— Рострум, на выход, — приказал я. — Видишь духов? Что с ними можно сделать?

— Если вы их пустите в сумку, я с ними переговорю, — ответил мой дух в костяшках.

— Давай веди переговоры, у меня там еще жезл шамана лежит. Может, их в жезл?

— Ни в коем случае! — воскликнул Рострум. — Духи там испытывают огромные муки, оттого очень обозленные.

Он улетел, а я задумался, как он может работать на одной со мной скорости? Но ответа не нашел.

Пока магистр разбирался с духами, я разобрался с шаманами. Прыжок телепортом, и я оказался рядом с одним, отобрал жезл, потом перепрыгнул ко второму, тоже выдернул жезл из рук и, не удержавшись, дал пинка, но без подкачки энергии. Снова вернулся в седло и увидел, как три духа скрылись в сумке. Пора выходить из ускорения. Спокойно еду дальше, не оборачиваясь, а за спиной яростный вопль двух глоток. Представляю, что случилось с шаманами, которые вдруг обнаружили, что остались без своего оружия.

Орочий пир — это площадка перед шатром, застланная шкурами, и невысокие столы, как наши азиатские дастарханы, отдельный стол для вождя и приближенных. Недолго думая я пошел следом за магистром и на шипящий вопрос одного из орков: "Куда прешься?" — просто двинул его в морду так, что он улетел метров на пять и упал без чувств. А второму ответил: "Меня лично доблестный мураза пригласил", — и, отодвинув его плечом, уселся рядом с учителем. Что интересно, вождь все это видел и не вмешивался, а когда я сел, сказал: "Уметь выбить себе место — это путь к вершинам для настоящего мужчины". Он переломил лепешку и, подозвав женщину, кивнул на меня, та взяла половину и отнесла мне. Я встал и с поклоном взял свой кусок, потом снова сел, удобно скрестив ноги, как орки. Посольские, кряхтя, пытались половчей устроиться за низкими столами, такая поза им была непривычна. "Осторожно ешь, — предупредил меня магистр, — такое расположение вождя часто приводит к отравлениям". Но мне не надо было беспокоиться по поводу отравы, Шиза могла распознать и нейтрализовать все существующие на планете яды.

На столе было обилие мяса — вареное, жареное, копченое — и незнакомые каши. В глиняные чарки орчанки разливали напитки. Но на первом месте было что-то наподобие кумыса, который я любил пить во время службы в Казахстане. Рядом с вождем сидел орк, который произносил тосты и здравицы, и все должны были выпить свой "кумыс". За полнотой чарок следили специальные орчанки. Посольские, морщась, глотали и давились бражным напитком, я дул его за милую душу, выпивая каждую чарку полностью. Один раз Шиза обнаружила в напитке яд, я не стал его нейтрализовывать, а, выйдя в ускоренный режим, поставил перед одним из шаманов, подменив чарки. Мы выпили, и орк грохнулся на спину, из его рта запузырилась пена. Охрана хана быстро подняла шамана и унесла, краем глаза я заметил, что орчанку, наливавшую эту местную бормотуху, по-тихому скрутили и утащили с глаз.

Вождь периодически бросал на меня взгляды, в которых проскальзывало удивление, и было отчего: посольские давились местным "кумысом", а я наяривал за двоих.

— Я вижу, помощник, тебе понравился наш гайрат из молока лорхов, — с легкой усмешкой произнес вождь.

— А что ему не пить? — за меня произнес посол. — Этот юноша теперь в роду Гремучих Змей.

Зрачки муразы мгновенно расширились и опять стали прежними, хотя лицо все время оставалось добродушным.

— И давно ты стал Гремучей Змеей? — спросил он, рассматривая меня пристальным взглядом.

За меня вновь ответили, на этот раз толстый орк, сидящий по правую руку от вождя. Он зашелся смехом и пророкотал:

— Сегодня! Он умудрился наткнуться на сиську шаманки и решил ее пососать!

Все орки, и вождь в том числе, заржали во все свои луженые глотки.

— Хотел бы я, чтобы ты, помощник, прожил подольше, но, видно, не судьба! — сказал вождь, отсмеявшись, и потерял ко мне всякий интерес.

Пир продолжался. Нас развлекали танцем молодые орчанки, они лихо выделывали коленца под бубны, которые держали в руках. Двигались они слаженно и даже грациозно, а порой соблазнительно, когда поворачивались спиной и синхронно трясли попками.

Следом за танцовщицами вывели рабов. Орки оживились. Следящий за пиром местный распорядитель провозгласил, что сейчас молодежь покажет свою удаль в боях с рабами. Среди рабов были люди, дворфы и, к моему уливлению, орки, а еще один снежный эльфар, уже немолодой и с лицом, не выражающим никаких эмоций, настолько он хорошо владел собой.

— Доблестный мураза! — осмелился я обратиться к вождю. — Могу я попросить вас об этом снежном эльфаре?

— Ты хочешь с ним биться? — приподнял бровь орк.

— Нет, уважаемый вождь, — я поклонился, сидя. — Я хочу его выкупить.

— Зачем он тебе? — Во взгляде вождя сквозил неприкрытый интерес, и было понятно, что я для него представлялся чем-то вроде развлечения от скуки.

— Я буду первым хуманом, имеющим в слугах снежного эльфара, — ответил я.

Вождь задумался:

— Твои мысли и поступки мне понятны, помощник. Но твоя жизнь, скорее всего, будет скоротечна. Я продам его тебе за сто золотых илиров. — Он оскалился, предвидя мое разочарование.

Но я достал кошелек из сумки и положил на стол. Мураза озадаченно посмотрел и указал пальцем на мешочек. Служанка быстро подхватила деньги и с поклоном преподнесла его вождю. Тот высыпал его содержимое на стол и засмеялся.

— Может быть, я был не прав по поводу тебя, помощник, и ты сможешь выжить. Эльфар твой!

Я поклонился, встал из-за стола и подошел к своему новому рабу.

— Пошли, эльфар, — позвал я и, не ожидая его реакции, направился к выходу из стойбища.

Когда мы прошли охрану я повернулся к нему.

— Я могу тебя отпустить прямо сейчас, если ты способен самостоятельно выбраться из степи. Если нет, побудешь моим рабом до возвращения в Вангор. Что скажешь?

— Почему? — спросил он лаконично.

Я посмотрел в его ярко-голубые глаза и без всякой усмешки ответил:

— На этот вопрос ты должен будешь найти ответ сам. Я жду твоего решения.

— Я побуду рабом, — кратко ответил он.

Я помахал рукой стоящим недалеко "Степным варгам", и они неохотно подъехали.

— Что надо? — неприветливо спросил знакомый десятник, обещавший меня убить.

— Надо моего нового слугу доставить к повозке магистра, — ответил я, не обращая внимания на настроение воина.

— Мы тебе что, посыльные? — возмутился десятник.

— Золотой, — я, как фокусник, показал ему монету, которую ловко крутил между пальцами.

— Два, — тут же стал торговаться он.

Я улыбнулся и отдал ему два золотых илира.

— Ступай с ними и жди меня, — приказал я новому рабу и, развернувшись, вернулся за стол.

— Помощник! — рядом очутился пожилой орк. — Мураза хочет переговорить с тобой, следуй за мной! — не попросил, а приказал он.

Ничего не оставалось делать, как следовать за ним. Мы подошли к шатру вождя с другой стороны, и там был еле заметный второй вход.

— Заходи! — приказал он.

Я нагнулся, отодвинув шкуру, и упал без движения. Ловкие руки подхватили мое тело и затащили внутрь, там бросили на пол. Я не мог пошевелиться и только пытался осмотреться. Внутри сидели верховный шаман и орк, под личиной которого скрывался лесной эльфар. В руках он держал парализатор. Так вот чем меня накрыло, понял я, но уже ничего сделать не успевал, на руки мне надели ненавистные кандалы, отсекающие магию.

Шаман, хромая, подошел ко мне и плюнул в лицо.

— Змеиный гаденыш, — прошипел он. — Думал, убил меня, как моего ученика? — Его взгляд пылал яростью и ненавистью. — Отрубите ему руки по локоть и ноги по колено! — приказал он кому-то, кого я не видел.

— Подожди, уважаемый Сарги, так он умрет быстро, истекая кровью. — Эльфар подошел, открыл мне рот и сунул туда что-то. — Это, берк, — обратился он ко мне, — лиана-убийца. Она будет расти в тебе, не давая умереть, потом поглотит твою душу, не отпустив за грань, а что случится дальше, ты узнаешь уже сам. — Он гнусно захихикал, а в меня по языку и гортани поползло что-то, что он положил мне в рот, прерывая все попытки выплюнуть эту гадость. Потом раздался свист, и меня пронзила дикая боль в ноге. Раздался новый свист, и новая боль затопила мое сознание.