В кабинете Моррен схватил с полки папку, и она истлела в его руках, превратившись в прах.

– Это было личное дело Джафри Хогера, – хмуро сказала Дебра.

– Лучше оно, чем студент, верно? – спросил Моррен.

– Верно, – согласилась Дебра, и ее лицо вдруг сморщилось, а усики над губой задрожали. – Так жалко Рурка… Такой был мужчина…

Родерик сжал зубы. Иногда он завидовал водникам, которые могли разрыдаться по любому поводу. В его глазах было сухо, но в теле бушевала раскаленная добела ярость.

– Что еще ты хотел, Родерик? Или просто боялся, что я убью волчонка на глазах у всех?

Моррен сел в кресло, и кожаные подлокотники под его ладонями потемнели и растрескались будто от старости.

– Оставь Джафа в покое, – попросил Родерик. – Не до него сейчас. Нам надо заставить Совет издать указ о направлении к Стене всех патрульных в отставке.

– Мы уже съездили во дворец, – язвительно произнес Моррен, нервно покачивая ногой.

– Именно. Нам не стоит покидать академию. Поэтому я бы хотел, чтобы это сделали вы, Дебра.

Он перевел взгляд на женщину. Со свадьбы они ушли с Рурком вместе и, зная натуру друга, он понимал, чем закончилось дело. А теперь он даже не дает женщине погоревать о погибшем любовнике. Но, быть может, так ей будет легче перенести потерю. Тем более и выхода особо не было. Не Марлизу же отправлять.

– Хорошо, – кивнула Дебра, мгновенно собравшись. – Мне нужно письмо от вашего имени.

– Напиши сама, что посчитаешь нужным, – сказал он. – Подпись поставлю. Поедешь завтра с утра.

А что еще дальше делать – он толком не знал. Хотелось поскорей оказаться рядом с Арнеллой, смыть запах хаоса с ее волос, обнять ее и просто уснуть рядом, чтобы этот ужасный день наконец закончился.

– Дебра, выпьешь со мной? – спросил Моррен.

– Да, – тут же согласилась она. – Да, спасибо, что предложил.

Поднявшись с кресла, Моррен приобнял ее и повел к двери.

– Знаешь, Стена по сути живая, – донеслось до Родерика, когда эти двое выходили из кабинета. – В ней даже есть разум…

Репутация бессердечной скотины была Изергастом заслужена по праву, но иногда он удивлял Родерика своей чуткостью.

Арнелла ждала его дома и обняла, как только он переступил порог, и злобное пламя, требующее немедленного возмездия, улеглось и притихло.

– Хочешь поужинать?

– Да, – кивнул Родерик, ощутив, что и правда очень голоден.

На кухне Арнелла прикоснулась к плошке супа, и от него тут же пошел пар. Села напротив, подперев ладонью щеку и поджав под себя ногу. Свечи вспыхнули и замерцали огнем, и такое же спокойное и домашнее пламя теплилось в ее глазах.

– Я люблю тебя, – сказал он.

– И я тебя, – улыбнулась она.

С утра Родерик умчался к Стене, а я встретилась с Мирандой в столовой за завтраком. Джаф сидел рядом и лучился самодовольством.

– Мне лично палочка не нужна, – заявил он. – В зубах я ее держать буду, что ли?

– А у меня будет очень длинный и толстый посох, – похвастался Эммет, проходя мимо, и, покосившись на меня, многозначительно добавил: – Быть может, я даже разрешу тебе его потрогать, Арья.

Я закатила глаза, но невольно испытала облегчение. Эммет вернулся. Вредный, дурашливый и с пошлыми шутками, но он куда лучше того обиженного и злого Эммета, которого я пыталась утешить вчера.

– Впрочем, найдется много желающих его оценить, – осклабился он.

– Ты сперва проверь свой посох, – посоветовал Джаф. – А то после борделя как бы не наколдовал он чего не того.

– Ой, уймись, Джаф, – отмахнулся Эммет. – Строишь из себя невинность. А самому до зубовного скрежета жаль, что не поехал с нами. Но я, разумеется, уважаю твой выбор. Миранда, каково это – знать, что тебя предпочли самым отборным продажным женщинам?

– Я попрошу Изергаста, чтобы научил меня немоту накладывать, – сказала она. – И ты попрощаешься со своим голосом до самого окончания академии.

– Я смотрю, у вас в паре она сверху, – подначил Эммет Джафа. – Ладно, пойду я. Первыми получают палочки старшие курсы. Зародыши магов идут потом.

Потрепав меня по волосам, он удалился. Джаф, доев миску жирного плова, сказал, что ему надо на тренировку, и тоже ушел. Если бы я столько съела, то и с места бы встать не смогла, а он по пути прихватил целую ковригу хлеба и, откусив на ходу горбушку, махнул нам рукой.

– Как мне с ним расстаться? – шепотом спросила Миранда, склонившись над столом.

– Для начала могла бы не спать с ним, – заметила я.

– Вообще-то я пыталась, – проворчала она, мрачно ковыряясь в каше. – Но потом как-то по привычке… Мне так плохо, Арнелла!

Миранда и правда выглядела измученной: искусанные губы, несчастные глаза, сиреневый огонек в которых едва мерцал.

– Я будто ему изменяю! – пожаловалась она.

– Ты ведь говорила, что у вас с Изергастом были только поцелуи, – попыталась я ее успокоить. – Конечно, Джаф все равно взбесится, если узнает. Но все же это не полноценная измена. Так что не нагнетай, все не так страшно. Когда я призналась Родерику, что целовалась с Эмметом, то он просто сказал мне больше так не делать.

– Да я не про Джафа, – вздохнула Миранда, отодвинув от себя тарелку. – У меня такое чувство, будто я изменяю Моррену.

– Но ты же ничего ему не обещала… – неуверенно начала я.

– А слова и не нужны были, – тихо сказала она. – После тех поцелуев я точно летала. Как будто стала другой. Лучшей версией Миранды. Цельной, правильной… счастливой. А потом я пошла и переспала с Джафом.

Она спрятала лицо в ладони и помотала головой.

– Слушай, не вини себя, – сказала я. – А то так и до срыва недалеко.

– Как мне смотреть ему в глаза? – спросила Миранда, убрав руки от лица. – Он ведь все видит. Моррен. Не Джаф. Хотя и он догадывается.

– Давай я первая пойду за палочкой, – предложила я. – И как-нибудь ему намекну, что ты переживаешь…

– Даже не вздумай, – пригрозила мне Миранда. – Знаю я твои намеки. Скажешь в лоб все как есть.

– Может, так будет лучше для всех? – предположила я.

– Не надо, – попросила она. – Так сложно, Арнелла, я понятия не имею, как мне разрубить этот узел! Я будто иду по дороге, которая закручена в знак бесконечности, и снова и снова оказываюсь на одном и том же перекрестке. Вот почему бы Айрис, нашей путнице, не явиться и не подсказать мне, что делать?

– Ты считала ее чокнутой, – напомнила я.

– Знала бы, что так будет, я бы втерлась к ней в доверие и стала ее лучшей подружкой.

– А как же я? – возмутилась я.

– Ты бы была моей тайной лучшей подружкой, – успокоила меня она.

– Я смотрю, ты не можешь без треугольников.

Миранда посмотрела на меня укоризненно, и я призналась:

– Я, знаешь ли, тоже имею к путникам претензии. Родной отец мог бы являться ко мне чаще.

– Соглашусь, – кивнула Миранда. – Неужели так трудно прийти и сказать что-нибудь важное?

– К примеру, как убить королеву хаоса, – сказала я.

Сегодня мне снова снился тот сон, в котором я брела сквозь туман, и в моей руке был светильник с мерцающим огоньком. Конечно, я не считала себя избранной, но на доске со ставками я по-прежнему шла второй, сразу за Родериком. Я ведь могла стать путницей. Так может, если я очень постараюсь, то пойму, как выбрать нужную дорогу?

После завтрака мы, не сговариваясь, свернули к храму Айрис у женского общежития. Здесь все так же висели портреты погибших в Лабиринте, и я пробежала взглядом по лицам, которые почти стерлись из моей памяти. Я попыталась мысленно попросить о помощи, но сосредоточиться на молитве не получалось. Мешали вздохи Миранды, мои однокурсники, которые смотрели как будто с укором, запах дыма, напоминающий о Родерике.

Быть может, путники и так сказали мне достаточно. Надо лишь постараться понять, вспомнить, сложить все воедино…

– Пойдем, – сказала Миранда с холодной решимостью, и сиреневый свет в ее глазах засиял ярче. – А то еще палочек не хватит.