Она посторонилась, но он не стал заходить.

– Арнелла, – Родерик посмотрел на нее, и слегка смягчился.

Она хмурилась и куталась в длинный халат, взъерошенная и сердитая как нахохлившаяся птичка. Тонкие запястья в широких рукавах халата казались еще более хрупкими, темные волосы разметались по плечам, под глазами пролегли тени – плохо спала.

– Я обещал, что мы поговорим утром, и вот я здесь.

– А толку говорить, если ты все равно меня не слышишь? – буркнула Арнелла.

– Куда проще порвать со мной, правда? Когда я с ног валюсь от усталости.

– От попойки с Изергастом ты валился!

Родерик выдохнул и собрал пальцы в знак равновесия снова. Вот уж парадокс – с тварью хаоса справиться проще, чем с любимой девушкой.

– Я готов поговорить с тобой и обсудить что угодно, – сказал он.

– Ничего ты не обсуждаешь! – возразила Арнелла. – Мы только спим вместе. А потом ты все решаешь сам и делаешь так, как удобно тебе. Меня с легкостью сослал в свой дремучий Адалхорт, а как приехать на свадьбу моей мамы в соседний Фургарт – это очень далеко!

Родерик снова прикрыл глаза, успокаивая пламя. Она так молода, в ней огонь, который пока больше обжигает, чем греет, а у него, в конце концов, жизненный опыт…

– Мне очень жаль, что я пропустил свадьбу твоей матери. Но положение сложное. Я не хочу сейчас ссориться с Советом, не хочу, чтобы назначили нового командующего патрулем…

– Потому что претит подчиняться другому? – съязвила она, упрямо вздернув подбородок.

– Да потому что тогда тебе придется идти в хаос под чужим руководством, как ты не поймешь! – рявкнул он. – И хорошо, если им хватит мозгов поставить Моррена или Рурка. А если какую-нибудь шишку, приближенную к Совету? Какого-нибудь крючкотвора, который и хаоса не нюхал! Что тогда? Ричпок сказал, у них есть улики против тебя, Арнелла! Я не могу идти против Совета. Я сейчас как канатоходец над пропастью, а все потому, что ты не стала обсуждать со мной такую малость как покушение на императора! Почему же ты не спешила откровенничать со мной, а?

– Потому что ты отговорил бы меня, – отвела она взгляд.

– А вот Эммет всегда рядом и поможет. Как удобно. И императора убить, и поцеловать. Может, он еще для чего-нибудь пригодился, а я и не в курсе!

Арнелла возмущенно ахнула, а ее щеки загорелись румянцем. В домике по соседству приоткрылась дверь и показалась рыжая голова Николаса, но стоило Родерику глянуть в его сторону, как он сразу исчез. Понятливый.

– Ты требуешь, чтобы я тебя слушал. А сама ты слышишь меня? – продолжил он. – Я все это делаю ради тебя, Арнелла! И твоя мама, кстати, не вышла бы вчера замуж, если бы я не вытащил ее из дворца!

– А ты бы не дымился сейчас как еловая шишка, если бы я не пришла к тебе после Лабиринта! – выкрикнула она.

– Спасибо, – язвительно поблагодарил он. – Но я думал, тебе и самой хочется быть со мной. Видимо, я ошибался. Если хочешь быть с Эмметом, так и скажи.

– Да при чем тут Эммет?!

– Не знаю, – ответил Родерик. – Он молодой, богатый и здоровый. Отличный жених по всем параметрам. И в важные моменты твоей жизни именно он рядом с тобой. А не я. Ты это верно заметила. Меня ты, похоже, рядом не видишь. Иначе не швырялась бы кольцами.

– Я не швырялась, – возразила Арнелла.

– Я хотел сделать тебе предложение, – сказал он. – Снова. Но с меня хватит. Если передумаешь – мой фамильный перстень лежит там, где ты его оставила. Надеюсь, ты наконец повзрослеешь. Или перестанешь дурить мне голову.

Огонь заметался в ее глазах, а потом Арнелла с грохотом захлопнула дверь перед его носом.

Зарычав, Родерик что есть силы застучал в дверь кулаком, и Арнелла снова ее распахнула.

– Чего тебе? Я еще не повзрослела! – яростно выпалила она.

– На тренировку, Арнелла Алетт! – приказал он. – Ее никто не отменял.

В кабинете Изергаста царил полумрак, лишь пара свечей разгоняли тьму, да легкая мерцающая дымка стелилась по полу туманом.

– Снова гроб? – буркнула Миранда, увидев приветливо распахнутую крышку и бархатное нутро.

– Нет. Сегодня мы займемся кое-чем поинтереснее, – заявил Изергаст. – Присаживайся.

Он отодвинул ей стул, и Миранда опустилась на мягкое сиденье, обитое кожей. Легкое дыхание коснулось на миг ее волос, но вскоре мастер Изергаст сел напротив. Эрт, не найдя для себя стула, устроился на диване.

– Одна из величайших возможностей некромагии – ментальное воздействие, – сказал Изергаст. – Душа – то единственное, что остается после смерти. Поэтому, по моему глубокому убеждению, луч некромантии – самый могущественный. Ведь мы можем влиять не только на тело, но и на душу, воздействовать на мысли, мечты, желания…

– Вы пытались воздействовать на меня вот на этом самом диванчике, – напомнила Миранда. – Но разве так можно?

– Нельзя, – вздохнул Изергаст. – И если тебя поймают на ментальной магии, то могут привлечь к ответственности. Чего тебе?

Он повернулся к Эрту, который поднял руку.

– Если, – сказал тот, и Изергаст одобрительно кивнул.

– К тому же, доказать вину сложно, – продолжил он. – Магический след быстро рассеивается, и пока дело доходит до суда, обычно тает как прошлогодний снег. Начнем с простейшего – передача мыслеформы.

– Опять ваши надгробия смотреть, – вздохнул Эрт.

– В прошлый раз твой памятник получился отвратительным, – не пощадил его Изергаст. – Я говорил – ворон, а ты усадил на гранит петуха.

– Я отвлекся! – пожаловался Эрт. – Это сложно!

– Вот иди и учись концентрации, – он безжалостно ткнул в раскрытый гроб. – Постарайся не подавиться печеньем на этот раз.

Эрт, вздыхая, поднялся и поплелся в гроб. Улегшись на подушечку, скрестил руки на груди, и крышка плавно опустилась. Изергаст повернулся к Миранде и посмотрел прямо в глаза.

– Миранда Корвена, – он произнес ее имя нараспев, точно какое-то заклинание. – Готова внимать моей мудрости и ловить каждое слово?

– Допустим, – согласилась она.

– Тогда попробуй передать мне образ. Сперва представь его в своей голове, с яркими деталями, ощущениями, запахами, а потом посмотри мне в глаза, удерживая эту картинку. Мы с белобрысым зародышем практиковались на надгробиях, пока он не опошлил все своим петухом. Итак, форма памятника, материал, выбитое имя с датами рождения и смерти. Зацепись за эти детали. Быть может, добавь лишайник на старый камень или парочку трещин. Поняла?

Миранда кивнула и закрыла глаза, и его пальцы коснулись ее рук.

– Это обязательно? – спросила она.

– Помогает установить контакт, – пояснил Изергаст. – Не отвлекайся.

Миранда представила прямоугольный памятник из белого мрамора, написала на нем размашистыми золотыми буквами «Моррен Фергюс Изергаст», рассадила в траве маргаритки и, открыв глаза, нырнула в изумрудную зелень.

– Мило, – оценил он. – Не совсем в моем стиле, конечно, но за цветочки спасибо. Буквы дрожат, а памятник плоский как бумага. Попробуй еще. Ты можешь лучше.

Выдохнув, Миранда вновь закрыла глаза, но сосредоточиться не получалось – взгляд Изергаста ощущался так явно, как будто он касался ее кожи: погладил щеку, прикоснулся к губам, опустился в ямку между ключицами. Его пальцы погладили ее кисти и обхватили запястья.

– Волнуешься, студентка Корвена? – заметил он.

Не открывая глаза, она обхватила пальцами его запястье и нашла пульс.

– Вы тоже, мастер Изергаст, – ответила она. – Неужели видение собственной смерти так вас растревожило?

– Ничуть, – ответил он бархатным голосом. – Так что там с могилкой? Готово?

– Почти, – соврала она. – Еще копаю.

Изергаст вздохнул и сплел свои пальцы с ее.

– Детали, – напомнил он. – Лучше что-то такое, что задевает лично тебя. В эмоциональном плане. Представь, что ты стоишь там, у памятника и горюешь о моей скоропостижной кончине. На что бы ты обратила внимание? Погода, влажная земля пачкает твои туфли, птицы раздражающе чирикают…