Он взглянул в ее черные блудливые глаза и обмер.

"Это конец, — подумал он. — Девочки сейчас сорвутся с цепи, на которую их посадила дворфа, и устроят погром".

Именно это и случилось. Смелое, откровенное заявление приезжей возмутило всех, в том числе и черную начальницу охраны, и орчанку, которая помогала в трактире наводить порядок. Уж к ней-то не лез ни один аристократ или подвыпивший наемник. Жезл за поясом, длинный кинжал, горящие яростью глаза и клыки отбивали желание у любого охочего до сладкого. С ней также не спорили охранники из оставшихся наемников. Мага Овор наградил и отпустил. Бывалые ребята сразу поняли все плюсы ее командования. Им теперь не было необходимости вмешиваться в разборки с дворянами. Достаточно было появления таны Ганги, и все склоки и драки прекращались сами собой. Никто не хотел связываться с орчанкой. Был, правда, один глупец, что пожелал удовлетворения, но после того, как она на дуэли отрубила ему руки, авторитет девушки взлетел до небес.

Овор сидел тихо в уголке, пока молодой Аббаи делал внушение женской половине поместья, и с небольшим расстройством в чувствах размышлял. Наивный юноша подарил надежду девушкам, пусть не сознательно, а из благородства, не преследуя далеко идущие цели. Но он опрометчиво сам поставил их в такое сомнительное положение и теперь хочет их лишить этой надежды, которую каждая из девушек взлелеяла в своей душе, может быть, даже украдкой от самой себя. И конечно же не смогла удержать в тайне с появлением еще одной смазливой мордашки.

Овор незаметно приглядывался к стоявшей за спиной орчанки девушке. И чем больше он думал и подмечал ее жесты, то, как она смотрит, стоит и двигается, тем явственнее понимал, что она больше подходит для шпионки, любовницы, тайного убийцы или телохранителя, но никак не годится на роль служанки. Вернее, роль служанки она могла играть в совершенстве, но он-то был обучен выявлять именно таких вот служанок. Имя странное — Рабэ, что за имя такое? Овор, погрузившись в свои мысли, особо не прислушивался к тому, что говорил Ирридар. А тот встал и ушел, словно разрешил все проблемы. Нет, он их только усугубил, подумал дядька и вздохнул, но, так как он сделал это несколько громче, чем надо было, на него обратили внимание. Орчанка, произнеся:

— Значит, так, слушайте… — замолчала и в упор уставилась на него.

Овор понял, что девушки решили все взять в свои руки и он им только мешает. Встал и, прощаясь, сказал:

— Вы, девушки, простите, но у меня дела, надеюсь, разберетесь тут без меня.

Девушки в полном молчании глазами проводили Овора и обратили взоры на орчанку.

— Значит, так, слушайте, — повторила она. — Не скрою, Ирридар меня выиграл как приз, но за это он получил право основать свой род, и я в него вошла как невеста. Он не может отказаться от меня, если я не нарушу правила приличия и не изменю ему. Поэтому он обещал жениться. — Она замолчала, обдумывая, как преподнести неприятную для нее правду, но все же продолжила: — Если я выполню его условия. — Она снова замолчала, прикидывая, что можно сказать, а о чем лучше умолчать.

— Какие условия? — не выдержала берка.

Орчанка наконец решила для себя, что можно говорить, а что нет, и продолжила:

— Это не важно, хотите, у него спросите. Я же в ответ выставила свои условия.

Девушки жадно внимали ей, желая услышать откровения.

— Условия такие. Я дам согласие на других жен, если они будут красивые. — Она оглядела всех, и их щеки стали пунцовыми. Видимо, каждая примеряла на себя наряд невесты, определяя, насколько она соответствует эталону красоты. — Если они будут послушны ему, покажут свое искреннее уважение… — Она с усмешкой посмотрела на каждую в отдельности и закончила: — И если я увижу, что они его искренне любят.

В столовой воцарилась тишина. Девушки обдумывали сказанное орчанкой. Ганга тоже молчала, все, что было нужно, она сказала, она была первой невестой, и с этим уже ничего не поделаешь.

— Как жаль! — наконец произнесла Лианора. — Я уважаю хозяина и люблю его, но я некрасива-а-я-а, — прорыдала она.

Остальные сначала оторопело уставились на нее, а потом все вместе стали уговаривать и утешать.

— Ну что ты, Лия, ты очень красивая. — Вирона встала, пересела к ней поближе и обняла ревущую дворфу. — Ты гораздо красивее некоторых.

— Правда-а? — прохлюпала дворфа. — Ты считаешь, что я красивая? Но я маленькая и широкая!

— Успокойся, ты хоть и маленькая, но красивее той же Ринады, — погладила ее по голове Вирона.

Берка вскочила:

— Да, Лия, ты красивее многих. Хоть ты и невысокая, но ты не такая толстая, как Вирона, вот ей уже никогда не стать невестой нашего спасителя. Что касается меня, — она обвела всех горящими от негодования глазами, — то я не претендую на роль невесты. Да и зачем барону иметь жену-свинарку. — Она развернулась и выбежала из комнаты.

Девушки удивленно посмотрели ей вслед.

Дворфа укоризненно взглянула на Вирону и покачала головой.

— Ну что ты ее все время задираешь? — мягко спросила она.

Лианора уже успокоилась и стала прежней — твердой как скала и доброй, как бабушка.

— Да больно нужно задирать эту выскочку, — прошипела Рона. — Меня тоже вычеркните из невест. Не гожусь я для этого. — Она раздраженно дернула плечом, набычилась и вышла вслед за Ринадой.

— Ой! — спохватилась дворфа. — Мне же надо продукты принять! — И быстро покинула зал.

В столовой остались трое: Ганга, с удивлением наблюдавшая за происходящим, Рабэ, стоявшая тихо как мышка за ее спиной, и Чернушка, сидевшая задумчиво, устремив взор в потолок.

— Странное у тебя имя, Чернушка, — прервала затянувшееся молчание Ганга. Она украдкой разглядывала замечтавшуюся чернокожую девушку и не могла не отдать ей должное — та была красива, неповторимо красива своей необычностью.

Чернушка посмотрела на Гангу:

— Это имя мне дал мой друг, а раньше меня звали Ильридана.

Орчанка оглядела чернокожую красавицу: спокойная, решительная, воинственная, красивая, надежная. Да, она была бы не прочь иметь такую сестру, но кое-какие сомнения все же оставались…

— Это не ты ли хотела принести в жертву Ирридара? — сопоставив услышанное от Фомы про черных ведьм и увиденную здесь в поместье Ильридану прищурилась орчанка.

— Нет, это мои сестры. Они хотели и меня принести в жертву, но… но не смогли.

— А почему? — Ганга подалась вперед, поняв, что наконец-то подобралась близко к тайне жениха.

— Спроси у него, — неожиданно ответила девушка и поднялась. — Мне тоже пора, скоро смена караулов.

Она ушла, оставив разочарованную Гангу наедине со служанкой и невеселыми мыслями. Орчанка не ожидала, что у нее появится столько соперниц, не понимала мотивов своего жениха, который заполнил дом Овора красавицами. С одной стороны, он не проявлял к ним никаких чувств, с другой стороны, зачем было их собирать. Он был для нее непонятен и притягателен одновременно.

Вирона, пылая яростью, гневом и ревностью, вошла в свою комнату. Поместье было большое, строилось с размахом, и свободных комнат было достаточно. У нее даже была не комната, а апартаменты: спальня, гардеробная и маленький уютный зальчик с камином. Она бухнулась в кресло и разревелась. Все в этой жизни происходит не так, как ей думалось в детстве, не так, как она представляла себе в своих девичьих мечтах. Вместо счастливой жизни на какой-нибудь обитаемой планете она торчит тут одна. И единственную отдушину, которая у нее была, и ту забрали. Вирона вытерла глаза и уставилась на огонь в камине. Она, конечно, отдавала себе отчет, что когда-нибудь, возможно, даже скоро ее отзовут и она вернется в мир, напичканный плодами цивилизации. Она бросит все здесь и забудет как страшный сон. Юный барон тоже останется здесь, и, быть может, она даже будет по нему скучать. Но сейчас ей нужна была его грубая ласка, нужно было чувствовать его сильные руки на своем теле и пылать жаром желания, чтобы потом млеть, лежа рядом с ним.