Генри в миг преобразился.

– Рассказывай. – Он сел за стол и внимательно посмотрел на Карла.

Наш отряд вновь, беспрепятственно ехал дальше, повозки скрипели, лорхи мычали, а орки лениво подхлестывали вожжами быков. Но больше от скуки, чем от желания ехать быстрее. Быки, видимо погруженные в размышления о смысле жизни, не обращали на эти шлепки ровно никакого внимания.

Мы ехали до темноты. Отряд снежных эльфаров, что заступил нам дорогу ускакал. Я просто довел до их сознания простую истину. Как человек милосердный и чтущий законы гор, никого убивать не буду, но каждому, кто усомнится в моих словах, просто оторву руки. Это подействовало. Быть убитым в поединке, эти гордецы могли захотеть все до единого. Но вот оставаться на всю жизнь калеками и главное, посмешищем для других, таких дурней среди них не нашлось.

Подобрав командира, они быстро ускакали прочь. Даже доспехи и коня не оставили. Я решил этим воспользоваться. Подъехал к нахмуренному леру Манру-илу и позволил себе маленькую месть.

– Не думал, лер, что снежные эльфары такие жадные. Это, как-то, даже неблагородно. Затем, вздохнул и махнул рукой. – Но я в гостях и прощаю этих недотеп. – Эльфар недоуменно на меня посмотрел.

– Простите, тан, – уставившись на меня маленькими, заплывшими жиром глазами, как баран на новые ворота, произнес он. – Я не понимаю, о чем вы говорите…

Я усмехнулся:

– Когда по возвращению в Вангор расскажу друзьям, что снежные эльфары перестали соблюдать вопросы чести в поединках, то мои друзья посмеются. Да! Чего только не бывает на свете!..

– Да о чем вы, тан?! – Эльфар был поражен быстрой расправой над его соотечественником и не до конца смог оценить обстановку.

– О том, уважаемый лер Манру-ил, что по закону поединка, мне, как победителю, должны были оставить, коня, броню и оружие побежденного.

– О! Об этом не беспокойтесь, вам все вернут, – поспешно произнес позеленевший эльфар.

– Благодарю, но теперь мне ничего не нужно, – отвернувшись равнодушно произнес я. – Я не бедный человек и в доспехах не нуждаюсь. Просто дело принципа. А то, после разговора с вами, может показаться, что я клянчу у вас эти доспехи. Пусть они останутся у этого бедняги. Его создатель обделил умом, так пусть ему наградой будут его доспехи. – И не дав времени, ответить пораженному в самое сердце снежному эльфару, я пришпорил коня и поскакал к своему отряду. Больше я с ним не разговаривал.

С темнотой мы въехали в поселок снежных эльфаров и я вместе с Гангой был приглашен в дом главы поселка. Поблагодарив за приглашение, я вежливо отказался. Мы заночевали на постоялом дворе.

Как я понял, слухи о том, как мы отомстили негостеприимному дворфу, сюда дошли быстрее нас. Хозяин постоялого двора был сама любезность. Нам с Гангой предоставили большие апартаменты из двух комнат, с большой деревянной ванной наполненной горячей водой.

Я сразу же полез в воду. Ганга, привыкшая к простоте оркского быта, фыркнула, сняла запыленную одежду и недовольно полезла следом. Она даже не замечала, что каждый день ее одежда была очищена с помощью заклинания идришей.

– Что за привычка мыться каждый день? – проворчала она, усаживаясь ко мне спиной. – Наши старики говорили: «кто часто моется, тот удачу смывает».

– А наши старики говорили: «Кто не моется, тому творец не подает».

– Это почему? – Ганга повернулась ко мне полубоком.

– Потому, что он любит чистых. Чем отличается разумный от свиньи? – спросил я.

– Как чем? Разумом. Это все знают.

– Знают, да не используют.

– Это ты к чему сейчас сказал? – спросила Ганга, чувствуя подвох в моих словах. Она, вообще, очень чувствительная особа. И сейчас почувствовала как под водой зашевелилась моя «рыба». Запустила руки за спину и стала ее ловить.

– А к тому, что свинья разумом не обладает и валяется в грязи. Ей все равно чистая она или нет. А разумный должен понимать, что он не свинья, поэтому, должен следить за чистотой своего тела. Поняла?

– Поняла! – торжествующе ответила Ганга, поймав пескаря, который в ее руках превратился в толстолобика.

– Э-э… ты это… отпусти, – попробовал сопротивляться я.

– Ни в коем случае, – решительно ответила Ганга, – я его буду мыть. И показав клыки, радостно произнесла. – Я разумная.

В этом я не сомневался и вздохнув, отдался ей. Наше мытье превратилось в битву двух лососей в мелком водоеме. Вода выплескивалась на пол… и все такое прочее.

Вылезая и томно потягиваясь, выставляя на обозрение свое совершенное тело, она промурлыкала:

– Вот уж не думала, что мыться, бывает так приятно. – Затем, как была мокрая, улеглась на постель.

Забравшись в постель, мы быстро уснули. Было душно и жарко. Я ворочался, скинув одеяло и в какой-то момент неожиданно очутился на Земле.

Самое странное было в том, что я не видел в этом ничего необычного. Ну, кроме «любимой тещи», которая уперла руки в выдающиеся складки на боках и в упор смотрела на меня. Любая свинья в нашем батальонном свинарнике позавидовала бы таким складкам.

– О! Черт! – выругался я. – Приснится же такое. Где я нагрешил? – Я в упор смотрел на склонившуюся на до мной, Маргариту Павловну.

Лежал я на диване в нашей квартире. На мне были треники с вытянутыми коленями, майка – алкоголичка, туго обтянувшая выпирающий животик. Я с нескрываемым недовольством смотрел на мать моей жены Люськи.

– Ты сам грешник до мозга костей, тунеядец, – прошипела теща. – Вставай.

– Это еще зачем? И где… Люся? Вовка?

– Твое солнышко на работе, а ты тут валяешься, как тюлень. А сын в школе. Вставай, кусок жира!

– Да что вам от меня надо, Маргарита Павловна? Я у себя дома…

– Ты не у себя дома, студень без мозгов. А у моей дочери дома. Тебя не было больше года и теперь поглядите на него! Явился, не запылился! А эта дуреха тебя приняла. Но ничего, я ей помогу счастье обрести.

– Убьете меня. Да?

– Нет, зятек, лучше.

– Четвертуете? За это вас посадят. Лет на десять. Убить героя войны … это…

– Больно надо тебя убивать. Вылечить тебя хочу.

– Вылечить? От чего?

– От глупости. Вставай, времени мало. У Гургена, что мясом торгует на рынке, появилась «Кремлевская» таблетка. Выпьешь ее и получишь в награду ум и удачу. Давай, поднимайся.

– Откуда у этого армяна, такая таблетка? – не поверил я и вспомнил красноносого торговца мясом на рынке. Люська всегда у него затаривалась. А тот пел ей комплименты.

Я попытался сопротивляться. – У него кроме мяса и крысиного яда ничего никогда не было. Хотите его руками от меня избавиться?

– Это у тебя ничего никогда не было, а армяне знают, что и где достать. Люди уже такие дела проворачивают… Вставай. Или помочь?

– Не надо, сейчас встану – недовольно ответил я. Сил оказать сопротивление натиску Маргариты Павловны у меня, почему-то, не было, но все же спросил – Бесплатно что ли раздает?

– Гы-Гы, – засмеялась теща. – Бесплатно! Ты совсем умом тронулся? За деньги, за большие деньги. Десять тысяч рублей.

– Ого! Это можно жигули, шестерку купить… – А они у вас есть?

– У меня нет.

– И у меня нет, Маргарита Павловна, так чт, о не повезло нам. – Я собрался сеть на диван.

– У Гургена есть. Он в долг дает.

– В долг? – засмеялся я. – А чем отдавать?

– Выпьешь таблетку, поумнеешь и найдешь способ. Мне дочка рассказывала, как Гурген… Впрочем, неважно. Оделся? Пошли.

Мы прошли по городу пару кварталов. Стояло лето, солнышко светило. Народу было мало на улицах.

– А где все? – спросил я. – Что-то людей мало. Таблетки у Гургена купили и вымерли?

– Все на работе, зятек, Андропов всех бездельников разогнал…

– А как же вы? – вырвалось у меня и я сжался под ее ледяным взглядом.

– А я как узнала, что ты вернулся, так взяла отгул.

Мы зашли на полупустой рынок. Продавцы скучали и глазели на редких покупателей, в основном, пенсионеров.

Прошли в мясной павильон. Нас увидел Гурген и расплылся в улыбке.