Придумай, что-нибудь, сказала Сян. А что придумать-то?
— А ты чего так упираешься-то, надзиратель? — спроси мой дед. — Или ты впрямь считаешь, что Чан с правлением не справится? С моей-то поддержкой за спиной?
— Вы знаете, о чем я думаю, почтеннейший генерал? — произнес Ди. — Что однажды будет, как уже случалось. Мы выйдем на бой, а нашего генерала с нами не окажется. И мы все там ляжем, и внук ваш и весь город после нас. Мы ведь чудом… Чистым чудом, милостью небес удержались тогда. Любезная Хо взяла золотой уровень, только тем и спаслись. А кроме неё и меня больше никто оттуда не выбрался
Дед молчал.
— Я шесть лет стоял на пути в эту землю, — произнес Ди. — Я знаю, вы скажете, что держали эти ворота шесть тысяч лет, и мне нечего будет сказать в ответ. Но ведь от меня и не требуется говорить. А сражаться я буду. С вами или без вас. Против вас, если потребуется.
Дед молчал.
— Я могу только просить у вас прощения, генерал Гун, но иначе я не поступлю.
— Ох и глуп ты, Ди. — произнес мой дед. — Глуп и наивен. Сожрут тебя. Не твари. Люди сожрут. Вот как раз те, что глупости эти тебе и нашептывают. Ты хоть знаешь, что при дворе делается-то? Я вот знаю. А ты служака простой. Не знаешь. Ты герой, чего уж там, всем героям герой и силен и отважен, и всюду ты молодец, как учитель лучше меня, признаю, и на рынке порядок навёл, но тут ты слаб. Даже больше того, ты самое слабое место в нашем строю, так уж выходит. Через тебя сюда ворвутся другие, хищные и жадные, и ничего здесь не оставят, уж мы то такого навидались!
Надзиратель Ди внезапно поднялся. Дед откинулся на стуле глядя ему в лицо.
Надзиратель стоял и смотрел на него сверху
— Я не знаю, — произнес наконец надзиратель Ди. — Может кругом тут правы именно вы. Но если погибну, то буду знать, что сделал всё, что было возможно.
Надзиратель Ди, повернулся и пошел к двери.
— Я тебя не отпускал, — прорычал дед ему в спину и ударная волна взметнула занавески на окнах.
Надзиратель остановился, медленно оглянулся.
— Вы мне давно не командир, — произнес он. — Вы не смогли им стать.
И с тем он вышел в стеклянную дверь, осторожно прикрыв её за собой.
— Вот блин, — процедил дед сквозь зубы.
— Да, дед, — усмехнулся я. — Ну ты прямо голова. Гений дипломатии.
— А ты чего тогда сам сидел да молчал? — огрызнулся дед.
— Я думал, — спокойно отозвался я.
— И как? — поднял седые брови дед. — Чего надумал?
— Может, чего и надумал — задумчиво, произнес я. — Может чего и надумал…
А через два дня время ожидания и усердной подготовки вышло.
Ну, и вот. Вот он и настал, этот день. День финального поединка.
Биться собирались на отстроенном после прошлого раза Пустыре. Наш старый знакомец Чо Куоан, владелец Пустыря, был в полном восторге. Да и мне было неплохо, ну а что, считай практически домашняя арена, где и стены помогают. Особенно помогают, когда тебе об них голову проламывают, мягче должно быть.
Я переодевался в уже знакомой раздевалке, Снова в алых труселях, в футболке с девизом «Ты с окраин не грози, лучше тихо ци соси». Пришли мы сюда с дедом, но его практически сразу увел в вип-ложу Лунцюань, мол представительские обязанности то да се. Но по моему они увели его, чтобы он тут не читерил. Тут же из ниоткуда появилась Дзянь и теперь сидела рядом, ногами болтала. Потом вдруг внезапно и молча вышла, в сторону арены, а из коридора в раздевалку вошла Сян с оранжевым реанимационным чемоданчиком. Фига у них отработана синхронность.
— Ух ты! — воскликнул я. — Ты пришла…
— Конечно, я пришла, — удивленно подняла Сян соболиные брови. — Ты же мой пациент.
Да что б вас! Да чтоб твою мать, тетку Фэн да за ногу! Ну, что это опять такое!
Раньше я может быть вспылил бы, взорвался. Но теперь я то ли умнее, то ли терпимее, в общем я улыбнулся и сказал:
— Круто. Теперь и помирать не страшно.
Лицо Сян дернулось, она бросила чемоданчик на скамейку бросилась на меня с рыданиями, обняла и закричала:
— Не смей! Не смей так говорить! Даже думать так не смей!
Ну, а я что, я успокаивал, целовал слепо, сначала в щёку, а потом и в губы, по спине гладил. А там и сигнал подали с арены. Выходи, мол, Чан Великолепный, бить тебя будут.
— Ну, я пошел. — сказал я Сян.
Она часто закивала мне сквозь слезы:
— Я буду тебя ждать!
И я её поцеловал на прощание, прежде чем уйти. Долго и с наслаждением.
Вот так вот. Сорвал прощальный поцелуй. А может даже вовсе и не прощальный.
Ну это еще бабка надвое сказала, кого на этой арене бить будут. Может это я бить буду.
Ну, я и пошел.
Глава 80
Простая медицинская техника
Ух ты! А народу-то собралось!
Я огляделся по сторонам, выйдя из перехода — трибуны забиты до отказа. От гула возбужденных голосов, казалось, стены вибрируют. Вот такой вот народ, все желают зрелища. И опять, небось, все ставками балуются.
У канатов арены меня встречал рефери, мой старый знакомец, тот, что вел мой бой с Громовой Троицей Северного Придела.
— Привет! — бросил я, приближаясь. — Людно сегодня.
— А то! — согласился рефери. — Не каждый день политический кризис на арене решают. Когда еще такое покажут.
— Ставки делают? — спросил я.
— А как же, — рефери кивнул. — Не без этого.
— Какие ставки-то? — поинтересовался я.
— Два к одному. Против тебя, — сообщил рефери. — Народ сегодня с утра прямо с цепи сорвался, все ставят на победу Ди.
— Мда, не верит в меня народ, не верит, — криво усмехнулся я. — В прошлый раз на меня все ставили.
А в этот раз наоборот. В своего будущего природного государя и не верят! Это не хорошо…
Ну ничего, в этот раз это казино целиком мое. Посмотрим, как кости лягут, лишь бы мне их на арене не переломали…
Я покрутил головой, крутанул ключицей, эх, «раззудись плечо»…
— Ну, ладно, чо, — говорю. — Пошли. Раздолбаем эту арену по новой.
— Но-но-но! — возмутился рефери. — Поспокойнее тут. У меня теперь под рукой огнетушитель! Углекислотный! Остужу в один момент любую горячую голову!
— Ничего себе у вас сервис поставлен, — удивился я
— Ну, дыкть.
Я оглядел его с головы до ног. В прошлый раз он нарядился таким злобным рок-джокером, а в этот раз, фу-ты ну-ты, прямо стиляга.
— А ты чего в костюм вырядился? — удивился я.
— Ну, так повод какой, — отозвался рефери. — Трансляция на весь мир идет. Аудитория под миллиард уже, а я в клоунском наряде?
— Понятно, — пробормотал я — Прям целый миллиард, значит…
Вот нашел же момент так обрадовать! А у меня теперь мандраж. Страх сцены, блин! Охренеть… Так, спокойно. Всё под контролем…
— Ты лучше каску надень, — недовольно посоветовал я рефери. — Зашибём ещё ненароком.
Рефери сильно над этим советом задумался.
Смотрю, из вип-ложи машет рукой дед! А там и генерал Цинь Цюн и Лунцюань, конечно, с ним рядом. Вон, мэр наш с ордой своих референтов, нервничает, дипломаты всякие, международные наблюдатели, и, вроде бы, в глубине я даже заметил лицо агента Фэн.
Все заинтересованные собрались.
Слева под трибунами, там, где собираются служители арены, я заметил встревоженную Сян с реанимационным чемоданчиком, а справа на трибунах вижу, как Дзянь организовывает волну из членов моего неофициального фан-клуба, собравшихся снова по такому клёвому поводу.
Я им там всем тоже помахал.
На огромном экране, ещё больше того, что был до него, моя равнодушно-наглая рожа, над надписью «Чан „Великолепный“ Гун, претендент». Это мировая трансляция, получается, идет. Фух, отлегло от сердца, а то я опасался, что у меня лицо от ужаса перекошено и глаза бегают. Нет, успешно держу покерфэйс, уроки тёщи-тётушки Фэн, пошли мне на пользу.
Рефери поднял для меня канаты ограждения. Согнувшись я нырнул сквозь них на арену.
А когда разогнулся, я увидел надзирателя Ди на другой стороне восьмиугольника. Он возвышался над канатами, как башня и в этот раз скинул всё, что обычно носил выше пояса. Впервые я видел его голый торс, и зрелище нехило так впечатляло! А какие замысловатые резные татуировки оказывается, покрывали его тело! Схватка двух драконов, не на жизнь, а на смерть. Длинные волосы завязаны в тугой хвост, лицо мрачное, глаза угрюмые. Босиком. Видать собирается при случае пробить мне пару вертушек с ноги прямо в морду.