— Это что там? — нахмурилась Сян. — Вертолетная лопасть?

— Да чтоб ты понимала! — возмутилась Дзянь, распихивая туристов острыми локтями.

И это действительно была вертолетная лопасть. Та самая, да-да. Ее расположили на подставках из полированного металла, словно легендарный меч в каком-нибудь храме, окружили подвесными софитами, и глубоким почтением.

Пробившись сквозь толпу Дзянь бросилась к предмету своего обожания и прям реально прильнула к металлу лопасти, так чувственно, что мне за нее неудобно стало.

— О-о, моя прелесть! Наконец я тебя чувствую! Ах, ты мой сладкий! Ты такой! Такой большой! Да! Тобой владела рука выдающегося мечника! Владела и овладевала, всецело. Ах, моя прелесть. Кто бы ты ни был, я найду тебя и… И я за себя не отвечаю, ах!

На нее откровенно пялились. Когда в руках у людей появились телефоны, мы с Сян застеснялись и утащили её оттуда.

Но, я успел прочитать, что было написанно на огромной табличке под экспонатом, на четырех языках.

На табличке было написано:

«Импровизированный меч из лопасти спасательно-транспортного вертолета (см. уличный экспонат.), использовался городскими драконоборцами в реальном бою в период поздней Стабилизации. На данный момент это самый большой меч в истории человечества с подтвержденным фактом практического применения в качестве боевого оружия. Занесен в Книгу Рекордов…».

Вот так, Чан, теперь ты анонимный драконоборец, гордись, попал таки в городские хроники, хоть и безымянным! Ну да ладно! Какие там наши годы? Приличный мальчик из почтенной семьи еще наведет шороху в этом захолустье!

— Бочку удалось вскрыть?

— Пришлось повозиться, титановый сплав, знаете ли. Но — да, вскрыли. В лаборатории номер ▓▓▓▓▓.

— Так, что там?

— Не то, что на маркировке. Никакого плутония, если вы об этом. И, судя по всему, контейнер никогда не использовался для транспортировки радиоактивных веществ. Никаких следов радиоактивных изотопов.

— Так, что там? Я же вижу, что вам есть, что добавить, вижу. Не тяните.

— Золото. Полная бочка золота.

— Серьезно?

— Свинцовая оболочка полностью трансформировалась в золото высочайшей, просто невероятной, пробы. Мы искали примеси, но не нашли.

— Каким образом это произошло?

— Очевидно, это событие синхронное гибели экзосущества, убитого неизвестными на внешнем рейде на днях. Нечто огромное трансформировалось, и металл, присутствовавший в этой ёмкости, тоже изменился. Трансмутация элементов! Обожаю этот город.

— Мне плевать на предмет вашего обожания, как это получилось?

— А мне откуда знать? Холодный термоядерный синтез, алхимия. А что применяли… Это же у вас в городе везде агенты внедрены, везде свои люди. Вам и карты в руки. Вот и выясняйте. Составьте заявку. Найдите этих неизвестных и спросите. Только вежливо. Может вам даже что-то расскажут. А мое дело — чистая наука.

— Чистоплюй хренов…

— Я все слышал и искренне оскорблен.

И вот еще одно доброе утро в комнате над бойцовской лапшевней бабули Хо.

На первом этаже надзиратель Ди не спеша, обстоятельно вкушал свой обычный завтрак из трехведерной глиняной чашки.

— Утро доброе! — приветствовал я Ди, — Приятного аппетита!

За сосредоточено жующего Ди отозвалась бабуля Хо из-за заставленной посудой с кипящей водой плиты:

— У него каждое утро приятное и аппетит отменный!

— Не могу не позавидовать, — со вздохом отозвался я, усаживаясь за чашку с целебной бабулиной похлебкой.

Оно, конечно, неизменно и как всегда вкусно, но поскольку в основном полезно, начинает уже психологически напрягать. Хочется уже чего вредного…

Давно, видать, меня хорошенько не били.

— Как там наша Стрекоза? — бабуля Хо как водится, всегда интересовалась делами своих постояльцев.

— Спит еще, — ответил я всасывая длиннющую лапшину. — День вчера был тяжелый, спит теперь.

— Трудится как пчелка, — одобрительно отозвалась бабуля.

— Трудится как пчелка, носится как стрекоза, — согласился я.

Выхлебав фирменный бабулин Золотой Рамен до дна, я задумался, отложить ли еще на день — или уже пора. Но решил, что — пора, пожалуй.

— Учитель, позвольте, — обратился я к Ди, дождавшись, когда надзиратель допьет свою чашку редчайшего зеленого чая «Зеленый Дракон», по слухам собираемый девственницами в лунную ночь с западного склона горы Чохэн.

Когда Ди обратил на меня свое внимание и «позволил», я встал с барного стула, опершись на свою титановую трость, поклонился и смиренно молвил:

— Сей недостойнный вновь испрашивает соизволения богоравного на обучение в его обители выдающихся бойцов.

Ди бросил на меня добрый, но с ухмылкой взгляд:

— Красиво сказал. Палочку-то брось, — по-доброму посоветовал он.

Логично. Я повесил трость, зацепив за спинку стула зубами головы серебряного дракона на рукояти.

— Пройдись, — прищурился Ди.

Я сделал несколько шагов.

— И даже хромота прошла? — искренне удивился Ди. — Мастерству Сян Гинчен действительно цены нет.

Я аж смущенно закашлялся.

— Или дело не в ней? — пронзил меня взглядом надзиратель.

Блин! Да он никак меня насквозь видит? Ох, смущает меня его взгляд, и вопросительно заломленная бровь — тоже смущает.

— Ну почему сразу не в ней, — смутившись, отозвался я. — Сян у нас молодец.

На самом деле, правы были мы оба — если б не забота Сян, не моё желание избавиться от этой заботы и образа «больного мальчика»…

— Не спорю, что молодец, — усмехнувшись, отозвался Ди. — Показывай.

— Что показывать, почтенный Ди?

— То, что в ботинке спрятал, — с улыбкой отозвался Ди.

Мда. Пришлось показать. Бабуля Хо с тревогой следила за тем, как я распутываю шнурки на ботинке.

— Хм-м! — задумчиво протянул надзиратель Ди, нагнувшись над моей ногой и…

Постучал палочкой для еды по углепластиковой манжете у меня на лодыжке с петлей под пятку, этакий полусандалик с мягкой подкладкой, на котором я закрепил добытый в бою с Демоническим Воздушным Змеем Юго-Востока осколок кости юбилейного зверя Чайфу, мой первый внешний шаодань, мой внешний ножной привод на синей ци.

— Через меридиан в лодыжке синхронизируешь? — поинтересовался Ди. — Гм… Компенсируешь слабость мышцы после разрыва…

Ди вздохнул, разогнулся, бросил палочку на стол.

— Экий ты все-таки изворотливый. Ума палата, не всякому мудрецу впору, а почтения к авторитетам ни на грош… — задумчиво проговорил Ди. — И торопливый. Тяжело мне с тобой будет.

Вот, блин…

— Простите мою дерзость, несравненный! — склонил я голову, скрывая возмущение во взгляде.

Ну и чего он — клевая же штука! Я ее сам придумал, такого наверняка еще никто не делал. Мне приходилось лишь пару раз в сутки посылать небольшие порции ци куда-то вниз по меридиану, чтобы я мог ходить.

— А ты похоже, не понимаешь, — вздохнул Ди. — Развитию ци, раскрытию чакр способствует прокачка ци через энергетическое тело культиватора, путем тяжелейших, чрезмерных даже испытаний, изматывающих физических упражнений, преодоления тяжелых жизненный препятствий на грани жизни и смерти. Вот где Путь. А не облегчение испытаний путем использования изощренных протезов.

— Но почтенный! — вырвалось у меня, и Ди остановил меня подняв огромную ладонь.

— Возможно, это тоже путь, — примирительно пророкотал он. — Твой собственный. Но он твой и мне он неизвестен. И я не смогу быть тебе на нем учителем.

Вот черт! Это не то, чего я хотел добиться.

— Простите, почтеннейший, я просто хотел как можно быстрее встать на ноги!

— Похвальное рвение, — согласился Ди. — Но, повторяю, пока сам ходить не начнешь, мы этот разговор отложим.

Фух. Ну, хоть не забраковал меня совсем! Можно выдохнуть. Видимо, придется опять тысячу приседаний делать…