Гронд, сидя в кресле, в разговоре не участвовал, а только закхекал, пытаясь за кашлем скрыть смешок.

Мессир Кронвальд спохватился, что я сижу, а он продолжает стоять, и тоже сел, недовольно зыркнув в сторону Гронда.

— Не много ли на себя берете, барон? — хмуро спросил ректор. — Ваше баронство еще нужно утвердить у его величества. А угрожать моему секретарю — это верх наглости.

— Не нужно, господин ректор, — парировал я. И нагло уставился на него.

— Чего не нужно? — не понял он.

— Не нужно ничего подтверждать, господин ректор, достаточно того, что у меня есть те, кто принят мной в мой новый род Тох Рангор.

— И кто же это? — язвительно спросил архимаг, с усмешкой смотря на меня.

— Небесная невеста орков, Ганга Тох Рангор из рода Гремучих Змей, и этот род орков признает мое баронство. Снежный эльфар Гради-ил из дома Высокой обители. Этого вам достаточно?

Архимаг замер с открытым ртом. Род, полноправными членами которого являются представители разных народов, имеет широкий иммунитет. За него вступятся и орки, и снежные эльфары. Я не знал, какое положение занимал дом Высокой обители в иерархии снежных эльфаров, но то, что род, в котором состояли верховный шаман и правая рука верховного вождя, ввел своего высокого представителя в мой род, делало меня несомненным фаворитом среди других баронов. И не важно, что род существовал меньше месяца. По традициям всех народов, населяющих Сивиллу, этот род был отмечен Творцом. Таких были единицы. И это было в далеком прошлом.

Мессир Кронвальд с недоверием уставился на меня, хотя он видел, что я не вру, но в его взгляде было еще что-то, вроде бы как мелькнул испуг и тут же пропал.

И тут меня озарило. Ну как же я мог забыть, ведь Ганга была не только из рода Гремучих Змей, она представляла всех орков. Я с улыбкой акулы, готовой сожрать пловца, поглядел на архимага, попавшего в сети собственного недоверия. Архимаг поморгал и, изобразив улыбку, примиряюще проговорил:

— Думаю, господин барон, вам не стоит сердиться на Луциса, ведь, в конце концов, он выполнял мои распоряжения. А я со своей стороны приношу вам свои извинения. Вам этого достаточно?

— Более чем, господин архимаг. — Не вставая, я изобразил легкий полупоклон, показывая этим, что удовлетворен.

— Кро, не забывай, — произнес Гронд, до этого момента молчавший, — с бароном играть в карты бесполезно, он их видит и имеет всегда дополнительные козыри. — Мы вас, юноша, пригласили для того, чтобы вы дали нам пояснения по поводу вашего доноса.

— А что не так? — спросил я.

— Ну хотя бы начало. Вы написали донос, звучит как-то… некрасиво. Вы на кого хотели донести?

— Не на кого, а что донести, — поправил его я.

— Хм, — произнес в нос Гронд, — тогда надо было написать не "донос", а "донесение". Так было бы правильнее. А так начало говорит об обратном, якобы мы с мессиром ректором послали вас на смерть. А меня вы просто обозвали подельником, как бандита, некрасиво это. — Он спокойно посмотрел на меня. При этом похлопывая ладонью по столу, пытаясь отвлечь меня, но я этот прием тоже знал.

— Некрасиво молодого несовершеннолетнего отправлять в степь, где повсюду подстерегают опасности. Не находите?

— Не нахожу, — спокойно ответил Гронд. — Вы в Гиблые земли ходили?

— Ну ходил. А при чем тут это? Я ходил с отрядом, не сам.

— В степь вы тоже пошли не сами, а с отрядом, в подчинении магистра. Вот и мыли бы себе алхимическую посуду. Кто вас заставлял идти в кабак и лизать сиську шаманке?

— Я вам скажу, мастер, и вы это хорошо знаете: это называется молодость.

— Вы уже знаете больше, чем преподают на первом курсе, поэтому мы дали вам редчайшую возможность посмотреть мир и проявить себя, а не киснуть в стенах академии, — спокойно пояснил ректор. — У вас энергия брызжет через край, для академии это бывает опасно. Вот вы и проявили себя, в Лилипутии побывали, руну привезли. Не покажете ли ее нам?

Я молча достал руну силы и положил на стол перед ректором. Он хищно наклонился над ней и жадно стал рассматривать.

— Точно такая же, только рисунок другой, — наконец произнес он. — Скажите честно, где вы ее взяли? — Он посмотрел на меня.

Понимая, что мне все равно не поверят, что я был за семью морями, сказал первое, что пришло в голову:

— Речной демон принес — крула. Она достала сундук из реки, в нем был кошелек с деньгами и эта руна с описанием. Описание рассыпалось, а остальные цацки я подарил магистру Луминьяну.

— Что вы ему подарили? — переспросил Гронд.

Я видел, что обобщенная характеристика предметов, переданных в дар "куратору", не нашла понимания у мастера, да и у мессира тоже.

— Книги, жезл и еще что-то, я не вникал особо, увидел, что вещи мага, и отдал ему.

— Вот идриш старый, — покачал головой Гронд, — а мне об этом не сказал.

— Так вы знаете, как ею пользоваться? — Мессир весь извертелся. Ему так хотелось побыстрее узнать тайну, недоступную много лет, что он не в силах был сдержаться.

— Знаю, господин ректор, но это дар королю.

Мессир Кронвальд только хмыкнул:

— Такие подарки королю не дарят, юноша. Вас посчитают губителем или отравителем. Подарить его величеству вещь с неизвестными свойствами — это чревато пытками и дыбой.

— Как это, с неизвестными? — удивленно посмотрел я на ректора. — Я знаю, что там за свойства.

— Только вы? — снисходительно улыбнулся он. — А если на другой день его монаршая особа не так пукнет или, не дай предки, споткнется? Вы знаете, что с вами сделают?

Он насмехался над моей неопытностью и, слава богу, предупредил. Я сообразил, как могут повернуть мой подарок мои "доброжелатели", поэтому ответил:

— Я понял вас, мессир, благодарю, — и стал убирать руну в сумку.

Но ректор очень живо накрыл мою руку своей, не давая убрать руну.

— Но этот подарок могу сделать я и сообщить его величеству, что его нашли вы. — Он прижал мою руку к столу.

— Не надо, мессир, уж лучше она будет у меня, я не хочу, чтобы из-за неудачного пука его величества или произведенного не в той тональности, у нас поменялся ректор.

Но ректор не отпускал мою руку.

— Спасибо, конечно, что вы, барон, беспокоитесь о моем благополучии, но мне ничто не угрожает. Я готов купить у вас руну. Сколько вы за нее хотите?

Я задумался и, улыбнувшись самой доброжелательной улыбкой, какую только смог натянуть на лицо, вскоре сказал:

— Для вас, господин ректор, только сотня золотых монет.

Он удивленно поднял глаза, и я увидел по его взгляду, что сильно, очень сильно продешевил. Но я и не собирался драть за нее три шкуры.

Мессир быстро достал чековую книжку и выписал чек на сто золотых корон. Я убрал чек и оставил руну на столе.

— Если ко мне других вопросов нет, то я пойду. — Я оглядел этих двоих очень продуманных, хитромудрых стариков.

— Подожди, сынок, я хочу поговорить по поводу твоего жалованья. Оно тебе правда нужно?

— Нет, мастер, оно не нужно для жизни, оно нужно для другого. Тут только дело принципа. Тот, кто работает бесплатно, того считают дурнем. Я не хочу, чтобы меня таковым считали. Хлопот слишком много потом.

— Понятно, — спокойно кивнул Гронд. — На премию согласишься?

— Сколько?

— Ну, учитывая твой вклад в успех посольства и ожидаемую награду, то тысяча золотых корон будет в самый раз для стажера.

— Согласен.

— И я перепишу твой донос, надеюсь, ты не будешь возражать?

— Не буду.

— Тогда у меня все, — сказал Гронд и, потеряв ко мне всякий интерес, взял бокал вина, стоявший перед ним, и пригубил.

Я встал и раскланялся:

— Счастливо оставаться, господа.

— Постойте, Аббаи, — остановил меня ректор. — Вы не рассказали, как пользоваться руной! — Он, нахмурившись, смотрел на меня.

— А мы об этом и не договаривались, мессир. — Я тоже сделал удивленное лицо и прямо посмотрел в его суровые глаза. — Или я что-то путаю?