Вдаль тянулся огромный по длине зал с колоннами по бокам. Не очень широкий, с высоченными потолками, сводом сходящимися у меня над головой. Яркий свет, источника которого я не видел, заливал всё вокруг, создавая причудливые переплетения теней.

Было невероятно тихо и свежо. Не в плане «свежо, значит холодно», А именно создавалось ощущение свежести и чистоты, как будто я не многовековом помещении, а посреди огромного луга.

Я оглянулся. Сзади была глухая стена, тупик. И за мной явно никто не прошёл. Неспеша делаю первый шаг. Потом второй. Ничего не происходит, не вылетают копья со стрелами, никто не швыряет в меня огненными шарами, на голову не падают булыжники.

Шел я долго, мои шаги гулким эхом разносились по залу. Но всё конечно, и мой путь завершился перед огромными воротами. На полу, справа от них из пола торчал вычурный, богато украшенный разными камнями рычаг. Недолго думая, я потянул за легко поддавшуюся рукоять. Раздался гул, и здоровенные створки дверей начали открываться.

Я сделал шаг вперёд и оказался в относительно небольшом круглом зале. Почти в центре стояло одинокое кресло, больше тут не было ничего, заслуживающего внимания. Не придумав ничего лучше, я подошел к этой мебели и с комфортом уселся.

Тут же свет слегка убавился до комфортного значения, он больше не слепил. А прямо передо мной появился рой искр, который сложился в огромного грациозного кота. Зверь внимательно посмотрел на меня, рассыпался и собрался в какую-то обезьяну с руками до самого пола. Но это тоже не устроило неведомое создание, и через пять секунд на меня смотрела невероятной красоты и женственности полностью обнажённая девушка. А спустя ещё секунду на ней появилась туника и сандалии.

— Рад приветствовать первое существо вашего вида в своей обители, — милым голоском сказала красавица.

— Рада, — автоматически поправил я собеседницу.

— Прости, не понял?

— Ты выглядишь женщиной, значит и общаться должно, как женщина, — набрался храбрости и выпалил я.

— Ты прав, прости, — девчонка уже полностью обрела плоть и стала просто очаровательной девчонкой. — Слишком давно меня не посещали, и я отвыкла от хороших манер. Скажи мне, посетитель, у твоего народа приняты имена? Как мне тебя называть?

— Да. Меня зовут Сергей. А как мне обращаться к тебе?

— В твоём языке я нашла восемнадцать прародителей, праязыков, на одном из них меня называли Кассиопеей. Зови меня так, мне будет приятно.

— Хорошо, Кассиопея. Мне нравится твоё имя, у нас есть легенда о смертной женщине с твоим именем, — блеснул я знаниями истории. — Расскажи, что это за место? И кто ты сама?

— Начну с конца. Я мать сущего, а находишься ты в месте, где я могу общаться с такими, как ты. Кстати, ты первый представитель своего рода, который смог сюда попасть. И потому у тебя есть два желания.

— Почему два? Всегда же три было? — автоматически удивился я.

Её смех был похож на перезвон миллионов колокольчиков, хотелось его слушать бесконечно.

— Я уже подгрузила данные о твоём мире, да, во всех ваших легендах и сказаниях говорится о трёх желаниях. Но мы не там, мы даже не в твоём мире. Так что два, и даже не пытайся хитрить. Желания по типу «я желаю, чтобы ты исполнила семьдесят желаний» тут не сработают. И не потрать их напрасно, ты отвечаешь за весь свой вид, любой после тебя не получит ничего.

— Я и не думал хитрить, — покраснел я. — А время на принятие решений есть?

— Да, конечно. У тебя целая минута. Это же много?

Открыв глаза, я увидел дуло какого-то оружия прямо у меня перед глазами. В то же мгновение я понял, что это дробовик и что выстрел из него будет для меня смертельным.

Рефлекс сработал быстрее сознания, и я с размаху влепил по стальному дулу, сбивая прицел. Прогремел выстрел, и я тут же оглох на левое ухо. В лицо тут же полетел пинок, от которого я успел уйти перекатом. Не успел я ещё даже осмыслить происходящее, как меня едва не огрели прикладом, но вовремя поставленный блок защитил мой нос от незапланированного перелома.

Руки тут же пронзило болью, но я выиграл себе пару мгновений для оценки ситуации. Окинув помещение периферическим зрением, я сразу же понял, насколько попал.

Трое вооружённых громил, только что прикончивших это тело, явно собирались повторить начатое. Совсем не такого переноса сознания я ожидал. А ведь как всё хорошо начиналось…

Ранее. Собор Очистителей.

Я висел, прикованный зачарованными цепями к одному из артефактов святош, внешне напоминающему букву Х. Моя казнь длилась уже несколько часов, отчего я уже ощутимо заскучал. От заунывного пения моих палачей в голову так и лезли посторонние мысли, пока считал число факелов на стенах собора.

Помнится, говорилось, что бесконечно можно смотреть на три вещи: как горит огонь, течёт вода, и как другие люди работают. Лучше всего, когда все три события собираться в одно. Желательно ещё, чтобы люди при этом не жаловались.

Отвлёкшись от своего важного занятия и пройдясь взглядом по собравшейся толпе, я не смог удержаться от усмешки. Подумать только, на мою казнь собрались едва ли не все церковники из числа тех, в сравнении с кем даже я мог считаться едва ли не праведником.

Обряд очищения и запечатывания проходил в штатном режиме. Откуда-то сверху на мою бедную тушку изливался целый водопад святой воды, ослабляя воздействие корневых проклятий, уже буквально слившихся с моим телом. Снизу ослепляюще-белым светом сияла печать, расположенная на каменном полу собора. Две точно такие же, только поменьше и в разы сильнее, были расположены у меня на спине и груди, исходя из самого центра Х-образного артефакта.

Десяток наиболее жирных, во всех смыслах, святых отцов смотрели на меня с нескрываемым презрением. Настолько же была сильна вера этих боровов в то, что моя казнь была исключительно их заслугой? Такая милая наивность невольно вызвала у меня улыбку.

С чего они вообще решили, что архимаг, мать его, проклятий, может оказаться в подобной ситуации по чужой воле? Да даже в текущем состоянии я всё ещё был способен задействовать как минимум одно наложение высшего ранга, и этого было бы более чем достаточно, чтобы вывести из строя как минимум половину из них.

— Исчадие, можешь произнести последние слова, — торжественно провозгласил один из епископов, прерываясь от чтения заклятья.

— Благодарю, — кивнул я, накладывая на всех присутствующих свои любимые проклятия. Для этого мне было достаточно буквально посмотреть и их сторону.

Половина святош, из тех что рангом и пузом поменьше, тут же попадала в обморок. Передача боли, как и всегда, действовала безотказно. Сейчас моё тело было в таком состоянии, что даже я, несмотря на множество корневых проклятий, ощущал приближение смерти. В таких условиях банальная передача ощущений могла использоваться как оружие массового поражения, особенно против этих мягкотелых бездарей, привыкших утопать в удовольствиях от бесконечных пожертвований.

Стоило мне «выключить» из работы часть подпевал, как печать сразу же ощутимо ослабла, позволяя проклятию набрать достаточно силы, чтобы превзойти защиту их более сильных коллег. Не прошло и пяти секунд, как звуки молитв были заглушены протяжными воплями. Я же от этого лишь скривился. Было даже чуточку жаль, что я оставил в живых только этот огрызок местного ордена, и то лишь затем, чтобы казнь длилась достаточно долго.

Оставшиеся святоши были действительно жалкими. Решив воспользоваться заслугами своих павших товарищей, они приступили к казни ещё до прибытия основных сил, оправдывая это тем, что я мог сбежать. Уверен, архиепископы понимали не хуже меня, что их младшие коллеги использовали этот шанс для того, чтобы возвыситься за счёт моего уничтожения, только вот сделать с этим уже ничего не могут.

— Достаточно, — махнул рукой один из епископов. Волна света прошлась по несчастным, снимая с них оковы боли. — Если не хочешь по-хорошему, мы тоже не станем церемониться.