меня по бабам… И так далее.

— Вот еще! Я же говорю, грубиян и мужлан в одном лице, — фыркнула она.

Но я почувствовал, что сказала она это как-то неуверенно, будто сомневаясь в своих же словах.

— Вот Року хорошо, — вспомнил я своего нечаянного бывшего покровителя. — Он сидит в своих небесных кущах и всякий женский вздор не слушает. Решает судьбы целых народов. Двигает прогресс. А не выполняет прихоти изнеженных красоток.

Шиза помолчала, а потом огорошила меня, спросив:

— А тебе что мешает взойти на высший план и начинать решать судьбы своего народа?

Сначала я не понял ее вопроса. Это что за высший план такой? И при чем тут я? Поэтому задал наводящий вопрос:

— Это ты сейчас, Шиза, о чем?

— А что непонятно? У тебя есть свои последователи, они на тебя молятся. А всякая молитва наполняет благодатью объект поклонения, даруя ему силу взойти на высший план бытия. Ты же воплощение сверхъестественного существа под именем Худжгарх.

— Шиза, ты смеешься? Худжгарх — это вымысел чистой воды. Какое, на фиг, сверхъестественное существо? Я просто притворяюсь им.

— Ты-то притворяешься, а твои свидетели его наполнили содержанием. Так что просто пожелай и очутишься там, где живут боги. Вернее, кумиры и слуги богов.

— Даже так? — усомнился я. — Как-то боязно. Что меня там ждет? — спросил я сам себя. — Банда божков-людоедов? Пьяная оргия викингов или псалмы хора ангелов?

— Там будет гора, — подсказала Шиза. — Просто пожелай, как Худжгарх, очутиться на своей горе.

— Твою дивизию! Высоко взлетишь, больно упадешь. — Я пребывал в сомнении. Что я хочу конкретно и надо ли оно мне? Зачем мне гора? Что я, гор не видел?

Мои колебания прервала Шиза. Она просто все сделала за меня.

А дальше случилось то, о чем трудно было даже подумать. Точнее, невообразимо было помыслить простому смертному, бредущему по бренной земле от начала до конца своих дней в труде, болезнях и преодолевающему всевозможные трудности. Я очутился не знаю где, на вершине какой-то горы.

Это была гора в окружении других гор, повыше и пониже. Причем пониже была только одна. Чистое небо над головой, травка под ногами и ни единой тропки вниз. Со всех сторон меня окружали обрывистые скалы.

— Это что, и есть высший план бытия? Голые скалы? — Я был изумлен. — А где эта самая благодать? Дом хотя бы и санузел. Не хочется гадить на столь милую травку. Что тут вообще делать? Сидеть и помирать с голоду? — С такими вопросами я обратился к своему консультанту по всему необычному.

— Это теперь твое место среди высоких. — Шиза немного подумала перед тем, как ответить, видимо тоже осматриваясь. И стала мне объяснять, то, что знала сама: — Сюда нет входа другим высоким без приглашения. Но у меня в памяти хранится знание, что высокие никогда к себе в гости не зовут. Они боятся конкуренции и подвоха со стороны других высоких.

— Да кто такие эти высокие? Великаны, что ли? — не сдержал я недоумения.

— Не знаю. Есть высшие, а есть высокие. Вот ты теперь в образе Худжгарха высокий и можешь обосноваться на горе. Как Ирридар ты не можешь здесь быть, потому что барону не поклоняются и у него нет благодати.

— А зачем мне тут быть, — пожал плечами я. — Тут ничего нет. Даже птиц нет, только горы. Их и на Сивилле полно. Гор. Понимаешь? — Я обходил просторную ровную, как небольшое футбольное поле, вершину горы и высказывал Шизе свои сомнения.

— Попробуй чего-нибудь пожелать, — предложила она.

Я снова пожал плечами и пожелал молодую шатенку. Просто так, особо не задумываясь, что из этого выйдет. А вышла из воздуха Рабэ.

— Ой! Ваша милость, это где я?

Она была испугана, что уж говорить обо мне, не ожидавшем ничего подобного. Моя шутка обернулась прибытием на вершину демоницы. Поэтому я быстро вернул ее обратно.