Дядя? Неужели этот паренёк — племянник надзирателя? Ох уж эта старинная песня «они первые начали» — никогда точно нельзя быть уверенным, правда ли это. Но судя по тому, что столб был переломлен пополам — кто-то был явно сильнее «нулевого».

— Разберёмся позже. Граждане, расходитесь, тут небезопасно, я вызову электриков к вечеру. Надо бы парня к врачевателям отнести, ну-ка… — надзиратель Ди подхватил парня, затем ненадолго отвернулся. — Стрекоза, кажется? Спасибо. С меня причитается. И тебе, Чан — моё предложение всё ещё в силе. Ну, Сяоху… рассказывай, сколько их было?

— Трое… Одного, самого мелкого, я помню, кажется, зовут Ван Вэй.

— Да уж, Ван Вей… Какое редкое имя…

Дальше разговора я не расслышал. Мы медленно и молча отправились дальше по дороге домой, но нас окрикнули.

— Стойте! Куда ж вы! Вы ж моего внучатого племянника спасли!

Старушка догнала нас и водрузила мне на колени здоровенный кулёк из домашней еды — перепелиных яиц, каких-то рисовых пирожков и сдобы.

— Спасибо, добрые люди.

— Спасибо, бабушка, — дуэтом ответили мы ей.

Хоть мы и неплохо наелись в лапшевне бабули Хо — пирожки оказались весьма вкусными, я поделился с Сян. После лёгкого перекуса мы наконец-то разговорились.

— Никогда так не делай больше, ты меня напугал! — с напускной строгостью сказала Стрекоза. — Ты прямо как маленький ребёнок — полез туда, где электричество!

— Ты и сама чуть туда не сунулась, — напомнил я.

— Я — да, но мало ли, что могло быть с тобой!

Честно говоря, меня её заботливость уже начинала немного бесить. Как и собственная беспомощность.

— Это же школьная программа и банальная интуиция — шаговое электричество, проводимость среды. У меня резиновые колёса у каталки, бамбуковый шест — тоже диэлектрик.

— Ха! Слова-то какие знаешь. Тебя же в двенадцать лет вряд ли кто-то учил, как обращаться с электричеством.

И вот опять. Вообще, я постоянно забываю, что я в глазах Чан не мужик с тридцатилетним опытом жизни в сибирских условиях, к которому ещё просуммировались двенадцать лет жизни китайского школьника. А просто тот самый китайский школьник, потерявший в развитии семь лет! Снова так и подмывало сказать правду — но решил, что повременю с этим.

Быстро стемнело — я и начал забывать, что на югах это происходит сильно быстрее, чем в Сибири. Мы вышли из района малоэтажной застройки и двигались теперь вдоль стадиона, облепленного, как муравейник, деревянными лачугами. Улица, хоть и широкая, опустела, лишь иногда проезжал велофургончик и редкие самокатчики. Откуда-то пахло домашним скотом. Сян ускорилась — мы и так задержались из-за истории с племянником надзирателя Ди, да ещё и райончик был не вполне дружелюбный. Я хорошо помнил выходки Ионглианга из местного клана во время сражения в пентхаусе Янсена.

Ну, и стоит ли говорить, что избежать неприятностей не удалось. На одном из поворотов, на узком тротуаре прямо перед нами нарисовались двое долговязых парней в спортивной форме.

— Во блин, — проворчала Сян в сторону. — Ну неужели опять…

— Здрасьте, гости дорогие. Какими судьбами идёте через нашу местность?

— Мальчики, имейте совесть, — начала Сян. — Я не хочу драться! Я хрупкая девушка, а Чан — неработоспособный, травмированный…

— Стоп-стоп, — немного бесцеремонно прервал её я. — Господа, вы с какой целью интересуетесь?

Прятаться за женскую юбку не очень-то хотелось.

— Да ясно почему, — цикнул выбитым зубом второй. — Время позднее. Чего вам тут надо? Чего забыли? От циановых, поди, припёрлись?

— Ну, допустим, не от циановых, а от рыночников, — сказал я. — И не припёрлись, а едем вот туда, — я указал в сторону высотки Янсена.

— Богатые, значит! Но я вас в тех краях не помню. А тот квартал — еще наша земля, ну или приграничные. А ну гоните коины за проход!

Интересно, какого они рейтинга? Вот бы обладать тем приложением! Он шагнул ближе. Я примерился и подумал: если вдарить уже знакомым приёмом после заряда Сян — как далеко он отлетит?

Нет. Пожалуй, этот конфликт я решу немного иначе.

— А мы здесь недавно. Я, по крайней мере. Я семь лет в коме лежал, прикинь? Вчера очнулся. А Сян меня спасла, вот так. А всего минут двадцать назад мы вместе спасли двенадцатилетнего мальчика, племянника одного влиятельного человека. Очень, знаешь ли, утомились. Так что если вам так грустно этим тоскливым вечером, то рекомендую пообщаться в первую очередь со мной, а не с уважаемый Сян. Кстати, ты знаешь, чей это предмет?

Во время короткого монолога я как бы невзначай залез рукой в карман под сиденьем кресла и выудил кнут, отвоёванный вчера в схватке с Тао. Он там так и лежал с тех пор. Как с ним обращаться — я понятия не имел. Но начал медленно, методично разворачивать.

— Ах ты… — начал второй, сначала отпрыгнул в сторону, а затем, едва не замахнулся на меня, но вдруг где-то сзади, из окон деревянных лачуг, послышался голос, показавшийся знакомым.

— Эй, парни, — я заметил, что он едва не ржёт. — Я видел этого парня вчера вечером на вечеринке у Янсена. Вам не стыдно? Как складно парень говорит-то! И он всерьёз намерен защищать девушку. Безногий парень на коляске, да! А в руках у него кнут, который я видел у бойца Тао из Циановых. И уж поверь, он бы сам его по доброй воле не отдал бы.

Я не смог развернуться, чтобы увидеть лицо говорившего, но вспомнил — это был тот самый задира Ионглианг Ю. Второй посмотрел почесал затылок.

— Ван, Ионглианг хочет сказать, что колясочник более мужественен, чем мы оба? Чем два олимпийца?

— Выходит так. И он, блин, прав. Ну, пошли, безногий господин, проводим до ваших небоскрёбов…

Он схватил кресло за ручки, грубовато съехал с тротуара на проезжую часть и резво, почти бегом покатил меня вперёд. Сян еле поспевала.

— Э-э, чувак, осторожнее. Не дрова везёшь! — прикрикнул я.

— Что? Дрова? Ха, да ты шутник. Никогда такой фразы не слышал. Что, не нравится быстрая езда?

— Конечно, нравится, потому что какой… какой горожанин не любит быстрой езды? — кивнул я.

В общем, мы миновали последний перекрёсток перед стадионом, парни выпустили коляску из рук и ушли, напевая какую-то известную песню.

И вдруг я вспомнил! Вернее, вспомнила та часть памяти, что осталась от моего умершего юного родственника. Это была группа «Happy Avenue», пекинские этно-рокеры, некогда очень популярные. Вероятно, настолько популярные, что могли нравиться юному Чан Гуну.

Сян тоже напела пару строчек, заметно успокоившись. Затем сказала:

— Да, спасибо, что защитил. Но этого не стоило делать, если бы тебя ушатали — я бы тебя не спасла. Шаодань ещë не перезарядился.

— Они бы все равно не напали бы, видно было по рожам. Безобидные. Им сказали следить, а мы подозрительно выглядим… Погоди.

Впереди был крупный перекрёсток, за ним — небольшой пустырь, через которую медленно, неспешно шли двое мужчин в странных синих балахонах. У меня редко работает интуиция, по крайней мере — раньше, но тут я прямо четко почувствовал опасность.

— Какие-то они стремные, — согласилась Сян и остановилась. — Я прямо отсюда чувствую, какие они мощные.

— Прикинь, я тоже чувствую, — сказал я.

В этот момент две фигуры остановились, развернулись ко мне. Я поймал их взгляд и заметил белые, даже не европейские — какие-то нордические морды лица. А затем один из них поднял руку, молча указав на меня.

— Та-ак… Только не надо… — успел сказать я, но было поздно.

Это снова началось — решение бежать приняла Сян — она уже привычным манёвром схватила коляску за ручки, слегка наклонила назад и понеслась по асфальту, широким полукругом вокруг странных личностей.

Рука мутного нордического типа с указующим перстом неотрывно следовала за мной, словно стрелка гигантских часов.

— Сян, твою же… дивизию, прекрати!

— Причём здесь дивизия⁈

Впрочем, бежали мы недолго. Товарищи в балахонах оставались недвижимыми, лишь один из них продолжал следить за мной пальцем. Вскоре мы пробежали отрезок улицы, достигли поворота во двор нашей высотки с пентхаусом и набрали домофон.